Покорители студеных морей (с иллюстрациями) - Бадигин Константин Сергеевич (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗

– Дела церковные меня не касаются, ваше священство, – уклончиво ответил Борецкий, – это забота духовных пастырей. А мне необходимо усилить свое влияние в городе. Для этого хлеб должен прийти к нам с запада; это расположит к ордену голодных людей…

– Но известно ли вам, господин, что московский князь отправил в Новгород своих купцов? Он хочет продать городу хлеб, – перебил Шоневальд.

– О, это не страшно! Кто знает, доедут ли эти купцы в Новгород. Путь от Москвы к нам долгий, а люди… люди смертны. Но, однако, – продолжал боярин, – папа должен отменить свой запрет на ввоз в Новгород оружия, железа и лошадей. Все ограничения должны быть отменены. Этим мы выбьем козыри из рук независимых.

– Независимые… – медленно начал посол, – это сильная партия, господин, с ней не так просто бороться; ее поддерживает большая часть новгородского купечества во главе с богатыми иванскими купцами note 9. Как я понимаю, эта партия хочет добиться независимости Новгорода без помощи Москвы и западных государей… Это заманчиво. Ходят слухи, что сам владыка покровительствует этой идее.

Посол задумался.

Из разговора, который длился уже несколько часов, Шоневальд понял, что рассчитывать на многое нельзя.

«Боярин против великого князя, терпимо относится к союзу с орденом, но не будет покровительствовать католической церкви, – перебирал в уме посол. – Надо воспользоваться его враждой к Москве, попытаться разжечь ее еще больше, а за нашу помощь против князя мы сможем навсегда закрыть выход новгородцам в море. В конце концов это обескровит русских, и если, боже избави, великий князь захватит в свои руки Новгород, то будет поздно; на море ему не удастся высунуть и носа».

После бессонной ночи, проведенной в большом напряжении, Шоневальду смертельно захотелось спать; утро давно наступило. Щурясь от солнечных лучей, заполнивших сейчас всю комнату, едва сдерживая зевоту, он вслух сказал:

– Итак… подведем наш итог, господин. Хлеб с низовья, из рук московского царя, не должен попасть в Новгород. Об этом, я вижу, вы уже позаботились. За хлеб, который мы продадим, новгородцы должны благодарить только запад. Это первый шаг к захвату власти, а будет власть в ваших руках, мы снабдим оружием и лошадьми ваше войско, которое, я не сомневаюсь, победоносно пройдет по Руси.

Борецкий хотел было возразить, но в это время вкрадчивый голос произнес:

– Разрешите поздравить вас с добрым утром, господа, и рассказать о здоровье вашей прелестной дочери, боярин Борецкий.

Небольшого роста человек с кругленьким, благообразным лицом и черными с проседью волосами стоял у двери и почтительно кланялся.

– Это мой домашний врач, ваше священство, – сказал Борецкий, заметив подозрительный взгляд Шоневальда, – венецианец Миланио. Хороший врач, смею вас заверить!

– Ах, врач Миланио, я совсем забыл… – Шоневальд запнулся. – За приятной беседой я совсем забыл про свою болезнь. После очень трудного путешествия в Новгород у меня обострились боли в суставах. И я хотел с вами посоветоваться, дорогой Миланио.

– От ломоты в суставах, господин купец, – ласково улыбаясь, ответил врач, – я знаю хорошее средство. Накопайте навозных червей и наполните ими глиняный сосуд. Этот сосуд с червями облепите со всех сторон хлебным тестом и поставьте в горячую печь вместе с хлебами. Когда хлебы будут готовы, вынимайте ваш горшок. Дайте хорошенько отстояться содержимому и принимайте жидкость по ложке три раза в день.

– Мне ваше лекарство не совсем нравится, – брезгливо поморщился посол. – Нет ли другого средства, более, как бы сказать… приятного?

– С удовольствием, господин купец. – Миланио опять поклонился. – Есть еще одно средство, более сильное. Когда боль будет вас особенно мучить, велите подоить корову, тут же плюньте в молоко и дайте выпить собаке. Боль прекратится.

– У кого прекратится боль: у меня или у собаки? – злобно спросил Шоневальд. – Вы шутите, господин Миланио!

