Икар - Васкес-Фигероа Альберто (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
— Как же достал этот дождь!
Они сидели скорчившись, с досадой глядя в пустоту, заполненную водой, пока американец в очередной раз не пощупал почву и не сказал мрачным тоном, что ему было вовсе не свойственно:
— Либо мы летим, либо остаемся. А если останемся, никто не знает, когда сможем улететь. Почву вот-вот развезет.
Они взлетели, поднялись над облаками, взяли курс на юг, и вскоре на горизонте возникли новые тепуи, походившие на фантастические острова среди ватного моря.
МакКрэкен внимательно смотрел по сторонам и время от времени жестами показывал пилоту, чтобы тот повернул в ту или другую сторону.
В результате Джимми Эйнджел, несмотря на врожденное умение ориентироваться, потерял ясное представление о том, куда они направляются, потому что небо по-прежнему было затянуто тучами, а внизу, куда ни кинь взгляд, раскинулась непроницаемая и однообразная сельва.
Вскоре у него возникло подозрение, что пассажир старается сбить его с толку, заставляя кружить и кружить без всякого смысла.
Так вот они и летали — то туда, то сюда — часа два, пока наконец шотландец не указал ему властным жестом на высокое ровное плато, которое возникло прямо по курсу и было наполовину прикрыто облаками.
— Туда! — закричал он. — Туда!
Джимми Эйнджелу казалось, что эта гора ничем не отличается от великого множества других, над которыми они кружили уже не один час.
Они приблизились, пару раз облетели вокруг: она больше походила на каменную крепость, чем на гору, — и, разглядев ее во всех деталях, МакКрэкен победно вскинул руку:
— Эта! Садитесь!
Пилот на какое-то мгновение онемел от изумления, а потом растерянно переспросил:
— Вы хотите, чтобы я здесь приземлился?
— Именно так!
— Наверху?
— Я же сказал.
— Вы что, сошли с ума? Тут же будет где-то две тысячи метров высоты.
— Ну и что?
— А то, что это гора!.. И нам даже неизвестно, что там за почва. А вдруг болото… Мы увязнем.
— Камень. Я был здесь, наверху, и знаю. Сплошной камень.
— А хоть бы и камень, — возразил американец. — Там наверняка есть трещины, к тому же две тысячи метров высоты по-прежнему никуда не делись.
— Ну, тогда нам придется убрать стаканы.
Король Неба в растерянности тряхнул головой.
— Что вы сказали? — переспросил он.
— Что нам придется убрать стаканы! — насмешливо повторил пассажир, делая ударение на каждом слове. — Это ведь вы мне сказали, когда я спросил, смогли бы вы приземлиться на ресторанном столике?
— Сукин сын! — вырвалось у Джимми Эйнджела вместе с коротким смешком. — Ишь, как он это повернул! Так вы точно хотите, чтобы я приземлился здесь, наверху?
— Для этого мы сюда и прилетели.
— Да поможет нам Бог!
— Будет вам! — в свою очередь рассмеялся шотландец. — Разве не вы самый лучший в мире пилот?
— Не знаю, не знаю! — прозвучало в ответ. — Но могу поклясться, что, если выйду из этой переделки, буду лучшим.
Начиная с этого момента, он словно забыл о своем пассажире, сосредоточив все свое внимание на выборе места посадки.
Зловеще черная каменная плоскость почти незаметно поднималась с востока на запад. Хотя сверху она казалась гладкой, без неровностей, спустившись почти до облаков и рассмотрев ее повнимательнее, они разглядели на ней три бугра и одну широкую щель, что значительно сокращало пространство, пригодное для посадки.
Клочья облаков расползались по плато, превращаясь в причудливый туман, мешавший определять расстояния, и было ясно, — если, конечно, шотландец его не разыгрывал, — что сама мысль о том, чтобы попытаться посадить самолет на этом пятачке, была безумной.
Ветер постоянно менял направление, дул то сильнее, то слабее, а скудная растительность, которую удавалось разглядеть — в основном мох и лишайники, — была такой низкорослой, что не могла помочь составить верное представление о силе или направлении ветров.
