Юность Лагардера - Феваль Поль Анри (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
Гонзага оказался вне подозрений. Судьи всегда задают вопрос: «Кому выгодно преступление?» Но кто бы посмел обвинять герцога Мантуанского: ведь согласие между родичами было уже достигнуто!
Узнав, что среди убитых нет ни Сюзон, ни маленького Анри, Карл-Фердинанд едва не задушил Антуана де Пейроля. Тот, позеленев со страху, упал перед герцогом на колени:
— Клянусь вам, монсеньор, я собственноручно проткнул шпагой и служанку, и ребенка! Должно быть, они испустили дух в хижине лесорубов или пастухов… Впрочем, государь, женщина все равно бы ничего не сказала.
— Почему это? — спросил герцог.
— Я действовал не только шпагой, но и угрозами!
Больше Антуан де Пейроль ничего не объяснил своему повелителю. В ту страшную ночь молодой негодяй не посмел убить Сюзон с мальчиком, и теперь он радовался этому обстоятельству, ибо находил свое положение превосходным: «Надменный герцогу меня в руках. Я знаю все его секреты, и ему от меня не отделаться. До самой смерти его будет преследовать страх, и бояться ему придется не только моего предательства, но и того, что к нему явится этот оставшийся в живых сирота!»
Впрочем, достойный сын Сезара-отравителя отнюдь не лгал Карлу-Фердинанду, когда уверял, что Сюзон будет молчать. Он хорошенько припугнул девушку, прежде чем ударить ее шпагой, и она, как вы помните, ничего не рассказала Пьеру Бернаку.
Пастух жил в небольшом домишке в горах над Лурдом — туда и отвез он своих подопечных. Чистейший прозрачный воздух, безлюдье, безопасность, здоровье…
Благодаря мазям горца рана девушки быстро затянулась; немаловажно было и то, что Сюзон всегда отличалась веселым нравом и крепким здоровьем. Оправившись, она целиком отдалась заботам о воспитании сиротки Анри.
Он рос на козьем молоке и сыре, грубом хлебе и жареных каштанах. Шли дни, и в Сюзон крепло убеждение, что с годами малыш Анри превратится в сильного и привлекательного мужчину.
Пьер Бернак, прежде одиноко живший среди горных вершин, привык к Сюзон и ребенку и очень привязался к ним. Он обрел цель в жизни. Развалюху свою пастух починил, а напевал он теперь почти всегда. Однажды он сказал Сюзон:
— Давай жить как муж и жена. Согласна?
Смущенно улыбнувшись, она ответила:
— Ты человек честный; если хочешь, я могу быть тебе подружкой. Но лишить себя свободы я не имею права и венчаться с тобой не стану.
Видя, что Пьер от изумления раскрыл рот, Сюзон объяснила:
— Теперь моя жизнь принадлежит этому мальчику. Ничего не поделаешь — он ведь осиротел и по моей вине…
И Пьер Бернак смирился: спорить и настаивать он не умел.
А что же власти? Неужели они так и не узнали о появлении в хижине пастуха Сюзон Бернар и Анри? Да нет, узнали, разумеется! Вот как было дело.
Спустя неделю после кровавой трагедии Пьер Бернак рассказал в деревне о том, что нашел в снегу на перевале полуживую женщину с маленьким мальчиком. Он ничего о них не знал: после пережитых опасностей женщина потеряла память.
В домишко пришел кюре: в те времена настоятели приходов вели хронику рождений, браков и смертей. Он стал ласково расспрашивать бедняжку о случившемся.
Сюзон сыграла свою роль превосходно.
Она, мол, ничего не помнит — так трудно пришлось ей в горах, помнит только, что ее зовут Мариетта, а мальчика — Луи.
Больше добрый старик ничего от нее не добился.
Вернувшись в деревню, он доложил обо всем местным властям, а те уж в свою очередь отправили доклад графу д'Аркашону. Откуда губернатору было догадаться, кто такие эти Мариетта и Луи? А вскоре его и вовсе перевели губернатором в Прованс. Тем дело и кончилось.
Однажды солнечным летним днем, когда Пьер Бернак пас в долине свое стадо, возле хижины появился всадник. Сюзон вскрикнула:
— Пейроль! — и упала в обморок.
Она не ошиблась — это был Антуан. Спешившись, он привел ее в чувство и попытался успокоить:
— Я приехал как друг… Сюзон, душенька… я…
Она оттолкнула его:
— Убийца! Предатель! Ненавижу!
