Дуэль в Кабуле - Гус Михаил Семенович (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
6
Приказчика Абдуллу Низамата вызвали в Пограничную комиссию якобы по делу торговому. А расспрашивать его Генс поручил Виткевичу.
Ян начал издалека: каких караванбашей Абдулла знает, сколько берут верблюжьи погонщики с вьюка, сколько дней каравану нужно добираться от Оренбурга до Мугоджар.
Абдулла отвечал обстоятельно, разговор шел на татарском языке, хотя приказчик по-русски изъяснялся бегло.
Вдруг Виткевич встал из-за стола, подошел к двери, выглянул в коридор, затем плотно притворил дверь, щелкнул замком.
Абдулла с беспокойством оглянулся. Виткевич подошел к нему вплотную и спросил:
— А теперь скажи: кто таков туркмен, что должен был взять от тебя бумаги?
Абдулла испуганно замотал головой:
— Не знаю, господин офицер, не знаю, какой такой туркмен.
Виткевич вынул из стола захваченные у казаха письма.
— А это знаешь?
Абдулла в страхе вскочил со стула, попятился к стене, Виткевич спокойно сказал:
— Вижу, знаешь! Так говори: кто таков туркмен? Абдулла промычал что-то нечленораздельное. Виткевич произнес:
— Ну, будешь говорить или нет?
Абдулла упал на колени, слезы потекли у него по щекам.
— Не губи меня, господин! Я скажу, но не губи меня! если хозяин узнает, я пропал!
— Говори, не бойся: твой хозяин ничего не узнает.
Абдулла рассказал, что Деев однажды вечером позвал его в кабинет; на столе горела одна свеча, в углу сидел человек, и в полутьме трудно было его разглядеть. Деев что-то сказал, обращаясь к этому человеку на незнакомом приказчику языке, а потом по-татарски приказал Абдулле отправиться в степь, там найти казаха Мух-тара, отдать ему пакет и передать, что за пакетом явится туркмен по имени Джаффар. «И если ты хочешь жить, Абдулла, — вдруг произнес незнакомец в углу, — так чтобы ни один человек не узнал ни одного слова, сказанного здесь!» После этого Деев отпустил Абдуллу.
Виткевич строго приказал Абдулле никому ни словом не обмолвиться об этом расспросе.
— Абдулла — пешка, — докладывал Виткевич Генсу. — В Дееве вся загвоздка!
А Деев тем временем ждал важного гостя из Москвы, Павел Владимирович Голубов, первостатейный московский купец-миллионщик, откупщик, владелец золотых приисков в Саянах, возглавлял сообщество учредителей торговой Русско-Азиатской Компании. Устав ее он собственноручно представил министру финансов Канкрину и собрался в Оренбург, чтобы посовещаться с Пичугиным, Деевым, Измайловым и прочими учредителями.
Прибыл Голубов в Оренбург дня два спустя после допроса Абдуллы в Пограничной комиссии. А в тот час! когда его возок катил уже по улицам Оренбурга, из калитки двора Евангелической миссии вышел одетый мещанином человек средних лет. Он подошел к дому Деева как раз тогда, когда к крыльцу подкатил возок, а на крыльце появился Деев.
Подбежав к возку и низко кланяясь, он помог выйти из возка дородному, но не потерявшему статности, пятидесятилетнему человеку в атласном голубом, отороченном соболями полукафтане, на который была сверху наброшена на соболях же шуба… На пальце правой руки, когда Голубов протянул ее Дееву, блеснул огромный бриллиант!
Приезд Голубова, о коем был предварен и Сухтелен, дабы оказать гостю надлежащий прием, расстроил план Виткевича — пригласить Деева в Пограничную комиссию «для деловой беседы» и, как выразился Ян, «посмотреть, что у него под шкурой таится».
Но с другой стороны, приезд гостя из Москвы облегчал задачу: Сухтелен устроил званый обед в честь Голубова, а после обеда прогулку за Урал, и Деев покинул свой дом до поздней ночи.
Виткевич рискнул на дерзкое дело. Ничего не сказавши Генсу, который также был приглашен к Сухтелену, Виткевич, одевшись трубочистом, явился в дом Деева якобы проверить дымоходы.
