Персиваль Кин - Марриет Фредерик (библиотека электронных книг txt) 📗
— А кому же быть пиратами, если не черным? — спросил Винцент. — Разве над ними не тяготеет проклятие Каина? Разве они не отверженники? Не должны ли руки их быть подняты на все, кроме своего племени? Араб не тот ли же пират пустыни и песчаного моря? Черный цвет есть цвет пиратов. Даже белые пираты чувствуют это и поднимают черный флаг.
— Во всяком случае, это ремесло редко имеет хороший конец.
— Что нам до этого? Умереть можно только один раз, и не все ли равно, когда? Уверяю тебя, что я не нахожу жизнь столь прекрасною, чтобы дорожить ею. Есть одно только чувство, которое никогда не иссякнет, не надоест — это месть.
— Неужели любовь и дружба не прекрасные чувства?
— Я столько же знаю любовь, как и ты. Говорят, что дружба постояннее и в доказательство того, как она постоянна, я навел на тебя пистолет, и если бы он не осекся, я убил бы единственное существо, к которому когда-либо питал дружбу на свете.
— У тебя дурная привычка — иметь при себе заряженные пистолеты. Я уверен, что ты бы сожалел, если бы убил меня.
— Като, в моих руках была жизнь многих людей, и многих будет еще до моей смерти. Я никогда не раскаивался ни в одном поступке, ни в одном убийстве, и никогда не раскаюсь. Но говорю тебе откровенно, я был бы самым несчастным человеком, если бы убил тебя.
Здесь кончился наш разговор, который я привел нарочно, чтобы показать странный характер этого необыкновенного человека, с которым я так сблизился.
К утру мы снова были на якоре в бухте и по-прежнему раскинули палатки. Мы пробыли здесь около двух недель, и в это время я более и более сближался с капитаном. Он всеми силами старался возобновить во мне прежнюю к нему доверенность и успел в том. Однако такой образ жизни утомлял меня. Мне все снились убийства, кровь, и не один раз я думал убежать, но мое обещание останавливало меня.
Однажды часовой подал сигнал, что видит судно. Винцент тотчас взошел на скалу, и я последовал за ним. То была длинная красивая шкуна. Винцент несколько времени рассматривал ее, потом передал мне трубу и спросил, что я думаю об этом судне? Я отвечал, что это военная шкуна.
— Да, — сказал он, — я хорошо ее знаю; это «Стрела»; она ищет меня. Вот уже в третий раз ее посылают за мною. Раз как-то мы поменялись несколькими залпами; но на горизонте показалось еще военное судно, и я принужден был ее оставить. Теперь она не скажет, что я бегу от нее, и завтра я дам ей случай взять нас, если может, но если я возьму ее, то ты можешь угадать последствия.
Мы долго следили за движениями шкуны. Винцент сошел вниз, готовясь сняться с якоря, и оставил мне трубу. Я снова стал рассматривать шкуну и заметил, что она делает кому-то сигналы.
«Итак, она не одна, — подумал я, — и Винценту не так легко будет взять ее, как он думает». Но я напрасно искал другого судна, я не мог его видеть и заключил, что оно должно быть где-нибудь за берегом.
Сигналы повторялись до сумерек; тогда я сошел со скалы и увидел, что пираты деятельно работали, готовясь сняться с якоря. Я не сказал Винценту ни слова о сигналах. Мне казалось, что я скоро буду на свободе.
К десяти часам все было готово. Винцент сказал пиратам, что видна английская военная шкуна, и что он намерен с нею сражаться; они были довольны и готовы ему повиноваться.
Едва «Стелла» вышла из бухты, как все уже готово было к сражению. Пройдя пять миль, мы легли вдоль берега и взяли курс к Гаване.
Тогда Винцент сошел вниз. В последнее время я спал на софе, но в эту ночь не раздевался, ожидая, что мы будем сражаться с рассветом.
ГЛАВА XXIV
«Стрела» узнала, что бухта пиратов находится на восточной оконечности острова и крейсировала около этого берега, но не могла найти ее.
