Кругосветное путешествие юного парижанина - Буссенар Луи Анри (читать книги полные .txt) 📗

— Ах ты, юнга разнесчастный!.. — громогласно произнес доктор.

— Но я даже не знаю, что делать, не получается, — запричитал Фрике. — Так я никогда не выиграю полдюжины пряников на празднике урожая.

— Гром и молния! Меня бесит твоя неудача.

— Раз это вас огорчает, в следующий раз постараюсь исправиться.

— Э! Прошло уже восемь дней, понял, целых восемь, а у тебя, мошенника, получается так же скверно, как и в первый день.

— Шуму-то! Выходит, от природы мои руки дырявые?

— Когда мы вернемся во Францию, я запишу тебя не в стрелковое училище, а в школу юнг!.. Еще раз!..

— Но я же сказал…

— Взвод! Внимание!.. — Доктор на борту корабля выполнял сугубо мирные функции, но обладал прекрасным командирским голосом. — По команде быстро поднимай оружие, причем приклад сам упрется в плечо. Спокойно… вот-вот, ищи точку прицела. Следи за мушкой… жми на спуск.

— Огонь!..

— Тысяча чертей!.. Ведешь огонь по цели на уровне человеческого роста, а пуля сбивает ветку на высоте свыше пяти метров!

— Дьявол! — растерянно воскликнул Фрике, красный, как мак, с растрепанными волосами.

— Повторим… Будь внимательнее. А то на гауптвахту отправлю, рекрут недоделанный!.. Спокойно, не торопись, из такого оружия можно за сто шагов попасть в горлышко бутылки. Не так ли, Андре?

— Без сомнения, однако Фрике за восемь дней учебы так и не стал соперником Кожаного Чулка [113].

— Черт! Это правда, ведь раньше я никогда не стрелял, разве что в театре «Шатле», в спектакле «Марсо, или Дети Республики», но там я закрывал глаза.

— Сегодня тебе и с десяти шагов не попасть в Триумфальную арку [114]. Стреляя, ты все время рвешь спуск, тем самым смещаешь прицел больше чем на десять сантиметров. Ну, попробуем еще раз. Повторяю: ни в коем случае не спеши, но и не держись за спуск два часа, как пришитый, точно позируешь перед фотографом. Самое главное, нажимай на спуск плавно.

Раздался выстрел.

— В добрый час! — проговорил доктор. — Великолепно, матрос… Прямо в яблочко, как сказал когда-то лейтенант Гурдон с корабля «Людовик Четырнадцатый».

Прекрасный человек, доктор наконец-то отбросил напускную строгость и, искренне обрадовавшись удаче, одобряюще похлопал по плечу рекрута Фрике за меткий выстрел. Бедняга Фрике, как это представлялось со стороны, пока выглядел бы довольно жалко при встрече с любым крупным хищником Африки.

Доктору хотелось сделать из гамена отличного снайпера, но тот не мог мгновенно оправдать надежды профессора баллистики [115].

Доктор зашагал к мишени, отстоявшей от линии огня примерно на сто метров, мишень представляла собой полоску черной материи, приколотой четырьмя булавками к стволу баобаба [116]. Ламперьер дал знак стрелять.

Последняя пуля попала в самый центр куска ткани. Фрике хотел похвастаться перед всем светом своей удачей.

— Получилось, — произнес доктор.

— Вот-вот, — добавил Андре, — для новичка неплохо. Ибрагим улыбался, покровительственно глядя на юношу.

Стоя полукругом, абиссинцы иронично переглядывались, по всей видимости, скептически относясь к стрельбе гамена.

— Они, похоже, смеются надо мной… все эти типы. Посмотрим, что скажут позже, когда я отстреляю раз двести — триста. Они небось думают: все белые плохо стреляют, покажите им разок, месье Андре, как парижанин за сто шагов гасит выстрелом свечу на выбор из шести стоящих в ряд!

Не говоря ни слова, Андре улыбнулся. Взял карабин из рук Фрике, отвел затвор назад до упора, взял шифоновый [117] платок, смоченный кокосовым пивом, и энергично протер канал ствола. Затем дослал патрон в металлической гильзе и вскинул ружье, делая кругообразные движения в поисках цели. Примерно на расстоянии шестидесяти метров на высоте шести футов висела небольшая древесная тыква величиной с огромный кулак.

Стрелок на мгновение замер, затем послышался легкий хлопок, и плод, очевидно пораженный в середину, раскололся на куски.

Как только абиссинцы кинулись на поиск плода, чтобы доставить отважному стрелку, тот в одно мгновение перезарядил карабин и выстрелил вновь. Пуля попала в самый хвостик свалившегося наземь плода.

Абиссинцы, великие любители состязаний, живо захлопали в ладоши. Столь меткий выстрел поднял престиж стрелка в их глазах на недосягаемую высоту.

Доктор, желая продемонстрировать Фрике класс стрельбы, тоже взялся за карабин.

— Гляди, матросик, извлеки урок. Видишь кокосовый орех там, на земле? Прекрасно. Изо всех сил брось его, точно играешь в кегли.

Едва шар прокатился по земле метров тридцать, как с треском разлетелся на куски.

Восторг зрителей граничил с ужасом. Ибрагим был потрясен. Так двоим друзьям удалось завоевать симпатии и уважение всего отряда.

— Ну, матрос, что теперь скажешь? Завидуешь? — довольный произведенным эффектом спросил доктор. — Мы, марсельцы, все такие! Эй, спускайте-ка флаг, парижане!

Фрике слишком хорошо понимал, насколько уступает в мастерстве своим друзьям, и от всего сердца восхищался их мастерством. Он был совершенно уверен в вероятном исходе назначенной на следующий день охоты, организованной вождем племени галамундо. Этот охотничий праздник имел целью приобретение съестных припасов и, в частности, щедрую раздачу соли и «алугу». Именно в предвкушении охоты доктор обучал Фрике профессиональной стрельбе.

Антропофаги собрались менее чем за двенадцать часов.

Несмотря на то, что Ибрагим всегда берег свой товар, стоивший целое состояние, он не прочь был время от времени устраивать по пути развлечения, позволявшие скрашивать однообразие пешего марша.

Предстояло провести тридцать шесть часов с туземцами племени галамундо, с которыми в течение многих лет у торговца были «деловые» отношения. Эти чернокожие являются чуть ли не самыми свирепыми во всей Западной Африке. Не знающие жалости антропофаги обладали особой сообразительностью в деле добывания пищи; многие из них были отъявленными мерзавцами, не брезговавшими ни грабежами, ни разбоями. Но Ибрагима это ничуть не смущало, к подобным прегрешениям он относился вполне терпимо.

Большая деревня была построена весьма основательно. Хижины просторны и увиты прекрасными экваториальными растениями. Широкие, ровные, чистые от растительности тропы свидетельствовали о стараниях местных общин.

Завтрашний день имел особое значение. Штаб отряда пригласили на чудовищный праздник. Что означал пир антропофагов? Будет охота на гориллу!.. Лишь позднее стало ясно, какие деликатные соображения побудили вождя племени галамундо избрать именно это млекопитающее.

Фрике, как человек быстрой реакции, надеялся совершить нечто необычайное. А его негритенок пребывал в радостном возбуждении. Не стоит забывать о бедняге, получившем свободу, о его благодарности парижанину. Последний же великолепно вжился в роль покровителя и оказывал подопечному прямо-таки отцовское внимание: кормил его и усаживал на слоне, чтобы тот не слишком уставал.

Заметим при этом: работорговец выполнял взятые на себя обязательства по отношению к европейцам самым тщательным образом, но в то же время считал, что не обязан кормить негритенка, получившего свободу: это был бесполезный рот. Поэтому Фрике приходилось отдавать негритенку половину своей порции воды, кукурузных лепешек, бананов и сладкого картофеля. Андре и доктор время от времени тоже помогали бедняге.

Негритенок полюбил белых от всего сердца: от природы он был добр, весел и мил. Само собой разумеется, он обожал Фрике, хотя так и не научился правильно произносить имя — выходило «Флики».

Мальчика звали На-Гес-Бе. Когда Фрике в первый раз услышал это имя, то не разобрал как следует и стал называть мальчика «Величеством» — «Мажесте». К чести нашего друга следует заметить, он не имел ни малейшего желания посмеяться над спутником, давая столь звучное прозвище. Просто гамену легче выговаривалось «Мажесте», чем «На-Гес-Бе».