— Тише, тише, милая!
— Пошел вон, душегуб!
Он схватил ее за руки:
— Ты замолчишь, наконец?! Я не убийца, Сюзон, клянусь тебе! Не я придумал эту бойню. Мне было велено убить вас, но я пощадил и тебя, и Анри. Разве не так? Посмей только сказать, что я лгун!
Ей пришлось признать его правоту. Тогда он продолжал:
— Герцог Мантуанский, мой хозяин, думает, что вы с малышом погибли. Утром я незаметно уехал из замка и поспешил сюда, чтобы сказать тебе: хочешь остаться в живых и спасти Анри — молчи! Знай: за вами тайно следят и будут следить всегда, днем и ночью, зимой и летом. Ты слышишь меня? Всегда! Анри ни в коем случае не должен узнать, что он сын Рене де Лагардера и наследник герцога Гвасталльского. Иначе он и недели не проживет!
Сюзон собралась с силами и ответила:
— Здесь был кюре. Я сказала ему, что заблудилась в горах и забыла свою прежнюю жизнь…
— Это ты хорошо придумала, — одобрил Антуан. — А имена ты не догадалась изменить?..
— Я назвалась Мариеттой. Малыша зовут Луи, а больше, мол, я ничего не помню. Кюре записал мальчика под именем Луи Вердаля, рожденного от неизвестных родителей.
Пейроль исподлобья посмотрел на нее.
В беспутных утехах последних месяцев он совсем позабыл об их недавнем романе. Да и был ли он способен дорожить кем-либо?
— Берегись! — бросил он и вскочил в седло.
В тот же вечер он вернулся к Карлу-Фердинанду, который под предлогом поиска своего загадочно исчезнувшего племянника жил пока в Лурде.
Отчет подручного весьма его обрадовал:
— Вот и чудесно! Значит, служанка нам мешать не будет. Теперь мы еще несколько дней поездим для вида по округе и отправимся в почтовой карете в Италию. Все, мерзавец ты этакий, Гвасталльское наследство наше!
Дни бежали, и однажды в декабре случилось несчастье: Пьер Бернак погиб под снежной лавиной. Добряк кюре взял мнимых Мариетту и Луи к себе в дом. Женщина стала его служанкой, а мальчик — учеником, удивительно сообразительным и прилежным.
Достойного пастыря звали отец де Трен. Во времена, когда Мазарини вмешался в Тридцатилетнюю войну, он служил офицером и храбро сражался.
Овдовел он рано и, преисполнившись отвращения к светской жизни, постригся. Приход, полученный отцом де Треном, оказался высоко в горах, близко к небу. Кюре любил своих прихожан, прихожане любили его — и сердце отца де Трена было преисполнено благодарности к Богу.
Анри был уже напичкан греческим и латынью, историей и географией. Но в нем проснулось и лукавство. Чтобы вознаградить себя за достойное восхищения усердие, он увлекал своего добровольного наставника на путь воспоминаний:
— Помнится, отец мой, вы начали вчера рассказывать мне о вашей встрече с принцем Конде в битве при Рокруа…
И тогда вместо священника юный хитрец видел перед собой воина: голос кюре крепчал, в нем слышались громовые раскаты, и Сюзон Бернар, стиравшая белье или чистившая скромное столовое серебро, очень пугалась.
Слушая воспоминания де Трена, ребенок дрожал от волнения и восторга. Слова «шпага», «дуэль», «бой» заставляли его сжимать кулачки и закусывать губы. Священник, весь предавшись своим грезам, ничего не замечал, но бывшая служанка Дории думала про себя: «Господи Иисусе! В его жилах течет кровь благородных предков, и отец де Трен, сам того не желая, заставляет ее кипеть!»
Но не ошибалась ли Сюзон? Точно ли так силен был зов крови? Вне всякого сомнения! Мальчик давно уже хотел узнать свою настоящую фамилию.
Добрый старик записал его в книгу под именем Луи Вердаля, но не посчитал нужным скрывать от него:
— Мы не знаем, дорогой Луи, кто твои родители. Мариетта некогда попала в наших горах в беду и пережила такое потрясение, что совсем потеряла память. Есть такая болезнь, ученые называют ее амнезией. Как ее лечить — неизвестно. Она может пройти так же внезапно, как и началась, — и тогда Мариетта все вспомнит.
Анри уверенно ответил:
— В моих бумагах вам следовало написать: Луи де Вердаль.
