Графиня де Монсоро (ил. Мориса Лелуара) - Дюма Александр (книги полностью .TXT) 📗
Бюсси, вернувшись в свою хижину, перечитывал в пятый раз письмо Сен-Люка и в каждой его строчке открывал все более и более радостный для себя смысл.
Что же касается Екатерины, то она, возвратившись к себе, вызвала своих людей и распорядилась готовить все к отъезду, который, по ее предположению, мог быть назначен на завтра или, самое позднее, на послезавтра.
Бюсси встретил принца любезнейшей улыбкой.
— Монсеньор, — воскликнул он, — ваше высочество удостаиваете мой дом посещением?!
— Да, смерть Христова! — сказал герцог. — И я пришел требовать объяснений.
— У меня?
— Да, у тебя.
— Я слушаю, монсеньор.
— Как! — вскричал герцог. — Ты советуешь мне встретить во всеоружии предложения моей матери и мужественно выдержать ее натиск. Я так и поступаю, и в самый разгар схватки, когда все ее удары разбились о мою броню, ты вдруг говоришь мне: «Сбросьте вашу кирасу, монсеньор, сбросьте ее».
— Когда я давал вам свои советы, монсеньор, я не знал, с какой целью приехала ее величество королева-мать. Но теперь, убедившись, что она прибыла для вящей славы и счастья вашего высочества…
— Для моей вящей славы и моего счастья? — воскликнул герцог. — Что ты этим хочешь сказать?
— Разумеется, для славы и счастья, — ответил Бюсси. — Судите сами: чего желает ваше высочество? Одержать верх над своими врагами, не так ли? Ибо я не думаю, как некоторые, что вы мечтаете стать королем Франции.
Герцог искоса поглядел на Бюсси.
— Быть может, иные вам так и посоветуют, монсеньор, — сказал тот, — но это ваши злейшие враги, уж поверьте мне, и если они слишком упорствуют, если вы не знаете, как от них избавиться, отправьте их ко мне: я докажу им, что они ошибаются.
Герцог поморщился.
— А кроме того, — продолжал Бюсси, — подсчитайте ваши возможности, монсеньор, проверьте чресла свои, как говорится в Библии: есть у вас сто тысяч солдат, десять миллионов ливров, союзники за границей и, наконец, желаете ли вы пойти против вашего сеньора?
— Мой сеньор не стесняется идти против меня, — заявил герцог.
— А! С этой стороны вы правы. Тогда откройте свои намерения, заставьте возложить на вашу голову корону и присвойте себе титул короля Франции. Я ничего лучшего и не желаю, как видеть ваше возвышение! Ведь, если возвыситесь вы, с вами вместе возвышусь и я.
— Кто тебе сказал, что я хочу быть королем Франции? — с досадой возразил ему герцог. — Ты берешься решать вопросы, которые я никогда никому не предлагал решать, даже самому себе.
— В таком случае все ясно, монсеньор. Нам больше не о чем спорить, раз мы согласны в главном.
— Согласны?
— Так, по крайней мере, мне кажется. Пусть вам дадут роту гвардейцев и пятьсот тысяч ливров. Прежде чем подписать мир, потребуйте еще субсидию для Анжу, на случай войны. Получив субсидию, вы отложите ее про запас, это ни к чему не обязывает. Таким образом, у нас будут солдаты, деньги, сила, и мы сможем достигнуть… бог знает чего!
— Но как только я попаду в Париж, как только они вернут меня, как только я снова окажусь у них в руках, они надо мной надсмеются, — сказал герцог.
— Полноте, монсеньор, вы сами в это не верите. Надсмеются над вами? Разве вы не слышали, что предлагает королева-мать?
— Она мне очень много предложила.
— Я понимаю, это вас и беспокоит?
— Да.
— Но среди прочего она предложила вам роту гвардейцев и даже под командованием Бюсси, если вы пожелаете.
— Да, она это предложила.
— Ну так вот, соглашайтесь, говорю вам: назначьте капитаном Бюсси, лейтенантами Антрагэ и Ливаро, а Рибейрака — знаменщиком. Предоставьте нам четверым сформировать эту роту по нашему разумению, и когда вы пойдете с таким эскортом, то увидите, отважится ли кто-нибудь, пусть даже сам король, посмеяться над вами или не поприветствовать вас.
— По чести, — сказал герцог, — я полагаю, ты прав, Бюсси. Я над этим подумаю.
— Подумайте, монсеньор.
