Королева-Малютка - Феваль Поль Анри (читать книги без регистрации полные TXT) 📗

Внезапно Саладен схватил Королеву-Малютку и принялся ее трясти; но девочка не подавала никаких признаков жизни.

– Однако! Похоже, я слишком сильно ее напугал, – философски заметил Саладен. – Пустяки, дома мы потрясем ее как следует. Вперед!

И он стремительно зашагал к дороге.

Спустя четверть часа он нагнал Французский Гидравлический театр, раскинувший свой шатер на рыночной площади Мезон-Альфора.

Отсутствие Саладена породило весьма противоречивые чувства в душах славных членов дружного семейства мадам Канады.

Горбун Поке открыто обвинял мальца в краже трех своих монет по двадцать су; великан Колонь подозревал, что именно этот пострел и стянул у него семьдесят пять сантимов, а мадемуазель Фрелюш горько сожалела о том, что доверила юному негодяю свою монету с дырочкой, которая стоила сорок су. Эта троица страстно желала, чтобы Саладен вернулся.

Эшалот был печален. Несмотря на эгоизм и скверное поведение Саладена, Эшалот испытывал к парню поистине отеческие чувства, гораздо более теплые, чем жили в душе настоящего родителя Саладена – Амедея Симилора, кутилы и щеголя. Впрочем, мы можем процитировать грустные слова самого Эшалота: «Малыш так хорошо глотал!» И правда, ни один европейский монарх не имел при своем дворе столь юного и ловкого шпагоглотателя.

– Вот уж действительно повезло, – бормотала мадам Канада. – Слава Богу, теперь этого прохвоста повесят подальше от нас!

Симилор не разделял радости достойной дамы. Несмотря на свое внешнее безразличие, он все-таки сумел сохранить кое-какие теплые воспоминания о собственном чаде. Прирожденный мародер, Саладен частенько крал в деревнях уток и кур. Иногда ему удавалось увести даже барана.

В таких, случаях Симилор немедленно вспоминал о своем отцовстве и требовал себе лучшие куски.

Когда на горизонте показался Саладен, Эшалот скрыл свою радость, чтобы не «оскорбить» чувств мадам Канады, сразу заоравшей во всю глотку:

– Черт побери, неужели этот слизняк так никогда от нас и не отлипнет?

Мадемуазель Фрелюш, Колонь и опередивший их главный кредитор Поке бегом бросились навстречу юному шпагоглотателю, однако вовсе не для того, чтобы сказать ему «добро пожаловать».

– Мои три франка! Мои пятнадцать су! Моя монетка с дырочкой! – вопила разъяренная троица.

Однако Саладен повел себя весьма надменно.

– Знать ничего не знаю, – заявил он. – И уберите ваши лапы. Если будете паиньками, каждый получит маленький подарочек по случаю удачной сделки.

– Что ты там притащил, негодяй? – раздался издалека голос мадам Канады. – Когда-нибудь ты безнадежно погубишь репутацию нашего театра!

Саладен по-прежнему шествовал с гордо поднятой головой. На вопли хозяйки балагана он важно ответил:

– Не надо разговаривать со мной таким тоном. Я – самый молодой и самый талантливый в этом заведении, без меня оно и гроша ломаного не стоит.

– Если ты будешь столь любезен, то уберешься к черту… – прохрипела побагровевшая мадам Канада.

Но Эшалот обнял ее за талию – талию, которую он при всем своем желании не мог обхватить, даже широко раскинув обе руки, – и сказал:

– Дорогая, стоит ли так волноваться! Он действительно очень способный шпагоглотатель.

– Когда мне захочется сделать вам приятное и уйги из вашего вшивого балагана, – продолжал тем временем Саладен, – мне надо будет только выбрать одно из многочисленных заведений, владельцы которых просто спят и видят заполучить меня в свои труппы; эти люди готовы оплачивать мой талант золотом! И уж тем более я не собираюсь терпеть оскорбления именно тогда, когда я принес вам целое состояние.

И мальчишка нырнул под колесо огромного фургона.

– У него какой-то сверток! – воскликнул быстренько примчавшийся на шум Симилор.

Его острый нюх издали почуял поживу.

За спиной Симилора канючили три жертвы Саладена.

