Королева-Малютка - Феваль Поль Анри (читать книги без регистрации полные TXT) 📗

– Разумеется, он никуда не убежит! – воскликнул мальчишка ростом чуть ниже солдатского сапога. – Отсюда сейчас и мышь не ускользнет!

– С ним все ясно, – заметила матушка Нобле, – он возместит все убытки – да еще с процентами.

– Но зачем ему девочка? – спросил какой-то простак из второго ряда.

– Маленькие дети часто нужны богатым семьям, – со знанием дела важно заявила молоденькая работница. – Особенно когда приходится улаживать дела с наследством.

– Или сохранить благородное имя, – заметила ее соседка. – Да чего уж там, об этом все знают.

– Не говоря уж о том, – подзуживала дама без кавалера, – что эта молоденькая мамаша хороша как ангел, и негодяй вполне мог стянуть ребенка, чтобы заставить маменьку быть посговорчивее.

Подобная мысль явно пришлась собравшимся по вкусу. По толпе пронесся шорох, предвещающий обычно бурные аплодисменты. Отныне смуглый и – что еще хуже! – чернобородый иностранец окончательно превратился в глазах зевак в мелодраматического злодея, которого они с успехом вывели на чистую воду.

Раздались крики:

– Полицию сюда! – И тут же:

– А вот и городская стража!

Настало время арестовать виновного, и, против обыкновения, появление городской стражи было встречено публикой с искренним восторгом.

Общественное мнение нередко склонно заблуждаться – причем самым нелепым образом; так, например, оно охотно обвиняет в жестокости смиренных городских стражей, чья форма послужила образцом для портных Политехнической школы. Держу пари, что, выбрав наугад любого городского стражника и положив ему в карман яйцо, через неделю вы найдете это яйцо в целости и сохранности.

Привычка не спешить превращается постепенно в состояние души, граничащее с религией и философией перипатетиков [12], живущих по принципу festina lente [13].

И потому блюстители порядка всегда прибывают на место преступления тогда, когда колесо фиакра уже давно переехало ногу пожилой дамы, споткнувшейся на мостовой; их видят только после того, как уличная стычка затихла сама собой, и я знаю множество злобных натур, готовых потребовать ликвидации славного института городской стражи; критиканов останавливает лишь одно: очень уж сладостно созерцать, как доблестные стражники по двое или по трое неспешно шествуют по тротуару, болтая о вещах в высшей степени достойных и являя собой умиротворяющую картину полного и абсолютного ничегонеделания, ожидающего праведников в райских кущах.

Вот и сейчас городские стражники были верны своему девизу: «Поспешишь – людей насмешишь». Блюстители порядка не торопились, опасаясь разбить яйцо. Следом за ними шли двое мужчин в штатском, которых никто никогда не спутал бы ни со мной, ни с вами.

Часть толпы бросилась к ним, окружила их тесным кольцом и принялась рассказывать о случившемся.

Дело выглядело простым и ясным: имелся некий злоумышленник – англичанин, русский или еще какой-нибудь подозрительный иностранец; его только что схватили на месте преступления, когда он похищал ребенка, то есть, похищал не он, а его сообщница, женщина, переодетая монахиней, а он на глазах у всех вручил ей кошелек, полный золота.

Может быть, в пылком темпераменте парижан и кроется одна из причин, по которой осмотрительные сержанты городской стражи предпочитают бездействовать. Они знают, как охотно обитатели Парижа выдумывают самые невероятные истории.

С серьезным, но скептическим видом оба блюстителя порядка двинулись к иностранцу.

Каждый из них шел, заложив руки за спину: эта поза, как и униформа, является обязательной деталью облика тех, кто днем и ночью охраняет наш покой.

Следом за сержантами по-прежнему следовали двое в штатском.

Десятка три голосов гневно возопили:

– Однако вы не торопитесь!

– А ребенка тем временем увозят все дальше и дальше!

– Эй, не будьте трусами, хоть перед вами и милорд!

– А я? Как мне теперь зарабатывать на хлеб, если родители перестанут доверять мне своих детей? – добавила матушка Нобле. – Вот он, разбойник! Хватайте его!

