Влюбленный д'Артаньян или пятнадцать лет спустя - Нимье Роже (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
– Имя?..
– Госпожа д'Артаньян.
– Мне кажется, не очень. Было б лучше даже госпожа Цезарь или мадам Эпаминонд[6].
– Тогда я в затруднении. А вдруг он в один прекрасный день станет маршалом Франции?
– Я буду им еще ранее.
– Да, но вы скоро его убьете.
– Клянусь, все будет наоборот.
– В таком случае он убьет вас? Подумайте, два маршала Франции погибают в один и тот же день!
– Нет, я первым выпью свою чашу.
– Ну а если у вас дрогнет рука?
На лице у Роже явилась улыбка досады.
– Дрогнет… После двух жалких бутылок вина…
– Ну а если ваш пистолет даст осечку?
– Тогда я возьму другой.
– А если…
– Тогда вы женитесь на мадмуазель де Тулонжон, которой предназначил меня мой отец.
– Ку а если вы выживете…
– Тогда есть опасения, что я сам вступлю в этот брак.
– Жизнь полна ловушек. И каждый метит в свою яму.
– Значит, надо смотреть под ноги.
И молодые люди принялись хохотать, как повелось у Рабютенов.
XIII. ГДЕ НИ ДЕ БЮССИ, НИ Д'АРТАНЬЯН НЕ РАССТАЛИСЬ, КАК НИ СТРАННО, С ЖИЗНЬЮ
Пелиссону де Пелиссару предложили подготовить дуэль»
Поясним с помощью одного только имени, каким образом этот легендарный соблазнитель и христианин проник в гостиницу к де Бюсси. Это одно имя – Ла Фон.
Пелиссон был игрив. Ла Фон был циничен.
Пелиссон верил в Бога. Ла Фон был с Богом на «ты» и использовал его для поручений.
Пелиссон пел модные песенки. Ла Фон насвистывал назойливые мотивчики.
Пелиссон занимался изобретением летательного аппарата. Ла Фон летал.
Пелиссон обсасывал белый трюфель в момент пробуждения. Ла Фон ел трюфели всю ночь.
Из этого становится ясно, что Ла Фон был главным служителем и доверенным лицом Пелиссона де Пелиссара.
Ла Фон соблазнил двух служанок Мари и Жюли. Одной он посулил, что женится на ней, другой – что бросит ради нее жену и они убегут вдвоем на край света.
Из ранга служанок он возвел их в ранг любовниц, потчуя обеих вареньем. Потому что господин Пелиссон никогда не путешествовал без варенья. Вазочки с вареньем были его чернильницами.
Человек с таким слугой был любезно принят известными нам обитателями гостиницы. Он предложил им показать свой летательный аппарат, и его предложение было с восторгом принято.
Затем его попросили взять на себя устройство этого странного поединка между д'Артаньяном и Роже, уже назначенного в тот же день на шесть часов пополудни.
Пелиссон обдумывал это предприятие два часа подряд.
И вот каковы результаты его раздумий. Если д'Артаньян будет убит, возложенная на того кардиналом миссия перейдет целиком и полностью к нему, Пелиссону де Пелиссару.
Но поскольку он считал себя христианином со всеми вытекающими отсюда недостатками и поскольку его летательный аппарат пока еще не летал, то существовала необходимость воспользоваться иным летательным аппаратом, имя которому было д'Артаньян.
При условии, разумеется, что и этот летательный аппарат сможет все?таки полететь.
Плодом этих размышлений было то, что Пелиссон сунул руку в карман и извлек оттуда флакончик, содержимое которого перелил в две бутыли, предназначенные для Роже де Бюсси?Рабютена. То было сильнейшее успокоительное средство, которым господин Пелиссар потчевал дам, чтоб остудить их страсть в отношении своей особы.
Выпив снотворного, Роже будет сражен усталостью и ему не достанет сил выстрелить.
Читатели, разумеется, сурово осудят действия Пелиссона де Пелиссара.
Однако, можно возразить, что с одной стороны господин Пелиссон был сказочно богат и с другой стороны – речь шла о всеобщем мире.
Пока этот достойный дворянин завершал свои приготовления, д'Артаньян завершал свой туалет с хладнокровием человека, который готовится предстать перед знакомым ему обличьем смерти – и многоликим, и глупым одновременно, и, представ, сделать вид, что не дивится увиденному, чтоб не нанести таким образом этой даме оскорбление.