Винцент бросился на другую софу, и я, не желая заводить с ним разговора, притворился спящим; я слишком занят был своими собственными мыслями и чувствовал, что в такую минуту у нас не может быть ничего общего. Он скоро заснул и бредил во сне. Он как будто сражался, отдавал приказания, несколько слов кричал громко; потом казалось, что он взял английскую шкуну и хотел по обыкновению казнить пленных. Я вздохнул, услышав неясные угрозы и дикий смех, срывавшийся с его уст. Я встал и взглянул на спящего; руки его были беспрестанно в движении, и кулаки сжаты. О, Боже, какую ужасную повесть дикой мести предвещала эта усмешка! Я преклонил колена и стал молиться, чтобы не сбылись его намерения. Вставая, а услышал шум на палубе, и один из негров взошел в каюту.
— Далеко ли шкуна? — вскричал Винцент вскакивая.
— В четырех милях.
— По местам; я сейчас буду наверх.
Винцент взял саблю и, осмотрев пистолеты, заткнул их за пояс. Я по-прежнему притворялся спящим. Выходя из каюты, он обернулся ко мне и сказал: «Он спит, бедняжка, зачем мне будить его? Скоро его разбудят пушки». Сказав это, он вышел.
Я не знал, что делать. Наверху я считал себя не совсем безопасным, и что стал бы я там делать? Зачем мне стоять под выстрелами моих друзей или предоставлять жизнь на волю негров? И я решился остаться в каюте.
Негры вошли в каюту, под которою была крюйт-камера. Люки закрыли, и я остался в темноте. Я мог слышать только приказания капитана и из них старался понять, что происходит наверху.
Нас стали окликать с другого судна, и ответом «Стеллы» был залп. В этом нельзя было ошибиться. «Стелла» поворотила на другой галс и дала залп с другого борта, не дождавшись ответа неприятеля. Наконец, он ответил, и когда ядра просвистели мимо или ударились в борт, мною овладело какое-то странное чувство. Я никогда еще не был в сражении, и, признаюсь, это было чувство страха, но оно так смешано было с любопытством, что я сам не мог различить своих чувств. Мне хотелось выбежать наверх, но мысль, что я не буду в безопасности между пиратами, удержала меня, и я остался.
Залпы быстро следовали один за другим, и раненые, которых беспрестанно носили вниз, сказали мне, что сражение сделалось жарким. Изредка слышалась команда Винцента, беспрестанно делали какой-нибудь новый маневр, а пушки продолжали действовать без остановки. Наконец, сквозь люк показался свет, и я вышел из каюты; палуба завалена была ранеными и умирающими, просившими воды. Я обрадовался, что могу что-нибудь делать, и стал разносить им воду. Около тридцати человек лежали без помощи, потому что на «Стелле» не было медика.
Принесли еще несколько раненых, и один из прежних стал разговаривать с людьми, носившими раненых. Из разговора их я узнал, что с рассветом показался английский фрегат, который шел к ним и был уже в пяти милях под ветром; что теперь пираты ведут отступной бой со шкуною, находящеюся у них на ветре, и стараются уйти. Это объяснило мне сигналы, деланные накануне английскою шкуною. Беспокойство мое усилилось при этом известии. «Стелла» старалась убежать и несла такие паруса, что я стал бояться, чтобы она не успела уйти.
Сражение между двумя шкунами продолжалось, но выстрелы уже не разбивали «Стеллу», и раненых перестали носить вниз; можно было догадаться, что оба судна старались сбить друг у друга мачты, одно — чтобы убежать, другое — чтобы воспрепятствовать его бегству. Я готов был отдать свою левую руку, чтобы только выйти наверх. Я подождал еще с полчаса, но тогда любопытство пересилило страх, и я выглянул из фор-люка. Люди работали у пушек с наветренной стороны, подветренная была чиста и, выскочив на палубу, я забрался на мачту, откуда мог видеть все на ветре и под ветром. Под ветром я заметил фрегат милях в четырех от нас под всеми парусами; я тотчас узнал в нем «Каллиопу», мой фрегат, и сердце мое сильно забилось при мысли, что я, быть может, снова буду служить на нем.
На ветре сквозь дым в одной миле виднелась шкуна «Стрела», лежавшая одним галсом со «Стеллою». Каждые десять секунд дым, вылетая из ее пушек, расстилался по воде, и ядра свистели около нашего рангоута. Она немного потерпела от наших выстрелов; паруса ее были исстреляны, но рангоут не поврежден. Тогда я осмотрел мачты и такелаж «Стеллы»; повреждения ее были почти те же, что и у «Стрелы»; паруса исстреляны, но рангоут цел.