Войдя в кабинет, где был камин, он осмотрелся. Меж окнами стоял огромный стол. Пересматривать все бумаги в столе и на столе было бы слишком долго. Да и едва ли тайные бумаги лежали бы так открыто. Ян поэтому, бегло осмотрев стол, подошел к большому шкафу, вделанному в стену, с массивной металлической дверью. Он подергал за ручку, она не поддавалась. Стоя у шкафа, Ян растерянно смотрел на пол… И вдруг на краю великолепного ковра, там, где он прилегал к низу шкафа, Виткевич заметил что-то белое. Нагнувшись и отвернув край ковра, он увидел небольшой исписанный кусок плотной бумаги. Ян быстро поднял бумагу, подошел к окну.
На бумаге был английский текст, он начинался, по-видимому, с середины, так как на верху страницы стояла цифра 3.
«…очень существенно, — читал Виткевич, — получить возможно более полные данные о предположении проекта возведения укрепления на восточном побережье Каспия. В связи с этим нам известно также о плане вооруженного поиска, намечаемого осенью будущего года. Поэтому господин Дикинсон покорнейше просит…»
Продолжения не было, но и так все было ясно! Виткевич держал в руках листок письма, оброненный Деевым, разоблачавший его окончательно.
7
Генс сперва хотел немедленно представить письмо Сухтелену, дабы заарестовать Деева и все его бумаги. Но по зрелом размышлении послушался совета Виткевича: Деева до поры до времени не трогать и тщательно следить за ним.
Следили люди Генса и на Меновом дворе — не появится ли там туркмен.
К великой радости Виткевича, не прошло недели после его визита к Дееву, как стало известно: с новыми караванами прибыл туркмен лет тридцати пяти-сорока, и чиновник на таможне узнал в нем того самого, который побывал уже в Оренбурге минувшей весной.
Виткевич вырядился узбекским купцом, сбрил бакенбарды, повернул усы книзу и отправился на Меновой двор.
Обходя каравансараи и чайханы, он уже совсем к вечеру в небольшой бедноватой чайхане увидел на помосте туркмена средних лет, в шелковом красном халате, распахнутом так, что виден был широкий, несколько раз обмотанный вокруг талии бельбаг. Не спеша, как подобает степенному купцу-мусульманину, взошел Виткевич на помост, сел, подозвал слугу.
На туркмена он не обращал внимания. А тот, скосив глаза на вновь вошедшего, продолжал неторопливую беседу со стариком в рваном темном халате, в стоптанных мягких туфлях, белой чалме, конец которой спускался на грудь.
Виткевич, не поворачивая головы, внимательно прислушивался. Туркмен, продолжая начатый ранее рассказ, говорил достаточно громко.
— Тогда я написал на песке трижды слово «ишак». «Что же это значит?» — воскликнули все. И я сказал: «Первый ишак означает человека, который имеет часы, но спрашивает, который час. А второй ишак — тот, кто имеет лошадь, но ходит пешком». — «А кто же третий ишак?» — спросили меня. И я сказал: «Каждый из вас!»
Все засмеялись. Улыбнулся и Виткевич. Повернувшись к туркмену и прижав руку к груди, он заговорил по-туркменски.
Туркмен вздрогнул и пристально посмотрел на Виткевича.
— Знатно изволили вы обмануть тупиц, — говорил Виткевич, — рассказ ваш напомнил историю о знаменитом хитреце Алдор Косе. Некий Нурмат, считавший себя хитрейшим из хитрейших, как-то сказал: «Меня Алдор ни за что не проведет», — и отправился искать его. Недалеко от Мерва спросил человека, прислонившегося спиной к забору: «Ты не знаешь Алдора Косе?» — «Это я Алдор Косе», — ответил незнакомец. Нурмат засмеялся и сказал: «Если ты Алдор Косе, то я Нурмат. Ты всех обманываешь, а меня не удастся». Алдор Косе осмотрел Нурмата и сказал: «Да, без своей волшебной палки я тебя не обману!» — «Так возьми палку и попробуй», — сказал Нурмат. «Ладно, — сказал Алдор Косе, — я сбегаю за волшебной палкой, а ты меня подожди… И вот еще что: забор этот падает. Пока я отлучусь, подопри его спиной». И Алдор ушел, а Нурмат уперся спиной в стену и стал ждать… Ждал час, другой. Тут пришли люди с поля в аул и спрашивают: «Что ты стоишь?» Нурмат ответил: «Алдор Косе пошел за волшебной палкой и попросил меня поддержать забор». Тут все стали смеяться, и Нурмат понял, что он обманут.
Все в чайхане тоже засмеялись.
