Тени пустыни - Шевердин Михаил Иванович (чтение книг .TXT) 📗
Совещание шло своим ходом. Тюлеген нет–нет и слышал именно те слова, от которых ему делалось тошно. Господин Али говорил о вещах, какие интересуют и ГПУ, и прокуратуру, и следователей…
Прежде всего, по словам господина Али, в Советском Азербайджане воссияет свет истины и мусульмане развернут зеленое знамя пророка. В городе Гяндже произойдут события, которые потрясут вселенную. Ожидается появление великого пророка, который подымет массы верующих против советской власти. Большевики потеряют бакинскую нефть, и тогда…
Бесцеремонно Овез Гельды прервал докладчика, чтобы осведомиться: правда ли, что в Баку среди кызылбашей–азербайджанцев распространена ересь шиитов*, и если, как он и сам знает, это правда, то не лучше ли не надеяться на подлых кызылбашей, ибо для правоверных шииты хуже собак, а известно, будь у собаки стыд, она штаны бы надела. Есть даже фетва** семидесятилетней давности. Ее нашли в священных книгах муфтии Бухары и Самарканда, во главе со знаменитым Шамс–эд–дином Герати. Почтения фетва, мудрая фетва, разрешающая правоверным суннитам–туркменам во время аламана*** захватывать в плен вероотступников–шиитов, обращать их в рабство, держать в невольниках и продавать на базарах, ибо шииты, по мнению мусульманских муфтиев, ничем не отличаются от скота…
_______________
* Ш и и т ы — мусульманская секта.
** Ф е т в а — религиозное предписание.
*** А л а м а н — военный набег.
Поспешно, но со всей любезностью господин Али призвал сардара Овеза Гельды первоначально сварить слово во рту, а потом уже выпускать наружу. Шииты — тоже мусульмане. В борьбе с кяфирами все мусульмане хороши. Сам он — Али — шиит, но лучше проверенный сатана, чем непроверенный ангел. И не припомнит ли сардар Овез Гельды, что, презрев лет сорок назад исламскую веру истинную, он сам принял христианство и…
Овез Гельды счел за лучшее пропустить мимо ушей неприятное напоминание перса и поднял крик: фетва насчет шиитов есть. Болваны те, кто не верят. Они не стерли еще со рта молоко, поссав материнскую титьку. Всего пятьдесят лет назад от топота копыт коня Овеза Гельды дрожали персидские города, купались в своей крови персидские сарбазы, выли на базарах Хивы белотелые персидские девушки, захваченные овезгельдыевскими молодцами в Хорасае. И пусть лопнут у того глаза, кто посмеет сказать, что это было неугодно аллаху. Он, Овез Гельды, всегда имел в подкладке своей папахи фетву, написанную рукой святого муфтия Шамс–эд–дина Герати. Овез Гельды ее сам не читал — слава аллаху, ему было не до грамоты! — ум не на бумаге, а в башке; но ему читали вслух ту фетву крючкотворы муллы.
Господин Али попросил сардара не отвлекаться и не прерывать его. Господин Али счел возможным обратить внимание на чрезвычайную важность единства мусульман. Сунниты и шииты должны объединиться. Грызться предоставим собакам. Дружба — стекло, разобьешь — не починишь! Обстановка благоприятствует делу правоверных. Шах Персии — шиит, но он покровительствует суннитам. Шах недоволен Москвой. Недавно его величество посетил кочевья туркмен геокленов и иомудов в Туркменской степи, отдохнул в своем имении Ороми Джон, близ Гёргана, беседовал с руководителями «Иттихада» и с самим Мустафой Чокаевым, осчастливил своим вниманием города Гёрганской провинции — Бендер Гяз, Бендер–шах и главную иомудскую крепость Гюмиш Тепе, а также селения Ак–Кала и Гумбет. Он обласкал джаффарбайских ханов, перебежавших из Советского Союза в Персию, и благожелательно выслушал их жалобы на советские власти. Шах обещал помощь белоэмигрантам в знаменательный день, когда пробьет барабан надежды. А он пробьет с часу на час!
Овез Гельды не удержался и снова заворчал. По мнению его, персидские шахи всегда оставались и остаются исконными врагами туркмен, а туркмены говорят: «То, что враг говорит, делай, но то, что враг делает, не делай!»