Медор услыхал вопль почтенной матроны и, скрестив руки на груди, заявил:

– Господом Богом клянусь, что этот человек – преступник!

Два сержанта бесцеремонно отстранили любопытных, преграждавших им путь. Что касается манер наших городских стражей порядка, то мы вполне можем посоветовать этим людям быть несколько помягче.

Оказавшись нос к носу с незнакомцем, один из сержантов с ледяным спокойствием произнес:

– Ваши документы, пожалуйста.

– Еще чего – «ваши документы»! – загалдели со всех сторон. – У таких, как он, всегда есть любые документы. Ребенка! Ребенка давайте!

Второй сержант, до сих пор не проронивший ни слова, гаркнул:

– А ну-ка, прекратите толкаться и оставьте нас в покое! Проходите!

В ответ раздался ропот, однако сержант шагнул вперед, и толпа отступила.

В эту минуту все, наконец, вспомнили о Глорьетте, по-прежнему сидевшей возле дерева и совершенно не понимавшей, что творится вокруг. Решив, что обвиняемого можно больше не держать, Медор поспешил к молодой женщине и попытался поднять ее. Она молча улыбнулась ему и жестом показала, что хочет остаться на земле. Медор опустился перед Лили на колени.

Толпа не обращала на них никакого внимания.

Все взоры были устремлены на милорда; он вызывал всеобщую неприязнь, так как его внешность полностью опровергала все понятия о приличном цвете кожи и волос, введенные англичанами. Толпа страстно надеялась, что у милорда не окажется документов, поскольку вместо того, чтобы достать свой бумажник, он с растерянным видом попытался пуститься в объяснения.

Сержант городской стражи, подозрительный по долгу службы и вежливый по причине «приличного костюма» иностранца, величественным жестом протянув руку, терпеливо ждал.

– Это не настоящий милорд! – выкрикнул мальчишка. – У него нет бумаги, доказывающей его благородное происхождение!

– Да и быть не может. – со вздохом поддакнула одинокая дама, – такие умеют только пыль в глаза пускать, а на деле и гроша ломаного не стоят!

– Вот уже больше двадцати лет, как я прекрасно гуляю с детьми, – рассказывала тем временем матушка Нобле второму сержанту. – В прежние времена этому мошеннику зажали бы большие пальцы в тиски и не отпускали бы, пока не признается, где малышка, да еще заставили бы заплатить матери, а тогда та и мне бы должок вернула…

– О! О! – раздались изумленные возгласы, и круг любопытных стал быстро сужаться. – Внимание! Вот он полез в карман! Достал паспорт!

В самом деле, иностранец медленно расстегнул свой черный редингот и столь же неторопливо извлек из внутреннего кармана бумажник, открыл его, нашел среди множества документов маленькую визитную карточку и протянул ее сержанту.

– Вот уж нашел, что предъявить! – послышались возмущенные голоса.

Прочитав то, что было написано на карточке, сержант тут же сорвал с головы свою треуголку, словно самую обыкновенную гражданскую шляпу.

Двое державшихся в стороне мужчин в штатском обменялись многозначительными взглядами.

– Ничего удивительного, ведь у него вид настоящего вельможи, – с достоинством произнесла дама без кавалера.

– Да что же это такое! – захлебываясь от негодования, заверещала Пастушка. – Может, сержант еще и извинится перед этим типом?

– Господин герцог, – тихо, но вполне отчетливо произнес один из блюстителей порядка, – прошу прощения, но я лишь исполнял свой долг.

– Вот так, – заключила матушка Нобле, – только вы его и видели! А мне – оставайся у разбитого корыта! Ах, моя репутация погибла! О, эти богачи!

Толпа заволновалась.

– Ребенка! Ребенка! Давайте ребенка! – кричали люди.

Лили обняла за плечи Медора и спросила его:

– О каком ребенке они говорят?

Казалось, ее мозг силился что-то припомнить; но рассудок ее по-прежнему был окутан мраком. Медор сжал свои огромные кулаки; его зычный голос перекрыл все остальные звуки: