Исаак Лакедем - Дюма Александр (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Все бежало перед этой людской лавой; сыновья несли на себе стариков, женщины волокли детей, да и зрелые мужи первыми пускались в бегство — так ужасен был грохот шагов, топот лошадей, такой страх наводили яростно трубившие слоны!
Но Иуда Маккавей вышел наперерез врагу.
Бой был ужасен. В первой же стычке полегло шесть сотен воинов Эвпатора. А один из юношей-иудеев, по имени Елеазар, заметив самого крупного и по-царски разукрашенного слона, подумал, что тот несет на себе самого Антиоха Эвпатора. Он решил обезглавить вражеское войско и приобрести себе вечное имя, а потому, поражая противников направо и налево, мечом проложил себе дорогу к четвероногому чудовищу, нырнул ему под брюхо и снизу вонзил меч в его внутренности. Слон рухнул, и вместе с ним — башня с тридцатью двумя воинами. Но, падая, он раздавил смельчака!
Однако, несмотря на подобные чудеса храбрости, иудеям пришлось отступить; впервые они покидали поле боя не с победой.
Антиох Эвпатор продолжал продвигаться к Иерусалиму, а Иуда и его соратники укрепились в сионской крепости.
Там и осадил их царь.
Осада была долгой. Антиох поставил против стен множество стрелометательных орудий и машин, мечущих копья, камни и огонь.
Иудеи выставили свои устройства для метания.
Война обещала затянуться, как некогда в Трое; Антиох был готов девять лет стоять под стенами святого града, однако два обстоятельства заставили его снять осаду.
Дело происходило в седьмой год, год субботы (иудеи воздерживались от работ не только каждый седьмой день недели, но и раз в семь лет они не пахали и не сеяли, питаясь лишь теми плодами земли, которые родятся сами). Поэтому в войске Антиоха начался голод.
Кроме того, в самой Антиохии вспыхнул бунт.
Поэтому царь наспех заключил мир с Иудой, поспешил в свое царство и, возвратившись в столицу, был вместе с Лисием убит Деметрием, сыном Селевка, силой отлученным от трона и силой же вернувшим его себе.
Деметрий решил действовать с евреями иначе: вместо того чтобы навязывать им греческих, финикийских и египетских богов, он позволил им молиться кому хотят, но возжелал поставить во главе их первосвященника по собственному выбору.
Первосвященник обменял Бога и народ свой на дружбу с Деметрием; нечестивца звали Алким.
Но Иуда Маккавей был начеку. Он бросил клич: «Ко мне, Израиль!» — и его воины, разошедшиеся на время мира по домам, собрались по первому же знаку.
Тогда Деметрий призвал к себе Никанора, одного из первых вождей своих, и повелел истребить этот народ.
Верный привычке побеждать, Иуда не стал ждать Никанора. Он вышел ему навстречу и, ударив на него близ Хафарсаламы, разбил и уничтожил пять тысяч его войска.
После поражения Никанор собрал воедино оставшихся в живых, все еще в три раза более многочисленных, чем победившие его, и, ожидая подкрепления из Сирии, встал лагерем под тем самым Вефороном, где потерпел поражение Лисий.
Тогда Иуда пошел на Вефорон.
В тринадцатый день месяца а дар а противники сошлись; воины Никанора были отброшены, а сам военачальник убит.
Люди Деметрия, увидев, что их предводитель погиб, бросили оружие и обратились в бегство.
Но воины Иуды погнали их от Адаса до Газиры и трубили вослед им в вестовые трубы, возвещая городам и селениям Израиля о поражении врага. При этих звуках все, кто был способен носить оружие — от малых детей до стариков, — выходили из домов с именем Господа на устах и помогали громить некогда великолепное войско.
Все солдаты Деметрия полегли в землю Израиля. Никто не остался в живых. Иудеи отрубили голову Никанора и правую руку его, что он простирал надменно, и прибили к столбу у ворот иерусалимских. А тринадцатое число месяца адара постановили ежегодно праздновать как день великой победы.
Однако храбрые защитники политической и религиозной свободы от победы к победе истощали свои силы и число. Каждое новое сражение стоило им чистейшей крови из жил, каждая победа сокращала число бьющихся сердец.
