На грани жизни и смерти - Паниев Николай Александрович (серия книг TXT) 📗
Этот француз, который его перехитрил в Севастополе, готовит новый подвох в Крыму. Все очень просто. Француз-коммунист вербует в семье русских эмигрантов своих людей для работы в Крыму. Популярность балерины Грининой, ее авторитет в обществе будут использованы как нельзя лучше в борьбе с белой контрразведкой. Кто способствует проникновению красных агентов в Крым? Выходит, Агапов. По недомыслию или же по злому умыслу?
Было над чем задуматься генералу Покровскому. Он не замечал, что говорил сам с собой, мучительно размышляя о том, какую роль играет в этой скверной истории капитан Агапов. Неужели он ведет тонкую игру? Неужели этот капитан — мастер ловушек? Каких? Для кого? Кто же вы, капитан Агапов, после... бегства из Красной Армии? На кого работаете? Надо же, втерся в доверие к самому барону! Тут что-то не то... Однако почему же тогда сразу опознал того француза? Принес в жертву? Ради чего, ради кого? Нет, это непохоже на стиль разведчика. А кузина? На кого работает его кузина? Нет, надо к барону. Немедленно к барону. Немедленно к барону! Выложить все свои сомнения, подозрения. Чем скорее, тем лучше.
Покровский нажал кнопку, и перед ним тут же предстал подполковник Полищук.
— Птица, которую вы выпустили в Севастополе, — строго напомнил ему генерал, — села в Париже. За вами должок, господин подполковник. Имеете шанс рассчитаться с тем французом. Сообщите в Париж, чтоб дали более подробные сведения о связях этого Бланше-Пикара с семьей балерины Грининой, главным образом с нею самой. Что это — работа, подрывная работа против... нас или просто амурная история? А этого... Пикара...
Покровский сделал выразительное движение рукой, словно нажимая на курок.
— Только без шума, чтоб никаких материалов для щелкоперов, — предупредил он.
* * *
В ресторане к Леопольду, который сидел со скучающим видом за столиком, подсел мужчина — тот самый, что сличал фотографии и приказал сообщить в Крым, что Бланше и Пикар — одно лицо.
— Если не возражаете, месье, — сказал он любезно, — вместе по-соседски испробуем русскую водку. Божественный напиток для... мужчин. Да, кстати, мы с вами, месье, соседи, живем на одной улице, почти рядом. Жена моя то и дело твердит: ах, какая интеллигентная семья, какой воспитанный мальчик. В наше время это такая редкость — воспитанные дети. Его воспитывает гувернер-француз, месье? В России, я слышал, можно приглашать в гувернеры французов.
— Нынче нам, русским, приходится приезжать во Францию, — неохотно ответил Леопольд.
— Ах да, у вас там, говорят, неспокойно? Действительно, месье, власть отдали голодранцам?
— Отдали? Они сами взяли. Взять-то легко, а вот пусть попробуют удержать...
— Вот уже три года держатся. По-вашему, не удержатся, месье?
— Нужен хороший удар. Один. Но...
Леопольд с силой стукнул кулаком по столу.
— Пардон, — смущенно извинился он и оглянулся на соседние столики. — Да, надо собраться с силами а одним ударом покончить...
— Собраться, а как собраться? Вот вы, к примеру, здесь, много русских здесь. Кто-то должен собрать, вокруг кого-то должны собраться. Читал я о вашем генерале по фамилии... фамилия похожа на немецкую... Если не ошибаюсь, Врангель...
— Барон Врангель. Русский генерал.
— Боевой, говорят.
— На него вся надежда.
— Где он?
— В Крыму. Большая сила!
— А вы к нему не собираетесь?
— Задерживают... дела.
— Вы коммерсант, месье?
— Нет, другие дела. Личные.
— Если нужна помощь, прошу не стесняться, месье. Ну, за осуществление ваших желаний. Называйте меня Жюстен. Жюстен Симон. Всегда готов помочь хорошему русскому, месье...
— Леопольд Гринин.
— У вас, месье Гринин, кажется, нет недостатка в друзьях? Как-то встретил одного... парижанина, спрашивал, как найти дом, где живет семья русских Грининых... Еще называл женское имя... Мадам...
