Дорога в Рим - Кейн Бен (библиотека книг .TXT) 📗
К тому времени гаруспик уже знал, где находится библиотека, и просиживал там каждый день. Пламя от береговых построек, горевших в ночь отчаянной битвы римских легионеров с египтянами, уничтожило библиотеку не полностью, хотя благодарить за это приходилось не Цезаря — командующий в бою заботился лишь о том, чтобы посеять панику среди врагов. Библиотека частично уцелела лишь потому, что состояла из нескольких зданий, и после гибели берегового хранилища остался нетронутым целый комплекс просторных помещений недалеко от гимнасия. Там располагалось основное собрание книг, туда и приходил Тарквиний изучать рукописи.
Библиотека казалась ему воплощением давней мечты, и горе слегка утихало всякий раз, как он переступал порог. Здесь его ждали десятки тысяч папирусных свитков — трактаты о поэзии, истории, философии, медицине, риторике и о любых других областях знания. За две сотни лет в александрийской библиотеке скопилось уникальное, величайшее собрание сведений о мире. И здесь Тарквиний надеялся не только выяснить собственную судьбу, но и раскрыть тайну происхождения своего народа — ведь за десятки лет он так и не сумел дознаться, откуда же появились этруски.
Здание было не просто библиотекой или хранилищем свитков — оно включало в себя и школу, и святилище, и музей, рядом с ним простирались ухоженные сады, к которым примыкали зверинец и обсерватория. Храм, разумеется, был посвящен музам, и обряды в нем совершал жрец высокого ранга. На протяжении многих поколений в библиотеку приезжали греческие ученые со всего Средиземноморья — вести диспуты с коллегами, преподавать науки ученикам. В Александрии годами жили мудрецы, неизмеримо превосходившие Тарквиния знаниями: Архимед изучал приливы и отливы Нила и изобретал механизм для подъема воды, Эратосфен Киренский, считавший Землю круглой и вычисливший ее окружность и диаметр, по пути от Испании к Индии выступал здесь с лекциями. Кто-то выдвигал гипотезы о влиянии Солнца на планеты и звезды, кто-то изучал человеческую анатомию, внося вклад в развитие медицины.
Вышагивая по бесчисленным библиотечным коридорам, Тарквиний исполнялся прежде незнакомым чувством — ощущением собственного ничтожества: ведь чтобы прочесть все здесь собранное, не хватит и жизни! Обернутые в кожу или льняную ткань свитки и пергаментные манускрипты, теснящиеся на полках, казались ему дороже всего золота мира.
Хотя основная часть сведений содержалась в каталогах, все же упоминания об этрусках удалось найти лишь самые скудные. Некоторые фрагменты ветхих папирусов рассказывали о пришельцах из земель, лежащих за Малой Азией, где-то упоминался город Ресен на реке Тигр — и только. Никаких подробностей, способных дополнить рассказы Олиния, Тарквиний так и не отыскал. Зато все больше жалел, что в свое время ничего не пытался разузнать после битвы при Каррах, — впрочем, тогда в Селевкии, где его вместе с остальными пленными держали под замком день и ночь, было не до исторических изысканий. Теперь же мечта вернуться в Парфию преследовала его все навязчивее.
Может, туда ему и назначен путь? Радость, охватывающая душу при этой мысли, неизменно омрачалась сознанием безвозвратности такого исхода — неужели он больше не увидит Ромула? Правда, ждать его в Александрии — тоже никак не лучший способ приблизить встречу, и потому гаруспик не спешил пускаться в дорогу, пока не добудет собственноручно или не получит свыше хоть какой-то ощутимый знак.
Уже не первую неделю Тарквиний просиживал в отделе библиотеки, где хранились труды по истории и астрономии, — просиживал по-прежнему безрезультатно. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, он не докучал библиотекарям, писцам и переводчикам, терпевшим его довольно неохотно: бегло говорит по-гречески и знает медицину — что ж, прекрасно, но незачем так уж привечать молчаливого, покрытого шрамами чужака, который то бродит по коридорам, то, усевшись в стороне, следит за спорами ученых мужей. К таким здесь не привыкли.