Господин Али невозмутимо продолжал:
— Его величество шах проследовал далее через Буджнурд и осчастливил своим пребыванием священный город Мешхед. И вдруг там раскрылся заговор против его священной персоны. Жандармы схватили полтораста бесштанных ремесленников. Шах разгневался на бунтарей и загорелся местью. И заговор и гнев шаха только на пользу делу. В Мешхеде на складах английских тортовых фирм лежит сколько угодно английских превосходных винтовок для правоверных, не любящих большевиков. Персидская пограничная охрана глуха и слепа, когда это нужно.
Персидские пограничники, по мнению Овеза Гельды, всегда были глухи и слепы. Персидские солдаты вообще хороши только как живые мишени туркменским юношам, обучающимся стрельбе из винтовки…
Господин персидский коммерсант, очевидно, решил не обращать внимания на желчные выходки старика.
— В местности между Мешхедом и Гератом, — сказал он, — собралось очень много бахарденских, кешинских и бехелинских баев, помещиков и скотоводов, уважаемых ашхабадских и мервских купцов, вождей племен, владельцев кяризов*, людей «белой кости», бежавших от притеснений советской власти. Все они вооружены и имеют прекрасных коней. День и ночь они не спят и не дают спать советским пограничникам. Наступит час, и туркмены, оседлав своих коней, ударят по городам Туркмении. Славные походы Джунаид–хана у всех свежи в памяти.
_______________
* К я р и з — подземный канал, выводящий воду на поля.
Джунаид! Дался всем Джунаид. Овез Гельды не мог сдержаться, чтобы не излить капельку яда. Пока правда придет, нож всем глотки перережет. Прошлая слава — увядший цветок. Джунаид–хан нежится на шелковых коврах во дворце Кафтар–хане в двух фарсахах* от Герата, а он, Овез Гельды, проливает пот и кровь на тропах войны. Золото и в грязи блестит. А когда начнутся дела всерьез, Джунаид–хан, конечно, первый явится в Хиву и, по своей привычке, сожрет лучшие куски из добычи.
_______________
* Ф а р с а х — примерно 7 — 8 километров.
Господин Али напомнил сардару про Ишик–хана. Сын волка пустыни Джунаид–хана молодой Ишик известен своей безумной храбростью. Сам Джаббар ибн–Салман сказал про Ишик–хана: «Мальчишка, а острый!» Ишик–хан в последнее время совершил десятки налетов на колхозы, железнодорожные станции и колодцы. И все успешно.
Какое дело Овезу Гельды до какого–то Салмана? Что ему, Овезу Гельды, тыкают в нос джунаидовским щенком Ишик–ханом? Собачонка он, пустолайка! В стране, где нет коня, и осел — его высочество принц. О!.. Крепость из перьев городят с этим Ишик–ханом.
По дипломатическим соображениям господин Али уклонился от комментариев по поводу перьев и крепости.
В Афганистане сейчас правит мудрый в деле возвеличения ислама король. Глуп, кто думает, что он недоволен генгубом Герата Абдуррахим–ханом, помогающим туркменским эмигрантам. Шептунам в Герате не поздоровится. Шептунов по приказу Абдуррахим–хана прибивают за ухо к столбу на площади Чорсу. Абдуррахим–хан покровительствует борцам за веру. Пустыня скоро почернеет от папах туркменских всадников. А белуджи хана Керима? Сабли их занесены над головами большевиков. Сардар Овез Гельды несправедлив к Джунаиду. Джунаид–хан и не думает нежиться на коврах в Кафтархане. Судьба оказалась неблагосклонной к старику. Он получил ранение в стычке с разъездом красных. Его отвезли в Хорасан в Баге Багу. Там он лечится и набирается сил. Младший сын Джунаида Ишим съездил на советскую границу в Бала–Мургаб и привез отцу письмо от Ишик–хана. В письме Ишик–хан сообщает об успешном завершении похода на Хиву. Со своими всадниками и двумястами верблюдов добычи он отдыхает близ железной дороги. Ишик–хан спрашивает, прорываться ему через границу или ждать начала вторжения Джунаида в Туркмению. Нет, Овез Гельды несправедлив к Ишик–хану. «Зеленый, но отчаянный. Не собачонка, а собачина настоящий!»
Но желчные излияния Овеза Гельды не так–то легко было остановить. Разве не знает господин Али этого сатану белуджа Керим–хана? И его и его сумасшедших головорезов надо живыми закопать, а не брать в друзья. У туркмен с белуджами столетние счеты. Он, Овез Гельды, немало порубал на мосту Ташкепри близ Кушки увальней белуджей, когда сорок пять лет назад помогал генералу Комрову воевать с афганцами. Шеи белуджей хорошо помнят острия текинских сабель. Да и афганцы помнят. Нет мира между туркменами и афганцами, туркменами и белуджами.
