Перестрелка Шарпа - Корнуэлл Бернард (бесплатная регистрация книга txt) 📗
Прайс нахмурился.
— Но если они видели нас, то…
— Убегут? — спросил Шарп. — Я бы от тебя не убежал, Гарри, так почему они должны убежать? Всем встать! Выполнять приказ! — Он шагнул через мост, встряхнув роту, стоящую в пыли, вспотевшую и изнуренную. Они шли маршем обратно от наступающей армии Веллингтона для этой миссии, шли два долгих дня и сейчас хотели спать, пить, и снова спать.
— Сержант Хакфилд! — крикнул Шарп, — Строй роту! Сейчас же! Хотите, чтобы негодяи свалили?
Лейтенант Прайс стоял возле парапета и вглядывался в сторону виноградников до которых было по меньшей мере две мили по сухой, прокаленной солнцем земле.
— Я никого не вижу, сэр. Возможно, там кто-то был, но сейчас нет.
— Вперед! — закричал Шарп. — Не дайте ублюдкам сбежать! Бегом!
Он смотрел, как уходит рота, затем повернулся к Харперу.
— Вы можете бить бутылки побыстрее, сержант? — Харпер и трое других принесли бутылки из погреба, сложили их возле небольшого каменного склепа, размерами три на три фута с гипсовой мадонной внутри, и только потом носили по бутылке за раз к перилам моста. — Даже безногий инвалид справился бы быстрее, — проворчал Шарп.
— Возможно, сэр, — сказал великан-ирландец, — но вы же не хотите неаккуратности, не так ли, капитан? Работу надо выполнять тщательно, сэр.
— Просто поторопись, — раздражено сказал Шарп и полез обратно на башню форта, где Таббс смотрел, как рота уходит на юг.
— Мне послышалось, будто вы видели мундиры, Шарп, — озабоченно спросил Таббс.
— Враг? Ну уж нет. Только не здесь! Поймите простую вещь, майор, — сказал Шарп, — если у них хватает сил протестовать, у них хватит сил и маршировать. Мы же не можем позволить им стать вялыми?
— Нет, — неуверенно сказал Таббс, — нет, нам бы этого не хотелось.
Он повернулся в сторону деревеньки Сан-Мигель-де-Тормес, протянувшейся вдоль северного берега реки. Деревенька была совсем маленькой: пара дюжин домов, маленькая церковь, маслодавильня и неизменная таверна. Еще дальше к северу в дымке скрывалась равнина. Прямо за небольшой рощицей, растущей по обе стороны дороги на Саламанку, в мерцающем от жары воздухе виднелось светлое пятно.
— Это не дым? — спросил Таббс.
— Пыль, сэр, — ответил Шарп.
— Пыль?
— От сапог или подков, сэр.
— Боже мой, — воскликнул Таббс и встревоженно достал подзорную трубу из кармана плаща.
— Это не могут быть французы, сэр, — заверил майора Шарп, — не на этой дороге.
— И тем не менее, они не выглядят дружелюбно, — озабоченно сказал Таббс, глядя на кавалькаду всадников которые уже появились на опушке дубовой рощи. Их было двадцать человек, большинство в шляпах с белыми краями и все с оружием. Мушкеты висели на плечах или были приторочены к седлам, а сабли и шпаги свисали рядом со стременами. Мундиров не было ни на ком, хотя у некоторых имелись фрагменты французского обмундирования. Таббс вздрогнул. Майор не считал себя неопытным человеком, напротив, он мнил, что повидал мир больше, чем большинство людей, но до сих пор ему не доводилось встречать смертоносную банду головорезов.
Кроме мушкетов и шпаг, у всадников были пистолеты, ножи, а у одного наездника рядом с седлом висел огромный топор, и по мере приближения Таббс мог рассмотреть их покрытые шрамами лица, обгорелые на солнце, все с усами, но он не смог увидеть ни единой улыбки.
— Партизаны? — предположил он.
— По всей вероятности, да, — согласился Шарп.
Таббс зевнул.
— Я знаю, что они на нашей стороне, Шарп, но на самом деле я никогда им не доверял. Чуточку лучше, чем просто бандиты.
— Это так, сэр.
— Головорезы, разбойники, преступники! Они способны перерезать глотки и нам за что-нибудь ценное, Шарп! Им нельзя доверять!
— Я слыхал, сэр.
Майор опустил подзорную трубу и с ужасом взглянул на Шарпа.
