Путешественник - Дженнингс Гэри (книги бесплатно читать без .TXT) 📗

Твое письмо пришло как раз в то время, когда я почувствовал, что жизнь прошла. Так что разве я могу упустить возможность и отказаться от твоего предложения поучаствовать в создании новой книги? Будучи теперь больше не в состоянии делать то, что делал когда-то, я могу хотя бы вспомнить об этом, вкусить это, скрываясь под личиной Боудина. Возможно, тебя удивляет, что я так обрадовался сей возможности, как, наверное, удивляет тебя и мое замечание, что прежняя книга принесла мне как незаслуженное признание, так и незаслуженную дурную славу. Постараюсь объяснить.

Я никогда не утверждал, что был первым человеком, который проделал путешествие с Запада в далекую Азию, да и ты нигде в нашей книге об этом не пишешь. Тем не менее, похоже, у большинства читателей создалось именно такое впечатление. А ведь, по крайней мере, среди моих земляков я уж точно не был первым. Достаточно сказать, что мой отец и дядя уже однажды побывали на Востоке и вернулись в Венецию, чтобы в следующий раз взять с собой меня. Более того, будучи на Востоке, я и сам встретил там немало европейцев, начиная с англичан и кончая венграми, которые приехали туда еще до меня и оставались там дольше, чем я.

Однако и они не были первыми: еще до них множество других европейцев прошли по знаменитому Шелковому пути, по которому впоследствии путешествовал и я сам. Испанский раввин Вениамин из Туделы, францисканский монах Джованни дель Карпини, фламандский священник Гильом де Рубрук – так же, как и я, все эти люди опубликовали отчеты о своих путешествиях. Семь или восемь столетий тому назад миссионеры из несторианской христианской церкви проникли в Китай, многие из них работают там и поныне. Еще до возникновения христианства там, должно быть, побывали западные путешественники, которые странствовали по всему Востоку. Известно, что египетские фараоны носили восточные шелка, которые были трижды упомянуты в Ветхом Завете.

Многочисленные слова, описывающие особенности жизни на Востоке, задолго до меня вошли в мой родной язык. Некоторые здания у нас в Венеции украшены, как снаружи, так и внутри, филигранным ажурным орнаментом, который мы переняли от арабов и долго называли арабесками. Убийцы-ассасины получили свое название от персидского слова «гашиш»: это люди, которые под влиянием наркотика совершали убийства по наущению религиозных фанатиков. От индийцев мы научились получать дешевую ткань под названием индиана, в Индии ее именуют ситец. А еще среди моих земляков-венецианцев бытует выражение «far l’Indian», что означает «глупое поведение».

Нет, я вовсе не был первым, кто побывал на Востоке и вернулся оттуда. А поскольку моя известность основывается на превратном понимании того, кем я был, то, разумеется, она не заслужена. Дурная слава моя заслужена еще меньше: просто поразительно, как широко распространилось мнение о моем бесчестье и лживости. Мы с тобой, Луиджи, поместили в нашу книгу только те рассказы и наблюдения, которые сочли правдоподобными. Здесь, в Венеции, меня в насмешку прозвали Марко Милиони – эпитет, увы, не имеющий отношения к дукатам, но связанный с тем количеством лжи и преувеличений, которое мне приписывают. Сам я не столько обижаюсь, сколько удивляюсь, однако мои жена и дочери страшно сердятся на то, что их называют донна и домине Милиони.

Этим и объясняется мое желание надеть маску вымышленного Боудина, ибо я начинаю рассказ обо всем том, о чем не рассказывал прежде. И пусть весь мир, если хочет, думает, что это сплошные выдумки. Пусть лучше люди не верят во все это, чем я буду молчать.

