Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Купер Джеймс Фенимор (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
– Не туда, Генри Марч, не туда! – вскричала Джудит, охваченная невольной дрожью. – Он не должен лежать возле моей матери.
– Отчего же, Джудит? – с живостью спросил Марч.
– Нет, нет, дальше, Генри Марч!
Джудит сделала выразительный жест, и Генри Марч по ее указанию спустил мертвеца немного поодаль от его жены.
– Вот и пришел конец Плавучему Тому! – пробормотал Марч. Он склонил голову через борт. – Том был славный товарищ на войне и очень искусный охотник. Не плачьте, Хетти, не печальтесь, Джудит! Рано или поздно все мы должны умереть, и, когда наступает назначенный срок, причитаниями и слезами не вернешь мертвеца к жизни. Конечно, вам тяжело расставаться с отцом, с большинством отцов трудно бывает расставаться, особенно незамужним дочкам, но против этой беды есть одно надежное средство, а вы обе слишком молоды и красивы, чтобы не найти этого средства в самом скором времени. Когда вам, Джудит, угодно будет выслушать то, что хочет сказать честный и скромный человек, я потолкую с вами с глазу на глаз.
Пораженная какой-то внезапною мыслью, Джудит устремила на него проницательный взгляд и быстро пошла на другой конец парома, пригласив его следовать за собою. Там она села и указала Гарри место возле себя. Все это было сделано с таким решительным видом, что молодой человек оробел и Джудит принуждена была сама начать разговор.
– Вы хотите говорить мне о супружестве, Генри Марч? Не так ли?
– Ваши манеры, Джудит, совсем сбивают меня с толку, и я, право, не знаю, что вам сказать. Но пусть истина говорит сама за себя. Вы знаете, Джудит, что я давно считаю вас прехорошенькой девушкой, какую только удавалось мне видеть, и этого я не скрывал ни от вас, ни от своих товарищей.
– Ну да, я слышала это от вас тысячу раз, и, вероятно, вы не ошибаетесь. Дальше что?
– Дальше то, Джудит, что если молодой человек говорит в таком тоне с молодой девушкой, это верный признак, что он придает ей некоторую цену.
– Правда, но это я слышала от вас миллион раз.
– Что ж такого? Всякой девушке, я полагаю, приятно слышать повторение этого. Дело известное: ничто так не нравится женщине, как беседа молодого человека, который повторяет перед ней в сотый раз, что он ее любит.
– Конечно, в известных случаях мы любим друг друга, но теперь мы в таком положении, Гарри, что всякая пустая болтовня неуместна. Говорите без обиняков.
– Пусть так, да будет ваша воля, прекрасная Джудит! Я часто говорил вам, что люблю вас больше всякой другой девушки, но вы, конечно, заметили, что еще ни разу я не обнаруживал ясно своего намерения просить вашей руки.
– Заметила, Генри Марч, очень заметила, – отвечала Джудит, и презрительная улыбка мелькнула на ее устах.
– Была на это основательная причина, Джудит, и я не скрываю, что эта причина беспокоит меня даже в настоящую минуту. Не обижайтесь: я не намерен скрывать своих мыслей, да и не могу. Несмотря, однако, на всевозможные причины, я невольно должен теперь уступить чувству, которое давно закралось в мое сердце. Нет у вас больше ни матери, ни отца, Джудит! Вам и Хетти нельзя здесь оставаться одним даже в мирное время, когда ирокезы спокойно кочуют в своих шалашах, но теперь, при настоящем положении, вы или умрете с голода, или попадетесь к этим дикарям, которые, вы знаете, не пощадят вашего черепа. Настало время, стало быть, подумать о перемене места и о приискании мужа. Согласитесь быть моей женою, и я даю вам слово, что о прошедшем не будет между нами и помина.
Джудит слушала с величайшим нетерпением и, по-видимому, едва дождалась окончания этой речи.
– Довольно, Генри Марч! – сказала она, сделав нетерпеливое движение рукою. – Я понимаю вас очень хорошо: вы предпочитаете меня всем девушкам и хотите на мне жениться?
– Именно так, Джудит.