— Да, но что ты читал так прилежно, когда я вошел?
— А! Простите, я совсем забыл, — письмо.
— Письмо?
— Которое для вас представляет еще больший интерес, чем для меня. Почему я вам его сразу не показал? Где была моя голова, черт возьми?
— Какая-нибудь большая новость?
— О, бог мой, да, и даже печальная новость: граф Монсоро умер.
— Как вы сказали? — воскликнул герцог и вздрогнул от удивления.
Не спускавшему с него глаз Бюсси показалось, что за этим удивлением промелькнула странная радость.
— Умер, монсеньор.
— Умер граф Монсоро?
— Ах, боже мой, да! Разве мы все не смертны?
— Разумеется, но никто не умирает так вдруг.
— Когда как. А если вас убивают?
— Так его убили?
— Кажется, да.
— Кто?
— Сен-Люк, с которым он поссорился.
— А! Милый Сен-Люк, — воскликнул герцог.
— Вот как! — сказал Бюсси. — А я и не знал, что вы с ним такие закадычные друзья, с этим милым Сен-Люком.
— Он из друзей моего брата, — сказал герцог, — а с той минуты, как мы с братом заключаем мир, его друзья становятся моими друзьями.
— Что ж, монсеньор, в добрый час, рад вас видеть в подобном расположении духа.
— А ты уверен?..
— Проклятие! Это верней верного. Вот письмо от Сен-Люка, который сообщает мне о его смерти, а так как я, подобно вам, недоверчив, то послал моего хирурга Реми засвидетельствовать факт и принести мои соболезнования старому барону.
— Умер! Монсоро умер! — повторил герцог Анжуйский. — Умерсам по себе!
Эти слова вырвались у него так же, как прежде вырвались слова «милый Сен-Люк». И в тех и в других было пугающее простодушие.
— Он умер не сам по себе, — возразил Бюсси, — ведь его убил Сен-Люк.
— О! Понятно! — сказал герцог.
— Быть может, вы поручали кому-то другому убить его, монсеньор?
— Нет, даю слово, нет, а ты?
— О! Монсеньор, я же не принц, чтобы поручать такого рода дела другим, я вынужден сам этим заниматься.
— Ах, Монсоро, Монсоро, — произнес принц со своей ужасной улыбкой.
— О, монсеньор! Можно подумать, что вы питали неприязнь к бедняге графу.
— Нет, это ты питал к нему неприязнь.
— Что касается меня, то оно и понятно, — сказал Бюсси, невольно покраснев. — Разве не по его вине я был однажды жестоко унижен вашим высочеством?
— Ты все еще об этом вспоминаешь?
— О, бог мой, нет, монсеньор, вы прекрасно это знаете. Но вы? Вам он был слугой, другом, преданным рабом.
— Хорошо, хорошо, — сказал принц, прерывая разговор, который становился для него затруднительным, — прикажите седлать лошадей, Бюсси.
— Седлать лошадей, зачем?
— Затем, чтобы отправиться в Меридор. Я хочу принести мои соболезнования госпоже Диане. К тому же я давно собирался навестить Меридорский замок и сам не понимаю, как до сих пор не сделал этого. Больше откладывать я не буду. Дьявольщина! Не знаю почему, но сегодня я расположен к соболезнованиям.
«По чести, — сказал себе Бюсси, — сейчас, когда Монсоро мертв и когда я не боюсь больше, что он продаст свою жену герцогу, какое может иметь для меня значение, если герцог ее и увидит. Коли он станет ей докучать, я прекрасно смогу ее защитить. Что ж, раз нам предлагают возможность увидеться с Дианой, воспользуемся случаем».
И он вышел распорядиться насчет лошадей.
Спустя четверть часа, пока Екатерина спала или притворялась спящей, чтобы прийти в себя после утомительного путешествия, принц, Бюсси и десять дворян, на великолепных конях, направлялись к Меридору в том радостном настроении, которое всегда порождают как у людей, так и у лошадей прекрасная погода, цветущие луга и молодость.
При виде этой блестящей кавалькады привратник Меридорского замка подошел к краю рва и спросил, кто приехал.
— Герцог Анжуйский! — крикнул принц.
Привратник тотчас схватил рог и затрубил сигнал, на звуки которого к подъемному мосту сбежалась вся челядь. Тотчас же поднялась суета в комнатах, коридорах и на лестницах. Открылись окна башенок, послышался лязг железа по камню плит, и на пороге дома показался старый барон с ключами от замка в руке.