— А вы не думаете, Шарп, что вино принадлежит им?
— Сомневаюсь, сэр, — сказал Шарп. — Вино — это французский трофей, украденный из местного виноградника, и, скорее всего, настоящий владелец вина был убит, когда лягушатники его грабили.
— О, мой Бог! — воскликнул Таббс, — но если вино принадлежит им, они будут в ярости! В ярости. Позовите ваших людей обратно! — Таббс посмотрел на уходящую вдаль роту, затем снова вперил взгляд во всадников. — Полагаю, они захотят получить возмещение за вино, Шарп? Что мы будем делать в таком случае?
— Скажем им, чтобы отвалили, сэр.
— Скажем им, что… О, Боже мой! — воскликнул Таббс потому, что один из всадников отделился от группы и поскакал прямо к форту. Он снова поднял свою трубу, глядел в течении нескольких ударов сердца, и удивленно воскликнул. — Бог ты мой!
— Что такое, сэр, — спокойно спросил Шарп.
— Это женщина, Шарп, женщина! И она вооружена! — Таббс уставился на женщину с красивым лицом, которая скакала рысью к форту с ружьем за спиной и шпагой на поясе. Приблизившись, она сняла шляпу, освобождая поток длинных черных волос. — Женщина! — воскликнул Таббс, — и красивая.
— Ее называют La Aguja, сэр, — сказал Шарп, — что означает „игла“, и это не потому, что она умеет обращаться с тканью и нитками, сэр, а потому, что она любит убивать стилетом.
— Убивать стиле… вы знаете ее, Шарп?
— Она моя жена, майор, — ответил Шарп, и пошел вниз, встречать Тересу.
И где бы они ни были, он оказался на Елисейских полях.
Майор Пьер Дюко был таким же ненастоящим майором, как и майор Люциус Таббс, но он был и не совсем гражданским человеком, хотя и носил гражданскую одежду. Может, он был полицейским? До сих пор правосудие не имело отношения ни к его изящному коварству, ни к влиянию, которым он мог бы обладать. Это был невысокий человек, лысоватый и невзрачный, носивший очки с толстыми стеклами. Его можно было бы принять за клерка или студента, если бы не отлично сшитая одежда, а также выражение глаз. Возможно, они плохо видели, зато были такие же холодные, как воды северного моря, сразу было заметно, что жалость и сострадание не имеют отношения к майору Пьеру Дюко. Дюко полагал жалость присущей только женщинам, а милосердие Богу, Император же заслуживал более суровых добродетелей. Императору требовались эффективность, верность, разум, и Дюко сочетал в себе все эти три качества, за что и был приближен к Императору. Он был всего лишь майором, но даже маршалы Франции прислушивались к его мнению, ибо это мнение могло исходить прямо от Наполеона.
Наполеон потому и послал Дюко в Испанию, что его маршалы не справились.
Их побили! Они потеряли орлов! Армии Франции, столкнувшись с кучками испанских фанатиков-крестьян и презренной мелкой британской армией, были побеждены. Делом Дюко было проанализировать поражения и оповестить Императора о принятых мерах, но никто в Испании не был осведомлен об инструкциях, данных Дюко императором. Знали лишь о том, что Дюко является советником Императора и если Дюко предлагал сделать что-либо, то маршалы были склонны прислушаться к его предложениям.
И вот теперь, после прибытия Дюко, Мармон был разгромлен!
Унизительно! Его так называемая Португальская армия бежала через всю Испанию и даже Мадрид был оставлен. Только Сульт, маршал Южной армии, побеждал, но что толку от этих побед над неорганизованной испанской армией, когда настоящая война шла в Кастилии?
Дюко прибыл на юг, охраняемый от партизан шестью сотнями гусар и указал маршалу Сульту на благоприятную возможность, хотя поначалу Сульт не был склонен ухватиться за нее.
— У меня нет лишних людей, месье, — заявил он Дюко. — Куда ни глянь — везде партизаны! А еще свежая армия генерала Бальестероса.
Испанская армия Бальестероса свежая потому, думал Дюко, что Сульт не уничтожил ее. Сульт ее просто победил и заставил отступить под защиту пушек британского гарнизона в Гибралтаре. Победы недостаточно. Противника надо уничтожить, а не заставить отступить! У французских командиров в Испании недостаток храбрости, решил Дюко. Из-за боязни поражения и нежелания рисковать, они упускают шанс великой победы.