Судя по всему, предстояло при свете дня садиться вслепую: например, лишь во время третьего облета Джимми Эйнджел обнаружил, что вдобавок ко всему прочему между камнями змеилась узенькая речушка, исчезающая в щели метрах в десяти от обрыва, дно которого не просматривалось из-за густых облаков.
— Невозможно! — бормотал он себе под нос. — Это настоящее безумие! Проломим себе череп!
Еще круг, и на тебе, новая незадача. В южной стороне твердая, с виду каменная поверхность на поверку могла оказаться толстым слоем черной мокрой земли, в которой колеса тут же увязнут; тогда самолет ткнется носом и сковырнется со скалы.
— Черт!
— Что такое?
— Я сказал «черт»! Вы уверены, что это здесь?
— Уверен!
— Мать моя! Кому это только пришло в голову? Вы что, не могли обнаружить это долбаное месторождение в более доступном месте?
— Мы пытались, но нашли только коровьи лепешки.
Король Неба сжал зубы, вверил себя Господу, описал широкий круг, удалившись почти на километр к югу, и вернулся, летя под облаками, вперив взгляд в каменный остров, полускрытый туманом, который выступал — словно древний сказочный замок — из моря щипаной корпии.
— Читайте молитву, какую знаете! — крикнул он.
— Я как раз это делаю, — ответил шотландец.
— Так помолитесь и за меня, потому что у меня нет времени!
Неожиданно он издал хриплый вой, словно это помогало ему снять нервное напряжение, и, когда до каменной стены оставалось меньше ста метров, протянул руку и повернул ключ зажигания.
Двигатель перестал тарахтеть, пропеллер вращался без силы, пока не остановился, и грохот уступил место мертвой тишине — такой, что стынет в жилах кровь, — предвестнице смерти между облаков, похожих на белый саван, окутавший людей, которые все еще продолжали дышать.
Это было волшебное и неповторимое мгновение.
Старый «Бристоль-Пипер» белого цвета мягко планировал, спускаясь все ниже и ниже в поисках начала горы и пребывая в полной неопределенности, то ли он разобьется о каменную стену и сверзится в пропасть, то ли почти чудом окажется на вершине, а весь остальной мир будто замер, наблюдая за трагедией, которая вот-вот должна была разыграться в самом далеком и пустынном краю земли.
Пропел ветер.
Просвистел в ушах.
Провыл.
А самолет дрожал всем корпусом.
То ли от холода, то ли от страха.
Он терял скорость. Терял инерцию.
А каменная стена неотвратимо приближалась.
Боже! Боже! Боже!
Тень смерти с косой в руках бежала, запыхиваясь, по скользким камням гвианского тепуя, ожидая падения своей крылатой добычи.
Они могли ее разглядеть — мелькающую в тумане костлявую физиономию и развевающийся черный плащ.
Господи! Господи! Господи!
Сейчас они разобьются!
В последний момент Джимми Эйнджел мягко потянул на себя штурвал, нос биплана поднялся на пару метров, и они проникли на плато, почти коснувшись колесами края пропасти.
Еще десять метров, и тяжелая машина плюхнулась, как гигантская птица, на твердый камень.
Покатилась вперед, скрылась в тумане, проехала еще немного, словно вслепую, и наконец остановилась.
На несколько минут, бесконечно долгих минут, всякое движение замерло.
Оба человека застыли, будто окаменели, вжавшись в кресла, не в силах пошевелиться, или, может, спрашивали себя, неужели они и правда все еще живы.
Наконец хриплый голос невнятно произнес:
— Конец маршрута!
— Как вы себя чувствуете?
— Вот уж никогда не думал, что смогу разом испытывать такой страх и удовольствие.
— Начинаете понимать, что значит летать? — спросил американец. — За штурвалом самолета ощущаешь себя песчинкой в огромном мире, но в то же время возникает ощущение, что ты сам управляешь своей судьбой.
Он спрыгнул на землю, прошел назад и остановился на краю пропасти, разглядывая облака, рождавшиеся у него под ногами.
— Когда-нибудь я расскажу своим внукам, что приземлился на пороге неба… — Он обернулся и посмотрел на шотландца, который с трудом слез с самолета: — И вы хотите, чтобы я поверил, будто вы бывали здесь раньше?
