Темная роза - Хэррод-Иглз Синтия (мир бесплатных книг .TXT) 📗
В комнате воцарилось напряженное молчание – двое представителей рода человеческого испытывали друг к другу гораздо более сильную симпатию, чем подозревали раньше. Наконец Пол, не отрывая рук от лица, глухо сказал:
– Мне придется отослать тебя. Тебе нельзя оставаться здесь – это все равно что поместить тебя в клетку со львами.
Она ничего не ответила – если бы они дали волю своим чувствам, то поставили бы под угрозу свои души.
– Может быть, ты хотела бы пожить при дворе, как Маргарет? – спросил он.
Она не ответила, и тогда он повернулся к ней. Их глаза встретились, и они тут же отвели взгляды.
– Я мог бы обеспечить тебе место при дворе, если бы ты захотела.
– Если вас устраивает это, – Ответила она, помолчав, – то я согласна.
– Нет, если только это устраивает тебя. Сейчас при дворе слишком скучно – король не посещает королеву с тех пор, как его начала мучить совесть, а королева не слишком весела с тех пор, как принцессу отослали в Ладлоу. Но двор – это все-таки двор. И ты прекрасна – наверняка многие из придворных юношей влюбятся в тебя и согласятся жениться на тебе даже без большого приданого.
Она встала и сделала реверанс, избегая его взгляда.
– Мне кажется, я была бы счастлива поехать ко двору, по крайней мере, на время, если бы вы могли устроить это.
– Тогда решено. И, Нанетта, не волнуйся.
– Да, дядя. Спасибо, дядя. Могу ли я идти?
– Конечно.
Ему хотелось бы знать, насколько ее задело происшедшее. Пол проследил за ней, пока она шла к двери, ее юбки шуршали, стелясь по полу, а волосы черным водопадом струились из-под чепца.
– Да благословит тебя Господь, – тихо произнес он.
Перед дверью она помедлила на секунду, а затем вышла, затворив ее за собой.
Выйдя наружу, Нанетта, не колеблясь, направилась в часовню. Тишина храма сразу успокоила ее, и она на коленях доползла почти до алтаря, а потом повернулась к подножию статуи Святой Девы. Стоя на коленях, она размышляла, что с ней случилось. С того времени, как умер ее отец, ей казалось, что какая-то ее часть тоже умерла, замерзла – вплоть до сегодняшнего дня. А теперь она дважды была нескромна с двумя мужчинами, каждый из которых был запретен для нее. Сначала она соблазняла жениха Маргарет, хотела заставить его полюбить себя, а потом она возжелала своего дядю, брата собственного отца. Что с ней случилось? Почему ее кровь воспламеняют эти странные желания? Почему они смешиваются в ее сознании с образом отца? Ей было стыдно и гадко – но какая-то часть ее сознания с наслаждением вспоминала прикосновения Пола, его страсть, то, что он желал ее столь же сильно, как и она его.
Она испугалась. «Святая Матерь Божия,– взмолилась она, – помоги мне понять себя и очисти меня, сделай меня холодной, как камень, омытый морем. Сделай меня чистой, такой же, как ты. Прости меня и будь милостива ко мне!»
После Рождества, в соответствии с выработанной процедурой, Нанетта, в сопровождении Пола и Эмиаса, а также большого количества слуг, поехала в Ивер, чтобы провести там несколько дней перед отправкой ко двору. Такой порядок предложил сэр Томас Болейн, который собирался отправлять ко двору свою дочь Анну, получившую прощение за неподобающее поведение в деле Перси, и он решил, что Нанетта будет для нее самой лучшей компаньонкой. Обеим предстояло войти в свиту королевы сразу же после крещенских праздников.
Девушки недоверчиво осмотрели друг друга, а затем, удовлетворенные увиденным, улыбнулись и поцеловались и отправились в гостиную поболтать.
– Я сразу поняла, что ты не такая, как твоя кузина, и я рада этому, – удовлетворенно кивнула Анна, – я отношусь к ней хорошо, так как именно она представила меня... одному человеку, но я никогда не была близка с ней. Мы слишком разные. Мне кажется, она должна была выйти замуж? Как она поживает?