– Мои три франка! Мои пятнадцать су! Моя монетка с дырочкой! – уныло тянули они на разные голоса.

Было очень темно. Сцена освещалась тусклым фонарем, раскачивавшимся на ветру. Саладен оттолкнул отца, который, как всегда забыв о скромности, попытался ощупать содержимое старой шали, и торжественно объявил:

– Заткните ваши пасти. И слышать не хочу о вашей мелочевке. Мне надо переговорить наедине с директрисой и папашей Эшалотом.

– А разве я не твой отец? – возмутился Симилор.

– Да, разумеется, – ответил Саладен. – Согласно законам природы и общества ты обязан защищать мои имущественные и иные интересы. Иди за мной. Мы соберемся в апартаментах мадам.

И юнец поднялся по лестнице, ведущей в дом на колесах. Симилор следовал за сыном по пятам. Заметим, что эти двое уже успели о чем-то пошушукаться.

Всех охватило жуткое любопытство. Эшалот и мадам Канада обменялись взглядами. Поке по прозвищу Атлант покачал своей курчавой головой, непомерно большой для его маленького приземистого тела, и проворчал:

– Сейчас он их всех скрутит… да еще как!

– Успокойся, дорогая, – прошептал нежный Эшалот на ухо своей подруге. – Малыш знает, что говорит: это я развил его ум.

Две минуты спустя дирекция Французского Гидравлического театра, а также Симилор и родной его сын Саладен собрались на совет в том самом пенале, где мадам Канада готовила уже описанный нами знаменитый свой черный кофе. Старая шаль перекочевала из рук Саладена к Симилору; тот положил сверток на кровать и занялся какой-то таинственной работой.

Из комнаты было невозможно увидеть, что делает Амедей, поскольку кровать была устроена в старом шкафу, а Симилор, стоя спиной к дирекции, полностью загораживал вход в этот альков.

Саладен обратился к руководству театра, состоявшему, как мы уже говорили, из двух лиц обоего пола.

– Потрудитесь, пожалуйста, сесть, – проговорил шпагоглотатель.

– Что это за церемонии такие! – воскликнула мадам Канада, распаляясь все больше. – Если ты хочешь сказать нам что-то дельное, так говори, шут гороховый!

– Велите поставить варить баранину, – произнес Симилор из глубины алькова. – Я уж было решил, что малютка почила навеки, но нет. Сынок весь в меня, он бы не допустил такой неловкости.

«Мальчик украл какую-то зверюшку, – подумал простодушный Эшалот, – и теперь хочет всучить ее нам, выдав за дрессированную и обученную всяким штукам!»

Саладен сделал широкий жест.

– С самого раннего детства, – патетическим тоном начал юный негодяй, отнюдь не внося успокоения в семейство мадам Канады, – я находил в этих стенах пристанище и защиту. Мой отец, мужчина обаятельный, но легкомысленный, думал исключительно о собственных удовольствиях; господин Эшалот, которого я в порыве признательности называю папашей Эшалотом, был мне матерью – и даже более! По примеру козы Амалтеи [16], весьма известной в мифологии, он каждое утро поил меня молоком, купленным за одно су.

– Он все помнит! Все помнит! – прошептал Эшалот, готовый расплакаться от умиления.

Даже мадам Канада провела тыльной стороной руки по глазам и проворчала:

– Ничего не скажешь, умеет сказать, когда захочет.

– Не стесняйся, брыкай меня, поросеночек! – бормотал Симилор, полностью погрузившись в свою таинственную работу. – Я щиплю ее, она вздрагивает. Ей-богу, ну и хорошенькая штучка!

– И как следствие, – продолжал Саладен, – узы самой искренней любви связывают меня с балаганом, равно как и с мадам Канадой, за зверской внешностью которой скрывается благороднейшее сердце.

– Вот это загнул! – ахнула директриса.

– То-то еще будет! – восхитился Эшалот. – Как он тонко разбирается в людях!

– Другие на моем месте, – разливался Саладен, – влекомые непостоянством, присущим моему возрасту, а также соблазнительнейшими предложениями ваших многочисленных конкурентов, прельстились бы более выгодными условиями, ибо, должен признать, платят, во Французском Гидравлическом театре лучшему в мире шпагоглотателю весьма и весьма негусто.

– Ты все сказал? – прорычала мадам Канада.