Прежде всего, Луиджи, я хочу сказать тебе вот что. Из обрывка рукописи, который ты прислал мне для образца вместе с письмом, чтобы я посмотрел, как ты предлагаешь начать историю о Боудине, я увидел, что твой французский значительно улучшился с тех пор, как мы выпустили «Книгу о разнообразии мира». Не обижайся, но сейчас я наберусь смелости и выскажу весьма непривычное для тебя мнение о нашей книге. Видишь ли, ее читатели могут ошибочно подумать, что Марко Поло был человеком зрелого возраста и весьма разумно и осмотрительно вел себя во время долгих путешествий – каким-то образом ему удалось сверху, с небес, разглядеть всю широту нашего мира, указывая сначала на одну, а затем на другую землю и уверенно говоря: «Вот эта отличается от той тем-то и тем-то». Так вот, мне действительно было сорок лет, когда я вернулся домой из своих странствий. Надеюсь, что, многое повидав, я стал более умудренным жизнью человеком, так как в начале своего пути был всего лишь любознательным отроком – невежественным, неопытным и глупым. Так же как и любому другому путешественнику, мне пришлось повидать много земель, однако я судил о них не с позиции сорокалетнего человека. С возрастом, по мере того как я путешествовал, мои представления о мире и его восприятие постепенно менялись. Так что это была своего рода лесть с твоей стороны, Луиджи, – изобразить меня в той давней книге многое повидавшим и все знающим человеком, но твое следующее сочинение только выиграет, если ты как рассказчик будешь придерживаться истины.

Далее я предложил бы, Луиджи, если только ты действительно вознамерился изобразить монсеньора Боудина по образу и подобию Марко Поло, начать описание его карьеры с растраченной понапрасну юности, с рассказа о его отчаянном распутстве и отвратительных манерах.

Наверное, для тебя это станет новостью, но я ведь не просто так уехал тогда из Венеции, я сделал это не потому, что жаждал увидеть новые горизонты. Я покинул родину, потому что был вынужден это сделать, ибо правитель Венеции постановил, что я должен уехать.

Разумеется, я не знаю, Луиджи, насколько тесно ты хочешь переплести историю Боудина с историей моей жизни. Но поскольку ты просишь «рассказать обо всем», то я и начну с самого начала – с того момента, когда меня самого еще не было на свете.

Часть первая

Венеция

Глава 1

Хотя семейство Поло было венецианским, что служило предметом его гордости на протяжении трех столетий, более отдаленные мои предки были родом с другого берега Адриатики. Да, мы происходили из Далмации, и первоначально наша фамилия звучала приблизительно как Павло. И лишь где-то около 1000 года мой далекий предок приплыл в Венецию да так и остался здесь. Он и его потомки, должно быть, быстро приобрели видное положение в Венеции, так как уже в 1094 году некий Доменико Поло стал членом Большого Совета республики, а в следующем столетии его место занял Пьеро Поло.

Наиболее отдаленным предком, о котором я что-либо смутно слышал от родных, был мой дед Андреа. К этому времени каждый мужчина нашего дома Поло получил разрешение добавлять к своему имени «Ene Aca» (венецианский вариант homo nobilis, или благородного человека), и к нему обращались «мессир». У нас был фамильный герб, которым мы гордились: три черные птицы с крючковатыми клювами на серебристом поле. Для моих земляков в этом заключалась очевидная игра слов, так как наша геральдическая птица была не кто иной, как отчаянный и предприимчивый ворон, который на венецианском наречии называется «pola».

У nonno [4] Андреа было трое сыновей: мой дядя Марко, в честь которого я и получил свое имя, мой отец Никколо и еще один мой дядя – Маттео. Чем они занимались, пока были мальчишками, мне неизвестно, но когда братья выросли, старший сын, Марко, стал представителем Торгового дома Поло в Константинополе, в Римской империи, тогда как его братья остались в Венеции, чтобы вести здесь основную часть дел и следить за семейным палаццо. И только после смерти nonno Андреа Маттео и Никколо смогли удовлетворить собственную жажду путешествий, отправившись далеко на Восток, туда, где до них не бывал никто из Поло.

В 1259 году, когда они отплыли из Венеции, мне исполнилось пять лет. Мой отец сказал матери, что они собираются добраться лишь до Константинополя, чтобы навестить там старшего брата, который отсутствовал уже долгое время. Но, как в конце концов этот брат сообщил моей матери, они пробыли с ним недолго, а затем решили отправиться дальше на Восток. Больше мама не получала никаких известий, а спустя год решила, что оба, должно быть, мертвы. Не посчитайте это домыслами брошенной истеричной женщины; подобное предположение было в те времена наиболее вероятным. Ведь именно в 1259 году варвары-монголы покорили бо?льшую часть Востока и неумолимо устремились к вратам Константинополя. В то время как все белые люди спасались бегством, не в силах противостоять натиску Золотой Орды, Маттео и Никколо храбро маршировали прямо им навстречу, двигаясь, как выражались сами монголы, прямо в их «перемалывающие челюсти».