Нанетта еще не оправилась от потрясения, испытанного при знакомстве с этой необычайной женщиной, поэтому ответила не сразу. Маргарет говорила ей, что у Анны огромные черные глаза, но это не спасло ее от шока: эти сияющие, гипнотизирующие, потрясающие глаза, казалось, исполнены жизни более чем это позволено человеку, они втягивали вас в свою теплую глубину, и вы чувствовали, что там вас непременно поймут. Но в то же время Нанетта ощутила, что в ее компаньонке есть какая-то отчужденность, в ее душе есть место, которое она оберегает и пестует, как оберегают и пестуют рану, чтобы ее не потревожил кто-нибудь. Анна Болейн явно была ранена, и поэтому-то Нанетта видела в ней родственную душу.
– Маргарет в порядке. Она счастлива, так как влюбилась в своего мужа с первого взгляда.
– Ей повезло, – сказала Анна, – надеюсь, он тоже любит ее?
– Сомневаюсь, – улыбнулась Нанетта, – но она этого никогда не поймет – он слишком умен для этого.
Анна тоже понимающе улыбнулась:
– Немного притворства в браке не помешает, – согласилась она. – Конечно, если выходишь не по любви, а кто сейчас выходит по любви? Я не знаю никого, кто любил бы своего супруга – о! – добавила Анна с презрительной усмешкой, – разве что моя сестра Мэри, но она не в счет.
– Почему? – удивилась Нанетта.
– Потому что Мэри полюбила бы всякого, кто взял бы ее замуж, кто бы это ни был. А почему ты не замужем? Ты такая хорошенькая.
Нанетте понравилась эта прямота.
– Мой отец умер, а обо мне заботились чужие люди, и мне кажется, что просто никто не думал об этом. Меня растили вместе с дочерью леди Парр, в Кентдейле, пока она не вышла замуж.
– Понятно. А теперь тебя послали ко двору на смотрины. А за кого вышла маленькая Парр?
– За лорда Боро. Анна кивнула:
– Да, подходящая пара, хотя он немного староват. Ну, теперь ты должна спросить меня, почему я не замужем – ведь мне двадцать три. – Это было произнесено независимым тоном, и Нанетта почувствовала скрытую боль. Она мягко сказала:
– Наверно, ты очень старалась избегнуть того выбора, который тебе предлагали.
Анна пристально посмотрела на нее и вдруг рассмеялась:
– Вовсе ты так не думаешь, милая лгунья! Ты прекрасно знаешь мою горькую судьбу. Ну, – она наморщила лоб, – это, впрочем, имело тот же результат. Теперь я слишком хорошо известна, чтобы выдавать меня помимо моей воли. Может быть, мне суждено остаться старой девой. Иногда мне кажется, что мне это больше всего подходит.
– Иногда и мне кажется то же самое, – сказала Нанетта. – Кэтрин – я имею в виду Кэтрин Парр, ныне леди Боро, – часто разговаривала со мной о браке, и я никогда не могла представить себя замужем. Мы в конце концов решили, что я стану монахиней.
– Ты слишком красива для этого. И слишком светская девушка, чтобы стать монахиней, – ответила Анна. Ее глаза вдруг затуманились, и голос дрогнул – Нанетта уже начала привыкать к этим внезапным сменам в ее настроении: – Теперь он женат, он женился в прошлом году. Сначала я ненавидела его за то, что он сдался, но теперь я думаю, что у него не оставалось выбора. Он сильно болел, я тоже, но он дольше и сейчас еще слаб. Он ненавидит ее, а она его. Веселенькие у них, наверно, ночки! Впрочем, он это заслужил – не смог устоять перед угрозами кардинала, оказался слишком слабым, а я – я, кого он презрительно называл девчушкой, – я выстояла за него и за себя. И как-нибудь я отплачу ему.
– Кардиналу? Самому могущественному человеку в Англии? – с сомнением протянула Нанетта.
Анна бросила на нее пылающий взгляд:
– Да, кардиналу, самому могущественному человеку в Англии, этому набрякшему пауку! Сколь бы могуществен он ни был, у меня есть одно преимущество—в моих жилах течет кровь! Его снедает жажда золота, богатства, власти, я же переполнена жизнью и гневом. Когда они разлучили нас, я поклялась, что отомщу, и я отомщу! – И Нанетта, видя ее горящие глаза, поверила в это. И тут глаза Анны наполнились слезами. – Ты знаешь, я любила его, – прошептала она, – сильно, по-настоящему любила. Никого я не буду любить так, как его.
Нанетта сочувственно сжала ее руку и вздрогнула, когда та внезапно отдернула ее. Ее взгляд стал вдруг напряженным, как у хищника, но через мгновение она расслабилась:
