Дуэль в Кабуле - Гус Михаил Семенович (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Туркмен вежливо улыбнулся, но рассказ ему, видимо, не очень понравился. Он нагнулся к старику и что-то тихо ему сказал; старик поднялся и вышел из чайханы.
— Не приведи аллах с таким Алдором встретиться! Обведет вокруг пальца. Уж не джин ли он? — молвил туркмен.
Виткевич отрицательно покачал головой:
— У джина ступня вбок, посмотри ему на ноги — и всегда узнаешь… Вот так.
И Виткевич привстал и вывернул ногу — ступней вбок. Туркмен ничего не сказал, бросил деньги на поднос и вышел из чайханы.
Выждав немного, за ним последовал Виткевич.
8
В доме Евангелической миссии пристально следили за визитом Голубова в Оренбург. Глава миссии преподобный Джеймсон, пастор англиканской церкви, получил инструкцию из Лондона подробно разузнать о проекте Русско-Азиатской Компании. Сделать это было нетрудно, поскольку среди учредителей компании был и Деев. Но труднее было исполнить другое поручение: выяснить, каковы намерения Оренбургского военного губернатора после окончания работ в Мангишлакском заливе, где возводился укрепленный опорный пункт.
На Ближнем и Среднем Востоке сгущались тучи. Летом 1832 года Ибрагим, сын египетского паши Мухаммеда Али, главнокомандующий египетской армией, перешел границу Сирии и двинулся в глубь Анатолии, в направлении к Мраморному морю и турецкой столице. Войска султана отступали, не в силах оказать серьезное сопротивление. В Лондоне в Форин-оффис было известно, что русский император отзывался о выступлении Ибрагима, как о мятеже против законного повелителя Турецкой империи и готов оказать помощь султану, если он об этом попросит. Поэтому лорд Пальмерстон также считал необходимым помочь султану в реорганизации флота, армии, финансов, дабы он не обратился к России. При этом следовало добиться такого соглашения или договора с Петербургом, который обеспечил бы совместные действия обоих правительств против египетского паши.
В силу всех этих соображений, правительство его величества направило в Петербург для переговоров особо уполномоченного лорда Дергема. Англию серьезно беспокоил тот резонанс, какой получили успехи оружия Ибрагима в странах Ближнего и Среднего Востока. Как явствовало из донесений дипломатических и иных агентов в этих странах, их правители склонны были видеть в действиях Мухаммеда Али образец для себя: перенимать в Европе все то, что, не нарушая исконного уклада в жизни Востока, способствовало бы экономическому, техническому, военному усилению этих стран. В частности в таком именно духе оценивал замыслы эмира бухарского, говорилось в депеше, посетивший Бухару миссионер Вольф. Эмир Нассыр-Улла говорил, что он может превзойти Мухаммеда Али-пашу, если получит такую помощь, какую «фиринджисы» оказывают паше. Равномерно и в Кабуле, как сообщал находившийся там неофициальный наблюдатель Массон, Дост Мухаммед также внимательно следит за успехами паши, вынашивая план воссоздания могущественной Афганской державы. В Персии делают свои выводы из египетских событий. Наследник престола Аббас Мирза, как уведомляет британский посланник, предпринимает поход для подчинения Герата персидской короне. Поскольку Герат есть не только плодородная страна, но и стратегически решающий пункт на перекрестке путей к Индии из Ирана, Хивы, Бухары, то правительство его величества ни при каких обстоятельствах не может допустить ни перехода Герата в руки шаха персидского, ни захвата Герата Дост Мухаммедом. Будучи ключом к Индии, Герат должен находиться под покровительством Великобритании.
Исходя из сложившейся серьезной и угрожающей интересам британским ситуации, правительство его величества чрезвычайно озабочено ходом дел в Центральной Азии. В силу всего этого руководителю миссии в Оренбурге и вменялось в обязанность зорко следить за действиями русских властей в Оренбурге и незамедлительно доносить обо всем замеченном.
Преподобный Джеймсон вздыхал:
— Джентльменам на Даунинг-стрит легко давать такие поручения, да как их исполнить здесь, когда имеешь дело с таким противником, как полковник Генс?
Для столь пессимистического размышления у главы Евангелической миссии было достаточно оснований. Конечно, купец Деев был важным и полезным агентом. Но в миссии было уже известно, что приказчика Абдуллу вызывали в Пограничную комиссию. Это означало, что следы повели к Дееву.
Так рассуждал мистер Джеймсон с секретарем миссии Паркером. В этом молодом человеке, в его выправке и манерах легко угадывался офицер, каковым и был воспитанник военного колледжа Ост-Индской компании в Эддискомбе, лейтенант Джон Паркер, временно сменивший военную форму на духовный костюм деятеля Евангелической миссии.
— Плохо, — говорил Джеймсон, — что вам все еще не удается проникнуть в Пограничную комиссию и завести там нашего агента.
— Да, сэр! Но я обратил внимание на одного ссыльного поляка. Он должен бы ненавидеть императора и Россию.
— Как его имя?
— Викович или Виткевич. Эти славянские фамилии так трудны! Этот поляк, однако, как удалось выяснить, ревностно служит императору. Через наших людей из поляков это я наверняка знаю.
— Странно, — удивился Джеймсон. — Чем же вы объясняете его приверженность российским интересам?
— Недавно в доме профессора здешнего военного колледжа Демезона Виткевич в присутствии своего друга Томаша Зана, Адама Сузина говорил, что лорд Пальмерстон — величайший обманщик. Викович процитировал заявление министра, что Англия исполняет свою роль покровительницы свободы и независимости народов и, засмеявшись, воскликнул: «Хороша покровительница, которая душит и угнетает в Индии миллионы людей!» Что же удивляться, если Виткевича нельзя залучить к нам.
— Но он там не один. Там есть другие. Разве они не любят золота?
Наклонив смиренно голову, Паркер сказал:
— Сэр, я стараюсь, но…
— А Деев? Он-то не очень брезгует соверенами!
— Деев — из беглых каторжников, сэр! Он боится, что мы его разоблачим, а с другими не получается.
— Должно получиться! — отрезал Джеймсон. — А этого Виткевича необходимо убрать с нашей дороги! Что еще вам сообщил Джаффар?
9
Виткевичу удалось проследить туркмена до Евангелической миссии. Он видел, как бесшумно раскрылась калитка и туркмен вошел в нее.
Это было важное открытие: обнаружен тайный агент, очевидно, связывавший миссию не только с казахской степью, но и со странами, лежащими дальше на Восток. Надлежало теперь не спускать глаз с туркмена и следить за ним не только в Оренбурге. Так докладывал Виткевич Генсу.
Но тут же вставал вопрос: каким же способом осуществить наблюдение за туркменом, когда он покинет Оренбург. Вопрос был сложный, но раньше, чем в Пограничной комиссии нашли решение, туркмен исчез. Виткевич был обескуражен. Когда он делал нагоняй старшему надзирателю Менового двора, принесшему эту неприятную новость, вошел курьер и доложил, что полковник требует к себе портупей-прапорщика.
Генс вызвал Виткевича, чтобы передать ему приглашение Голубова — пожаловать к нему.
Виткевича ввели в уже знакомый ему кабинет Деева, и он быстро оглядел стол и стенной шкаф. Все было так же, как и тогда… «Хорошо бы узнать, — подумал он, — хватился ли Деев пропавшего листка».
Тут вошел Голубов в своем атласном полукафтане, с тремя рядами алмазных пуговиц, с Владимиром в петлице и Анной на шее.
Пригласив Виткевича сесть, Голубов передал ему письма от графа Хоткевича и сказал, что граф очень лестно о нем отозвался и рекомендовал ему, Голубову, лично с Яном познакомиться.
Виткевич спрятал письмо в карман и вежливо поблагодарил Голубова.
— Граф наказывал мне успокоить вас насчет производства вашего. Представление получено в военном министерстве, но нельзя докладывать государю о производстве ссыльного поляка, когда еще свежи события польского мятежа. Необходимо вам набраться терпения…
Виткевич, привстав, поклонился.
Голубову с первого взгляда приглянулся этот стройный, серьезный молодой человек с твердым подбородком, высоким лбом, глубоко сидящими глазами, в которых светился не только ум, но и проницательность не по годам. К тому же граф Хоткевич говорил ему, что этот молодой поляк уже обладает солидными дознания-ми в делах Востока, имеет немалый практический опыт и может быть весьма полезен.