– Не шучу… Советую попробовать оба средства, господин купец, – еще раз поклонился венецианец.

– Я прошу вас, господин Миланио, – изменил тон посол, – посетить меня завтра и тщательно осмотреть для более правильного лечения… Вы разрешите посетить меня господину Миланио, господин?

– С удовольствием, ваше священ… господин купец.

Борецкий пошел провожать Шоневальда. Когда они вышли на каменное крылечко с колоннами и лепными украшениями, посол, глянув на проснувшийся город, сказал:

– Господин, я хотел бы быть незамеченным, выходя из вашего дома. Могут быть разные толки… Наше свидание должно оставаться в тайне.

Борецкий на минуту задумался.

– Хорошо, ваше священство, я проведу вас другой дорогой. – И он открыл небольшую дубовую дверь направо от главного входа.

Гость и хозяин поднялись по крутой каменной лестнице, прошли несколько богато убранных комнат, опять вышли на такую же лестницу с другой стороны дома и спустились вниз. Сюда не проникали солнечные лучи. Помещение освещалось тусклым светом слюдяного фонаря.

Борецкий остановился перед тяжелой дверью, окованной железом, и снял висевший на стене фонарь.

К удивлению Шоневальда, дверь открылась сама. Он не заметил, как Борецкий повернул крюк, на котором висел фонарь.

Пахнуло сыростью.

– Нагните голову, ваше священство, – предупредил боярин и пошел вперед, освещая путь.

Это был подземный тайник, выходивший прямо на кладбище у небольшой деревянной церквушки. Место было глухое, редко посещаемое горожанами.

Когда Шоневальд следом за боярином выбрался наверх по узкому сырому ходу, он с удивлением увидел, что поднялся из могилы: тяжелое каменное надгробие, повернувшись, открыло выход из подземелья.

– Идите туда, – показал Борецкий. – За тем кустом бузины найдете небольшую калитку.

Попрощавшись, посол стал пробираться чуть заметной тропинкой и скоро скрылся в густом кустарнике.

Неподалеку от хором боярина Борецкого жил степенной note 10 тысяцкий, югорский купец note 11 Кузьма Терентьев. Его большой деревянный дом утопал в зелени. Купец славился своим богатством и огромным фруктовым садом. Здесь остановился всадник, промчавшийся мимо дома Борецкого.

Соскочив с коня, он нетерпеливо стал стучать в калитку, ударяя тупым концом короткого копья.

– Отворяй скорея! – торопил он подошедшего старика сторожа. – Из самого Торжка с вестями прискакал. Беда тама.

– Успеешь. Спит Кузьма Саввич. Не добудишься, поди! – ворчливо ответил старик, громыхая запорами.

Всадник ввел взмыленного коня во двор и передал поводья сторожу.

– Возьми! – торопливо сказал он и бросился к дому.

– Кузьма Саввич, господине! – теребил гонец за плечо тысяцкого. – Кузьма Саввич!

Терентьев только кряхтел во сне и отмахивался, словно от назойливой мухи.

Наконец он, еще сонный, сел на постели и зло спросил:

– Кто таков, что надобно?

– Московских купцов в Торжке сгубили! – выдохнул гонец. – Тех, что хлеб продавали. Семь человек, как одну душу, а восьмой убег, на коне спасся.

Тысяцкий сразу проснулся.

– Квасу! – грозно рявкнул он.

В соседней комнате послышались торопливые шаги. Кузьма Терентьев, спустив на пол голые тонкие ноги, громко, с хрипом дышал, царапая пальцами волосатую грудь. Испив холодного квасу, тысяцкий пришел в себя.

– Убивцы знаемы? – спросил он, утирая полотенцем мокрую бороду.

– Не знаемы, господине. Двух злодеев на торгу стражники схватили, а уберечь не смогли: до смерти самосудом народ забил.

– Иди в трапезную, – сказал, не поднимая головы, Терентьев, – скажи, пусть накормят. А я подумаю.

Прошло совсем немного времени, и из дома тысяцкого побежали слуги ко всем знатным новгородским купцам. Терентьев звал их к себе немедля для важных дел.