Очищение - Харрис Роберт (читать книги полные .TXT) 📗
— Теперь ты понимаешь, почему я решил сразу же прийти к тебе? — спросил Красс. — Я всегда поддерживал Катилину. Но в этом мы участвовать не хотим.
Цицерон обхватил подбородок рукой и некоторое время молчал, глядя то на Марцелла, то на Сципиона.
— Ну а ваши письма? Они такого же содержания? — Оба молодых сенатора кивнули. — И тоже не подписаны? — Еще кивок. — И вы не представляете, кто мог их послать? — Они покачали головами. Для двух высокомерных римских сенаторов эти двое были покорны, как овечки.
— Имя автора остается загадкой, — объяснил Красс. — Мой привратник принес письма как раз в тот момент, когда мы закончили обед. Он не видел, кто их доставил. Письма просто лежали на пороге. А курьер сбежал. Естественно, что Марцелл и Сципион прочитали свои письма одновременно со мной.
— Естественно. А могу я посмотреть на другие письма?
Красс стал по одному передавать Цицерону запечатанные конверты. Консул внимательно прочитывал каждый адрес и показывал его мне. Я запомнил имена Клавдия, Эмилия, Валерия и других, включая Гибриду. Всего восемь или девять человек, и все патриции.
— Странные заговорщики, которые обращаются к человеку, который утверждает, что не имеет к ним никакого отношения, и пытаются использовать его в качестве своего посыльного.
— Не могу сказать, что у меня есть этому объяснение.
— А может быть, это мистификация?
— Возможно. Однако когда вспоминаешь о том, что происходит в Этрурии и насколько Манлий близок к Катилине… Нет, консул, я думаю, что к этому надо отнестись со всей серьезностью. Боюсь, что Катилина все-таки представляет угрозу для Республики.
— Он представляет угрозу для всех нас.
— Если я могу чем-то помочь, только скажи, что я должен сделать.
— Ну, для начала отдай мне все эти письма.
Красс переглянулся со своими компаньонами, а потом засунул все письма в футляр и передал его Цицерону.
— Я полагаю, что ты покажешь их в Сенате?
— Думаю, что я просто обязан это сделать, нет? И еще мне нужен Арий — для того, чтобы он рассказал все, что видел в Этрурии. Ты сможешь это сделать, Арий?
Тот посмотрел на Красса. Красс слегка кивнул.
— Габсолютно, — подтвердил Арий.
— Ты будешь требовать у Сената разрешения поднять армию? — спросил Красс.
— Я обязан защитить Рим.
— Хочу просто заметить, что если тебе понадобится командующий, то далеко ходить не надо. Если помнишь, то это я подавил восстание Спартака. Думаю, что с Манлием у меня тоже не будет проблем.
Как позже заметил Цицерон, наглость этого человека не имела границ. Сначала он помогал организовать восстание, поддерживая Катилину, а теперь хотел получить свою долю похвал за подавление этого восстания. Цицерон дал Крассу ни к чему не обязывающий ответ, в том смысле, что уже очень поздно, чтобы поднимать армии и назначать командиров, и что он хочет выспаться, чтобы заняться всем этим на свежую голову.
— Но когда ты сделаешь свое сообщение, ты обратишь внимание собравшихся на мой патриотический поступок? — не унимался Красс.
— В этом ты можешь быть абсолютно уверен, — ответил Цицерон, выпроваживая его из кабинета в атриум, где их ожидала охрана.
— Если я еще что-то могу…
— Вообще-то есть один вопрос, в котором мне может понадобиться твоя помощь, — ответил Цицерон, который никогда не упускал возможности закрепить успех. — Речь идет о суде над Муреной. Если он его проиграет, то мы лишимся консула в очень тяжелый для Республики момент. Ты согласишься защищать его вместе со мной и Гортензием?
Конечно, это было последним, чего хотел бы Красс, но он сохранил хорошую мину при плохой игре.
— Для меня это будет честью, консул.
Мужчины пожали друг другу руки.
— Не могу даже передать, как я рад, что все недоразумения между нами решены, — сказал хозяин.
— Я с тобой полностью согласен, дорогой Цицерон. Эта ночь была удачной для нас, но еще удачнее она оказалась для Рима.
