Набат. Книга вторая. Агатовый перстень - Шевердин Михаил Иванович (версия книг txt) 📗
На приветствие «хорманглар — не уставайте!», они ничего не ответили и только удивленно глянули на доктора.
— Э, — сказал Петр Иванович, — покажи-ка.
Один из угольщиков ковылял на самодельном костыле, судорожно поджимая обмотанную тряпками ногу. Он нехотя позволил себя осмотреть. Рана была ужасная, видно, угольщик ударил себя топором: «Хорошо, брат, что я вовремя приехал, а то отправился бы ты Ad patres — к праотцам. Гнить бы ты, батенька, начал!» Угольщик сразу же почувствовал уверенные опытные руки и терпеливо сносил боль, только изредка издавая сдавленные стоны. Пётр Иванович действовал быстро, профессионально. Алаярбек Даниарбек, облачившись в белый халат, извлечённый из хурджуна, кипятил воду и подавал доктору инструменты. Файзи поглядывал нетерпеливо на солнце и расспрашивал угольщиков про дорогу. Только двадцать минут понадобилось Петру Ивановичу, чтобы закончить операцию.
— Ну-с, товарищ больной, — сказал он, отправив Алаярбека Даниарбека к ручью мыть инструменты, — через недельку-другую будешь прыгать козлом. Вода здесь у вас дистиллированная, воздух асептический. Только ходи с костылем, не труди ногу.
— Ты, табиб?
— Да, я доктор.
— Ты русский? А они кто? — Угольщик показал на Файзи и его бойцов. — Они басмачи? Как ты к ним попал?
— Какие басмачи? — удивился доктор. — Они советские люди, большевики. Красная Армия!
— Ийе, — удивился угольщик, — где же у них острые сатанинские шапки, где звезды? Ой, ой, — заохал вдруг он. — Зачем же вы поехали на эту гору. Беда вас ждет... Я думал вы из басмачей... Наверху, на перевале, басма-чи... Только сегодня утром они приехали на перевал. Ждут кого-то.
— Много их? — быстро спросил Пётр Иванович. — Сердце у него дрогнуло.
— Сотни три наберётся, — сказал угольщик. — Они ждут кого-то. Сейчас один наш угольщик с перевала шагал. Видел их...
— Тот... с двумя ишаками?
— Да.
— Что же он нам ничего не сказал.
— Он думает: дел чужого не касайся. Те грабители, кровопийцы из Матчи. Плохой народ. Наших людей обижают, наших женщин, девушек обижают. Пусть в огне сгорят их тела.
— Ну, выздоравливай, друг, — торжественно пожал руку угольщику доктор и, застегнув сумку, поспешил к Файзи, нетерпеливо пощёлкивающему камчой по голенищу сапога.
Новость о басмачах ошеломила Файзи и он явно растерялся. Откуда здесь быть басмачам? Матча лежит далеко на восток. Откуда матчинский бек мог узнать о движении отряда?
Созвали военный совет.
— Хм, очень мы испугались, — пренебрежительно хмыкнул Алаярбек Даниарбек, — засели господа басмачи на горке, так что же? Больше нам ехать что ли некуда? Они сидят на одной горе, а здесь тысяча горок. На все горы их не хватит. Едем.
— Куда едем? — удивился Файзи.
— Поедем! — и Алаярбек Диниарбек перешёл на шёпот:
— Через Падрут не поедем, через Пять речек тоже. Теперь через Мухбельский перевал поедем, дальше на Тимшут. Придётся к Юнусу послать людей, предупредить, пусть за нами поворачивают.
Крепко схватив под уздцы своего конька, он ласково заговорил с ним:
— Белок ты мой миленький, придётся нам теперь вниз спускаться. Уж ты на меня не сердись, душа моя.
А сердиться можно было, и все сердились. Больше всех злился Амирджанов.
— Какие там басмачи, — ворчал он, — выдумки! Столько сил потратили. Коней надорвали. Сами еле-еле заползли на гору, а сейчас всё насмарку и приходится скатываться, рискуя сломать шею, вниз.
— Веселее, веселее, — прыгая точно мячик по камням, кричал Алаярбек Даниарбек, — поскорее, видите, солнце клонится к западу, веселее!
Спустились очень быстро. Вверх лезли часа четыре, а здесь через минут пятнадцать уже пили ледяную воду из Шинка.
Алаярбек Даниарбек посмотрел вверх, показал в пространство дулю и важно сказал:
— Нате, выкусите.
И бодро похлопав по белоснежной, бархатной шее Белка, тропотой помчался вдоль берега. За ним устремился весь отряд.
Они ехали с час. Поравнявшись с доктором, Амирджанов сказал:
— Смотрите, смотрите, вон киик!
— Где, где?! Не вижу.
— Дайте скорее ваш винчестер.
Нетерпеливо дернув плечами, доктор начал стягивать винчестер. Мгновенно прицелившись, Амирджанов выстрелил. Раз, другой, третий.
Выстрел прозвучал неестественно громко и тысячным эхом на него отозвались стены ущелья и далекие скалы, над которыми взлетели неизвестные птицы.
— Кто стрелял? — послышался голос Файзи.
— Я. Что и стрелять нельзя? — спросил Амирджанов. — Вон киик, я в кийка целил.
— Вы разве не понимаете, что нельзя стрелять? — гневно заметил Файзи. — Если б мой боец так сделал, я бы его расстрелял.
Он не шутил. Амирджанов побледнел, что-то хотел сказать, но предпочёл смолчать. Он протянул безмолвно винчестер доктору.
— Ты тоже виноват, брат мой, — медленно добавил Файзи, обращаясь к Петру Ивановичу, — не должен ты давать своё оружие... никому. Ты в моём отряде и... и...
Он подыскивал слово, но так и не сказал его. Долго не оставляло Петра Ивановича чувство неловкости.
«Идиотизм, — мучительно думал он, — и не сообразил я. Разве можно позволять стрелять сейчас. Теперь басмачи знают, где мы. И так мечемся, как угорелые, по ущельям...»
Но Алаярбек Даниарбек неожиданно остался очень доволен.
— Они станут нас искать внизу, а мы сейчас наверх... наверх.
Казалось, он сошел с ума. Кинувшись на коне вплавь через безумствовавший Шинк, Алаярбек Даниарбек промок до костей сам и заставил вымокнуть всех бойцов. После переправы он сразу же подался в дебри, скалы, заросли.
До поздней ночи из последних сил бойцы карабкались на перевалы, спускались в ущелья, пробивались через тысячелетний арчовый лес, где росли корявые, покрытые космами седого мха, гиганты в десять обхватов, перебирались по валунам через внезапно разверзавшиеся под ногами потоки...
Как Алаярбек Даниарбек мог разобраться в лабиринте перевалов, ущелий, скал, лесов? Но даже Файзи растерялся, когда вдруг он без всяких раздумий, смело повёл отряд по скользким камням в темную бездну, в которую, ревя в облаке водяной пыли, низвергался водопад. «Точно Ниагара»,— подумал доктор, вспоминая рисунки Ниагарского водопада. Конечно, здешний водопад был во много раз меньше, но все же грохочущие массы падавшей с боль-шой высоты голубой воды производили величественное и грозное впечатление.
«Куда же Алаярбек Даниарбек вздумал лезть?» — спрашивал себя доктор, когда радужные брызги обрушивались ему в лицо, но окликнуть Алаярбека Даниарбека нечего было и думать, — такой рев стоял в ущелье, похожем на глубокий колодец. Кони жались и вздрагивали. Ноги их неуверенно ступали по мокрым, прозеленевшим плитам, отполированным до глянца водой. Сюда серо-голубой свет проникал неверный и дрожащий.
Алаярбек Даниарбек, не слезая с Белка, поехал прямо, и все «открыли рот изумления», потому что показалось, что всадник вместе с конем нырнул в стремнину водопада и неминуемо должен был погибнуть. Но один за другим всадники вступали в стену брызг и оказывались в узком, наполненном громом проходе между водяной стеной и каменной мокрой скалой.
Еще несколько шагов — и весь отряд проехал под водопадом. Теперь всякий понял, что Алаярбек Даниарбек дорогу знает, и притом дорогу самую сокровенную.
— Теперь Юнус не найдет дороги под водопадом, — сказал Алаярбеку Даниарбеку Файзи, — придётся нам ждать.
— Зачем? Юнус уже здесь.
— Как?
Действительно, из-под водопада выезжал уже долгожданный Юнус с группой бойцов.
Но радоваться и обниматься Алаярбек Даниарбек не позволил.
— Скорее, скорее, — кричал он. — Перевал далеко, времени мало.
На заходе солнца отряд уже ехал по снеговому насту через гигантскую впадину, именуемую геологами «горным цирком». Вся левая сторона «цирка» пламенела в лучах заходящего солнца, а правая тонула в синих тенях. Копыта лошадей поскрипывали в снегу. В разреженном морозном воздухе дышалось поразительно легко, и кони весело бежали, точно им не пришлось весь день карабкаться по скалам и перевалам.