В этот момент кто?то стал царапаться в дверь.
Д'Артаньян велел Планше открыть.
Появилась Жюли дю Колино дю Валь.
На ней было платье из серого муслина, что давало возможность оценить в полной мере и руки, и плечи.
Платье было отделано лентой вишневого цвета, что отлично гармонировало с губами девушки.
– Господин д'Артаньян, ситуация такова, что мне не нащупать нерв нашего разговора…
– А вы попробуйте, сударыня, попробуйте, если, конечно, не желаете присесть.
– Вы не должны быть причиной того, что мадмуазель Шанталь погибнет с тоски.
– Отчего у вас такие опасения?
– Неужели вы не видите, как она любит кузена? Надо быть слепым…
Д'Артаньян был сильным человеком, но он побледнел.
– Что до самого Роже, то он уже страдал от неразделенной любви в прошлом. Теперь он открыл свое истерзанное любовью и полное меланхолии сердце двум италийским морям, после чего бросился в эту новую любовь, уверив себя в том, что это все же хоть отчасти Она.
– Отлично, мадмуазель. Обещаю вам, что господин де Бюсси Рабютен выйдет победителем из поединка.
– Но если он убьет вас?
– Со мной это уже случалось,
– Вы феникс среди рыцарей, я буду ухаживать за вами, я исцелю вас, я…
– Но кто ж та особа, которая так ввергла в отчаянье господина де Бюсси?Рабютена?
– Вероятно, все?таки это я сама.
И тут она исчезла – вишневая, чуть серая… Какое?то мгновение д'Артаньян рассматривал себя в зеркале.
– Какая жалость, – сказал он сам себе, – мне нравится, как эта голова сидит на плечах.
Внезапно раздались спорящие голоса.
Это Планше не разрешал Ла Фону войти в комнату.
– Я тебе говорю, он с женщиной.
– С женщиной? Как ты узнал об этом?
– По платью, болван.
– Мне случалось видеть отменнейшие платья, но внутри был мужчина.
– Мой друг, мужчины не носят платьев.
– Мужчины – нет. А папа носит.
– Да от такого сравнения разит сатаной.
– Не отзывайся дурно о моем друге, с которым ты не знаком.
– Я знаком с двадцатью шестью способами обращения с палкой.
– А я знаю двадцать семь способов обращения с Господом Богом.
Тут открыл рот д'Артаньян:
– Что там такое?
– Этот малый, сударь, желает пролезть в комнату.
– Этот олух не дает вам возможности встретиться с его святейшеством папой.
– Разве мне предстоит встреча с его святейшеством?
– Вот именно.
– Когда?
– Через час.
– Где?
– Вам надлежит следовать за мной.
– А твой хозяин?
– Уехал вперед.
– А дуэль?
– Переносится на ночь.
– Планше, шпагу, плащ. Мы едем. Планше скорчил физиономию.
– Сударь…
– Что такое?
– Шпагу на встречу с папой?
– Он не обратит на это внимания, он правит молниями, не шпагами.
И Планше подал плащ и шпагу.
XIV. ПАПА И МУШКЕТЕР
Д'Артаньян вскочил в карету, занавески тотчас задернулись.
Пелиссон де Пелиссар, сидя рядом, разглаживал усы.
Планше и Ла Фон устроились на козлах. Между ними торчал вооруженный кнутом кучер, готовый в случае необходимости вмешаться в их ссору.
Они проехали с полчаса, и д'Артаньян нарушил, наконец, молчание.
– Мой друг, в вашем роду было столько святых. Сообщите мне по секрету о главном достижении Урбана VIII.
– Главных достижений два, притом весьма значительные.
– Два? Черт побери, какой понтификат!
– Во?первых, он упразднил иезуиток.
– Иезуиток?
– Вот именно. Мало того, что они были женщинами, они желали еще сверх прочего быть иезуитками!
– Ну а второе?
– Он окрестил Ришелье.
– Тысяча дьяволов! Так ему, наверно, лет сто, вашему папе.
–? Отнюдь. Он свеж, как огурчик. Он посвятил Ришелье в кардиналы.
– Выходит, без Урбана VIII…
– У нас не было возможности звать Ришелье его высокопреосвященством…
– Что было бы в высшей степени неучтиво. В этот момент карета остановилась.
Соскочив со ступеньки, д'Артаньян очутился перед одиноко стоящим домом, одно окно в этом доме светилось. Дверь распахнулась.