— Это жена моего брата. Вероятно, вы говорите о Бланше. Мы с ним встречались в России.
— О, мир тесен. Сегодня Россия, завтра Франция, послезавтра...
— Опять Россия.
— Домой? Друзья, родные стены... Или не желанные?
— Кто знает. Жена брата рвется обратно. Будет танцевать. Или учить других. Знаменитость.
— А-а, теперь догадываюсь, тот француз, как вы назвали его...
— Бланше.
— Бланше тоже танцует? Коллега?
— А черт его знает, что делает ваш Бланше. Знаю только одно: ему нравится то, что не нравится мне.
— О, разные вкусы. А у нас с вами одинаковые... любим водку. Месье, вы мне очень, очень симпатичны, и я буду рад пригласить вас к себе в гости. Моя жена так любит все русское! И водку тоже любит. А этот Бланше любит водку?
— Революцию он любит. Революцию в чужом доме. Там, у нас, торчал, лез, куда надо и не надо, теперь здесь пристает с советами: возвращайтесь, мол, домой.
— А ему-то что? Где кто хочет, там и живет.
— Пропади он пропадом. Слава богу, хоть болгарин от нас отстал. Его приятель. Тоже любитель революций.
— Бывает иногда, что эти любители просто-напросто... шпионы. Может, ему что-нибудь от вас надо? Он же красный. Вы подумайте: почему он так агитирует мадам Гринину возвращаться в Россию?
— Кузен невестки зовет нас туда, предлагает к нашим услугам свой дом.
— Где?
— В Крыму. Там собрался весь русский свет.
— А Бланше, конечно, поддерживает эту идею? Еще бы! Красному нужны свои люди в Крыму. Подумайте, месье Гринин, чем это попахивает.
Леопольд хотел возразить, что Бланше, наоборот, советует ехать не в Крым, а в Петроград, но промолчал. Какое ему дело, что думает этот француз Симон Жюстен, скучающий от безделья! Ну его! К черту всех этих Бланше и Симонов! Какое ему дело до французов! Все, все они ему осточертели. Надо решиться на последний шанс. Этим шансом, конечно же, был Крым.
* * *
Жорж Бланше и Сюзан готовились к свадьбе. Они решили, что свадьба будет скромной, пригласят только самых близких друзей, в том числе супругов Грининых, повеселятся, вспомнят незабываемые дни в России, помечтают...
А пока Жорж и Сюзан отправились в магазин для новобрачных: нужно было купить кое-какие вещи. Сюзан все еще хромала, ходила с палочкой.
У Жоржа было веселое настроение, которое передалось и Сюзан. Им обоим понравилась скромная на вид, улыбчивая продавщица, которая любезно вручила подвенечное платье.
— А еще один заказ, мадемуазель? — напомнил ей Жорж.
Продавщица показала коробку, в которой лежали два алых банта.
— Месье социалист? — спросила продавщица.
— Коммунист, — ответил Бланше, прикладывая бант к лацкану пиджака.
— А мадемуазель? — заинтересовалась продавщица.
— Тоже. И дети наши, мадемуазель, будут коммунистами, — убежденно сказал Бланше.
— Месье, а за это платят? — спросила молоденькая продавщица, с осторожностью приоткрывавшая для себя завесу в новый, неведомый ей мир.
— Да. Платят. Пулей, — ответил Бланше, показывая глазами на ногу Сюзан. — Чаще всего метят в самое сердце. Вот сюда. — И он ткнул пальцем себе в грудь.
— Зачем же тогда люди становятся коммунистами, месье? — удивилась продавщица.
— Если когда-нибудь вам случится побывать в России, мадемуазель, вы получите ответ на свой вопрос.
— Русских здесь много. Я видела, как танцует русская балерина Гринина. Прелесть. У нее лицо мадонны, в глазах грусть, — сказала продавщица.
— Вернется в Россию, и грусть исчезнет, — заметила Сюзан.
— Ой, каким непонятным стал этот мир! — сокрушалась продавщица, вручая молодоженам большой пакет. — Будьте счастливы! Я знаю только, что люди бывают хорошие, бывают плохие. А остальное не понимаю.
— Ясно, — улыбнулся Бланше. — Когда все начинают правильно понимать, получается революция. Как в России.