И тут Иуда прослышал о храбром народе, возросшем и возмужавшем в боях. Это племя, говорили ему, на востоке покорило галатов и сделало их своими данниками, на западе захватило страну Испанскую, овладев ее серебряными, золотыми и свинцовыми рудниками. Они подчинили себе отдаленных властителей, отразили все нашествия ипоплеменников со всех сторон света, победили Филиппа и Персея, царя Киттимского, в прах разгромили Антиоха Великого, повелителя Азии, вышедшего против них на войну со ста двадцатью слонами, с конницей и колесницами. Его самого они взяли живым и отпустили лишь в обмен на многих заложников и большую дань — от него и потомков его. Они захватили земли персов, мидян и лидийцев и подарили эти владения одному из своих союзников — царю Эвмену. А еще Иуде сказали, что греки, единоплеменники великого Александра, полтора века назад прошедшего мимо Иерусалима в силе и славе побед, — греки вознамерились было покорить этот народ, но одного военачальника и единственной из многих армий оказалось достаточно, чтобы рассеять их, сжечь города и сровнять с землей крепости, а женщин и детей увести в рабство. И еще уверяли его, что народ этот рассеял, покорил или привлек к себе все царства и города, противившиеся ему.
При всем том, как заверили Иуду, правители этого народа свято блюли слово, оставались верными клятвенным союзам, и сильная рука их так же неколебимо поддерживала друзей, как повергала в прах врагов.
Звали этих людей римлянами.
Услышав о них столько хорошего, Иуда Маккавей отрядил двух своих племянников, Евполема, сына Иоаннова, и Иасона, сына Елеазарова, и послал их заключить с римлянами союз.
Что же в действительности представлял собою народ, которому суждено стать поддержкой, союзником, а потом и властителем Иудеи?
О нем придется сказать несколько слов, поскольку во времена Давида с ним еще никто не считался.
Спустя четыреста тридцать два года после падения Трои, двести пятьдесят лет после смерти Соломона, ко времени рождения пророка Исайи, в седьмую олимпиаду, в первый год десятилетнего правления архонта афинского Харопса, альбанский царь Нумитор выделил землю во владение двум внукам, незаконнорожденным сыновьям своей дочери Реи Сильвии… Младенцами этих близнецов оставили на берегу реки, и их выкормила волчица. Позже в безлюдном лесу их нашел пастух, отправившийся туда на поиски зарезанной волчицей овцы. Вот эти-то земли, повторяем, и даровал царь двум своим внукам, отослав их из Альба Лонги вместе с подчинявшейся их воле кучкой разбойников…
Братья спустились с Альбанских гор и добрались до самого высокого холма из семи, стоявших рядом: именно здесь их некогда выкормила волчица, обитательница рощи на склоне холма.
У его подножия, по опушке рощи, протекал ручеек, называемый источником Ютурны, а еще ниже меж двух безымянных холмов виднелась река Тибр.
Поднявшись на вершину этого холма, возвышавшегося над другими, близнецы заспорили о расположении будущего города. Не обращая внимания на замечания брата, Ромул начертил на земле контуры будущих укреплений.
— Прекрасная крепость, и вполне неприступная! — засмеялся Рем, перепрыгнув через черту, изображавшую стену, и был убит братом. (Довольно дорогая плата за шутку!)
Несколько сторонников Рема вернулись в Альба Лонгу, чтобы сообщить Нумитору о случившемся, остальные — а их набралось около трех тысяч — остались с Ромулом, ничуть не беспокоясь о том, что делят свою судьбу с братоубийцей.
Впрочем, боги также не обеспокоились этим, поскольку все предзнаменования были благоприятны.
Ромул запряг в плуг быка и корову, провел борозду вокруг холма. По пути железный лемех выворотил из земли человеческую голову.
— Да будет так, — объявил он. — Крепость я назову Капитолием, а город — Римом.
Капитолий происходит от caput, что значит «голова», а Рим — от гита: «сосец».
Оба названия, как видим, символичны: город станет главой всего мира и сосцом, из которого все народы напитаются млеком веры.