– Так вот вам мой ответ, решительный и ясный: есть, Генри Марч, основательная причина, из-за которой я никогда не…
– Кажется, я понимаю вас, Джудит, и вы можете не договаривать. Но ведь я уже сказал, что о прошедшем не будет между нами и помина… Отчего же вы так краснеете, Джудит? Ваши щеки заалели, как западное небо на закате солнца. В моих словах, я думаю, обидного ничего нет. По крайней мере, я не имел ни малейшего намерения вас обидеть.
– Я не краснею, и я не хочу обижаться на вздорные слова, Генри Марч, – отвечала Джудит, с трудом подавляя негодование. – Я хотела вам сказать, что по некоторой причине я ни за что на свете не соглашусь быть вашей женой. Я не люблю вас! Я уверена в этом. Никакой порядочный мужчина не должен жениться на женщине, которая предпочитает ему другого.
– Вот оно что наделали эти франты в красных мундирах! Так я и думал: все зло от крепостных офицеров.
– Замолчите, Марч! Гнусно клеветать!
– Я, пожалуй, замолчу. Но время еще терпит, и я надеюсь, вы одумаетесь.
– Я обдумала давным-давно свой ответ на ваше предложение, и вы слышали его. Теперь мы понимаем друг друга и вы избавите меня от дальнейших объяснений.
Взволнованная сосредоточенность девушки испугала молодого человека, потому что никогда прежде он не видел ее такой серьезной и решительной. Во время их предыдущих разговоров она обычно встречала его ухаживания уклончиво или насмешливо, но Непоседа считал это женским кокетством и полагал, что она легко согласится выйти за него замуж. Он сам колебался, нужно ли делать ей предложение, и никогда не предполагал, что Джудит откажется стать женой самого красивого мужчины во всей пограничной области. А ему пришлось выслушать отказ, и притом в таких решительных выражениях, что ни для каких надежд не оставалось более места. Он был так унижен и озадачен, что не пытался переубедить ее.
– С этой поры Глиммерглас не имеет ничего привлекательного для меня, – сказал он после минутного молчания. – Нет больше Плавучего Тома, а гуроны кишат по берегам, как белки в лесах. Видно, мне придется оставить это место.
– И оставьте. Зачем вам подвергаться опасностям из-за других? К тому же я вовсе не вижу, какую услугу вы могли бы нам оказать после того, что случилось. Уезжайте в эту же ночь!
– Во всяком случае, я еду с крайним огорчением, и причиною моей грусти будете вы, Джудит.
– Перестанем об этом толковать, Генри Марч. Ночью, если хотите, я сама провожу вас на лодке и вам не трудно будет добраться до ближайшей крепости. Если бы по прибытии туда вы могли прислать нам отряд…
Джудит замялась. Ей не хотелось, чтобы ее слова произвольно мог перетолковывать человек, и без того представлявший в неблагоприятном свете ее отношения с крепостными офицерами. Генри Марч понял ее мысль.
– Я догадываюсь, почему вы не оканчиваете вашей мысли, – сказал он. – Ничего. Я вас понимаю. Тотчас же по прибытии моем будет отправлен целый полк и он прогонит всех этих негодяев. Я сам буду в числе солдат и постараюсь удостовериться собственными глазами, что вы и Хетти спасены. Судьба, может быть, позволит мне взглянуть на вас еще раз, прежде чем я навсегда расстанусь с вами.
– Ах, Генри Марч, отчего бы вам всегда не говорить в таком же тоне? Вероятно, мои чувства к вам получили бы совсем другой характер.
– Неужели теперь уже поздно, Джудит? Я груб, неотесан и привык шататься по лесам. Но все мы изменяемся рано или поздно.
– Да, теперь слишком поздно, Генри Марч! Ни к вам, ни к другому мужчине, кроме одного, не могу я питать чувство, которое вы желали бы отыскать во мне. Этого, я думаю, довольно, и вы оставите меня в покое. С наступлением ночи я или Чингачгук высадим вас на берег. Вы отправитесь в ближайшую крепость по реке Мохок и пришлете к нам военный отряд как можно скорее. Могу ли я надеяться, что вы останетесь нашим другом, Генри Марч?
– Разумеется, Джудит, хотя наша дружба стала бы гораздо горячее, если бы вы согласились смотреть на меня так, как я смотрю на вас.
Джудит колебалась. Казалось, в ней происходила какая-то сильная внутренняя борьба. Затем, как бы решив отбросить в сторону всякую слабость и во что бы то ни стало добиться своей цели, она заговорила более откровенно.