Один переводчик, впрочем, его не избегал. Крепкий, средних лет грек с явно проступающей лысиной, Аристофан специализировался на астрономии. Как и его собратья по ремеслу, он носил неприметную неотбеленную тунику с короткими рукавами; долгие годы корпения над рукописями ссутулили его спину, с пальцев не сходили чернильные пятна. Работал Аристофан в небольшом дворике — одном из тех, что примыкали к библиотечным коридорам, густо заставленным книжными полками. Каждый день он, присев на подстилку и обложившись свитками и пергаментом, старательно переписывал старинные трактаты на чистые листы папируса. В этой части библиотеки Тарквиний проводил немало времени; настал и неизбежный день, когда гаруспик, в тщетных попытках найти некий текст о Ниневии, обратился к греку за помощью. Пока они искали нужный трактат, сам собой возник разговор о достоинствах папируса в сравнении с телячьей кожей, и, хотя свитка они так и не нашли, интерес к ученым занятиям их сблизил, зародилась дружба. Тарквиний, правда, старался не упоминать ничего о своем прошлом, и Аристофан, тактично ограничившись знанием о том, что его новый друг — этруск, ни о чем больше не спрашивал.
Очередной день не отличался от прочих — вчерашняя беседа о том, возможно ли точно измерить пути звезд, была продолжена поутру.
— Говорят, на Родосе есть какой-то ящик, который показывает движение Солнца, Луны и планет по небесному своду, — сообщил переводчик. — Сделан из металла, внутри десятки зубчатых колесиков, и все вращаются в идеальном согласии. Вроде бы даже затмения предсказывает — и солнечное, и лунное. Не очень верится, правда…
Тарквиний засмеялся. В бытность свою на Родосе он тоже слыхал о таком устройстве.
— Что смешного? — нахмурился Аристофан.
— Взгляни на свитки вокруг! Столько знания и мудрости собрано! Отчего ж прибор не изобрести?
— Да, ты прав, — смущенно улыбнулся Аристофан. — Совсем я засиделся среди книг. Не вижу дальше носа.
Тарквиний на миг примолк. Как ни разнообразны знания, вычитанные им в библиотеке, книжная мудрость порой казалась ему сухой и почти безжизненной.
— На Родосе, говоришь? — переспросил он.
— В тамошней греческой школе, — кивнул Аристофан и мечтательно добавил: — Когда-нибудь наведаюсь!
Может, и мне туда надо? — пронеслось в голове Тарквиния. Средств, которыми удалось разжиться, на проезд хватит… Внезапно библиотечную тишину нарушил ритмичный звук шагов: где-то рядом маршировал отряд. У главных ворот шаги затихли, и тут же в деревянные створки кто-то заколотил оружием, послышалась команда немедленно отворить.
Аристофан вздрогнул — даже во время недавней битвы библиотека оставалась островком спокойствия в бушующей Александрии.
— Зевс громовержец! Что им нужно?
Тарквиния подбросило на ноги, он тщетно нащупывал на поясе меч. Команду отдали на латыни — не на греческом или египетском. Значит, сюда пожаловали римские легионеры, а это чревато неприятностями. По меньшей мере неуютными вопросами. Воздух вокруг гаруспика дрогнул, суля опасность — то ли Тарквинию, то ли кому другому.
— Что случилось? — От Аристофана не укрылось его смятение. — Кого-то ищут? Тебя?
«Успокойся», — приказал себе Тарквиний и постарался вздохнуть поглубже. Из всех римлян, оставшихся в городе, его не знает никто. Или почти никто.
— Вряд ли, — ответил он, попутно вспоминая, что все выходы, кроме главных ворот, заперты: проверяя на всякий случай пути к отступлению, гаруспик обошел их все. — Просто не люблю римлян.
Грек бросил на него недоверчивый взгляд. Он знал, что Тарквиний родом из Италии, и по некоторым признакам успел понять, что его друга не обошла военная служба. На глазах писца явно происходило нечто странное. И все же Аристофан, как многие столичные египтяне и греки, не очень-то жаловал римлян — новых хозяев Александрии, высокомерных, грубых, с солдафонскими замашками.
— Отступи под портик, — тихо посоветовал он. — Солнце яркое: даже если войдут, от тебя разглядят лишь тень. Мало ли здесь ученых корпит над книгами.