И с многочисленными уверениями в дружбе, доверии и сотрудничестве Цицерон выпроводил Красса и его спутников за дверь, поклонился ему и пожелал хорошо выспаться. Они договорились переговорить утром.
— Какой же все-таки ужасный лгун этот ублюдок! — воскликнул хозяин, как только дверь за гостями закрылась.
— Ты не веришь ему?
— Чему? Тому, что Арий случайно оказался в Этрурии и там случайно разговорился с людьми, которые собираются поднять восстание? И что эти люди случайно, ни с того ни с сего предложили ему вступить в их ряды? Нет, не верю. А ты?
— Письма какие-то странные. Не мог он сам их написать?
— А зачем ему это надо?
— Думаю, для того, чтобы иметь возможность появиться у тебя в середине ночи и разыграть перед тобою роль добропорядочного гражданина. Они дают ему очень хорошую возможность порвать с Катилиной. — Неожиданно мне показалось, что я понял весь замысел. — Вот в чем дело! Он послал Ария посмотреть, что происходит в Этрурии, а когда тот вернулся и все ему рассказал, Красс просто испугался. Он понял, что Катилина обязательно проиграет, и решил от него прилюдно дистанцироваться.
Цицерон одобрительно кивнул.
— Что ж, это умно! — Сложив руки за спиной, он отправился по коридору в атриум, размышляя на ходу. Вдруг остановился. — Интересно…
— Что?
— Давай взглянем на все это с другой стороны. Представим, что план Катилины удался. Армия оборванцев Манлия захватывает Палестрину и движется на Рим, находя сторонников в каждом городе на своем пути. В столице начинаются паника и резня. Сенат захвачен. Я убит. Катилина берет Республику под свой контроль. И ведь все это вполне возможно: мы знаем, что у нас мало сил, тогда как масса сторонников Катилины живет в городских стенах. Что случится потом?
— Не знаю. Это будет просто кошмар.
— Я могу сказать абсолютно точно, что случится. Оставшимся в живых чиновникам не останется ничего другого, как пригласить в Рим единственного человека, который может спасти нацию, — Помпея Великого, во главе с его Восточными легионами. С его военным гением и сорока тысячами закаленных в боях ветеранов в его распоряжении Помпей очень быстро разберется с Катилиной, а когда он это сделает, ничто уже не сможет помешать ему стать диктатором всего мира. А кого Красс боится и ненавидит больше всех на свете?
— Помпея?
— Помпея. Вот именно. Ситуация еще более запутана, чем я предполагал вначале. Красс пришел ко мне сегодня ночью, чтобы предать своего союзника, не из-за боязни проигрыша Катилины, а из-за боязни его выигрыша.
Утром, с первыми лучами солнца, мы вышли из дома в сопровождении четырех всадников, включая братьев Секстов. Они теперь редко оставляли Цицерона одного. Консул натянул капюшон плаща на голову, а я нес футляр с документами. Он шел с такой скоростью, что мне сложно было поспевать за ним. На мой вопрос, куда мы так спешим, Цицерон ответил:
— Нам надо найти генерала для нашей армии.
Странно, но за прошедшую ночь Цицерон полностью освободился от всех своих душевных расстройств и меланхолии. Перед лицом этого кризиса он выглядел не счастливым — сказать такое было бы глупостью, — но возродившимся. Консул почти бегом поднялся по ступеням Палатинского холма, и я наконец понял, что мы направляемся к дому Метелла Целера. Мы прошли мимо портика дома Катулла и вошли во двор соседнего дома, который стоял пустым, с закрытыми окнами и дверями. Так как Цицерон не хотел, чтобы его видели, он сказал, что останется в этом дворе, пока я пойду в дом Целера и сообщу авгуру о том, что консул желает встретиться с ним в обстановке абсолютной секретности. Я сделал, как мне было приказано, и слуга Целера сообщил мне, что его хозяин примет консула, как только закончит свой утренний туалет. Когда я вернулся за Цицероном, то застал его беседующим со сторожем пустого дома.
— Этот дом принадлежит Крассу, — рассказал он, когда мы уходили. — Ты себе можешь такое представить? Он стоит целое состояние, но Лысая Голова предпочитает держать его пустым, ожидая, что на будущий год цена должна еще вырасти. Неудивительно, что он не хочет гражданской войны, — тогда будет не до покупки домов.
