Гардемарины, вперед! (1 и 2 части) - Соротокина Нина Матвеевна (лучшие книги .txt) 📗
А православные тем временем резались в карты. Чем другим может заняться солдат в карауле, если за окном дождь, начальство далеко, а безделье осточертело? Харитон отнес арестанту обед и отправился вздремнуть в свою каморку под лестницей. Сержант Прошкин, силач и забияка, после проигрыша напился с горя и повалился на лавку, чтобы сотрясать покои своим богатырским храпом. Четверо служивых продолжали игру. Старшему Кушнакову везло, поэтому никто не смел выйти из-за стола: карты иногда приковывают людей к месту покрепче, чем цепи.
Скрипнула открываемая в сенцах дверь.
— Ты что, Иван, щеколду не закинул? — спросил старший.
— Да это Харитон бродит, — отозвался солдат и крикнул громко: — Харитон, ты, что ли?
— Ори, ори глухарю на току!
Это замечание рассмешило солдат. Представить сутулого, худого Харитона распушившим крылья и хвост — что может быть смешнее? Игра продолжалась.
— Куда короля пик дел? — успел выкрикнуть старший, как дверь в караульное помещение широко распахнулась.
Люди в масках вбежали в комнату и встали по углам, нацелив на играющих пистолеты.Крикни Сашка: «Предоставить арестанта или всех перебьем!» — похищение, может быть, обошлось бы без единого выстрела. Но Сашка крикнул заученное: «Кошелек или жизнь!» Содержимое кошельков было беспечно разложено на столе, вот оно- бери, но старший не хотел расставаться со своим добром. Он вдруг бросился на пол и ухватил за ноги самого неказистого и мокрого злоумышленника. От неожиданности косматый мужичишко пальнул в воздух. Тут и началось светопреставление.
Через минуту вся комната утонула в плотном пороховом дыму, уже не видно было, в кого палить, уши заложило от выстрелов. В ход пошли шпаги. Стол с картами, бутылками, деньгами перевернулся, и каблуки сражающихся нещадно топтали личики дам и валетов. Медные и серебряные монеты со звоном подскакивали на половицах и раскатывались по углам.
Саше несказанно мешала маска, она суживала видимое пространство, стягивала лицо, делала его чужим, а в бою, как перед смертью, тебе не должны мешать подобные мелочи. Кроме того, ему досталось двое противников. Первым был старший из команды. Шпагой он владел бесподобно, при этом без остановки орал, то угрожая нападавшим, то призывая мерзавца Прошкина «открыть наконец зенки», то прикрикивая на своего напарника, миловидного, рыхлого солдатика. Этот, каналья, вместо того чтобы драться, то и дело нагибался к полу, пытаясь словить серебряные монеты. Чаще, чем шпагу его, Саша видел по-женски округлый, обтянутый синим сукном зад, но даже пнуть его он не имел возможности: шпага старшего мелькала со скоростью спиц мчащейся кареты.
Алеша тоже вертелся волчком, потому что его противник выбрал странное оружие, если можно таким назвать шандалы, бутылки и тяжелые крынки, которые стояли на подоконнике. Шпагу этот лов-кий долговязый солдатик отбросил еще в начале боя, она его явно не слушалась, но по-паучьи цепкие руки его все время что-то хватали и метали в Алешину голову.
Адриану повезло больше других, он не столько дрался со своим противником, сколько играл шпагой, как на сцене. Видно было, что ни тому, ни другому никак не хочется быть раненым, а уж тем более убитым. Они все время менялись местами, сталкиваясь неожиданно, толкали друг друга плечом и скалили зубы, явно не испытывая злобы.
Гаврила не принимал участия в схватке, он, как и было задумано, пытался сыскать камеру, в которой содержали его барина. Примерное расположение комнат в этом помещении он знал, Алеша подробно объяснил, где он видел Никиту, но какая из дверей в этот темном коридоре нужная? Гавриле категорически запрещено было применять для поиска голос, никаких там «барин» или «Никита Григорьевич». Но, видно, услышав выстрелы, Никита понял, что происходит что-то необычное и забарабанил в дверь. Вот тут уж верный камердинер не мог сдержаться:
— А-а-а! — заблажил он во весь голос. — Ключи где? Тут я!
Зачем в этот самый момент служителю Харитону понадобилось выйти в коридор, известно одной фортуне. Видно, хоть и был он глух, однако обоняние не потерял, запах пороховой гари разносился по всему дому. Гаврила оглянулся на его торопливые, шаркающие шаги. На шее у Харитона позвякивала связка ключей.
— Открывай!- гаркнул Гаврила, неловко схватившись за висевшую у пояса саблю. Она неохотно, с противным скрежетом выползла из ножен. Харитон даже не пытался оказать сопротивление, трясущимися руками он нащупал нужный ключ. Дверь отворилась, и Никиту приняли крепкие руки камердинера,
— Мальчик мой ясный, Никита Григорьевич! — зарыдал Гаврила, уткнувшись в грудь барина. — Вырвали мы вас из рук супостатов. Да куда вы рветесь-то? Там и без вас управятся!
Никита, худой, бледный, скорее удивленный, чем обрадованный, смотрел на камердинера без улыбки, потом разом отлепил от себя его руки и бросился на шум боя. Гаврила, потрясая саблей, последовал за ним. О Харитоне было забыто. А глухой служитель бочком побрел в конец коридора, вся его фигура выражала только покорность и унижение. В своей комнатенке он не задержался, а направился по винтовой лестнице в тихую обитель — бывший маяк.
Площадка боя уже обагрилась кровью: Саша исхитрился-таки чиркнуть шпагой ненавистный зад. Миловидный солдатик лежал под столом и надрывно стонал, однако руки его, кажется, помимо воли несчастного, трудолюбиво набивали монетами карман. Противник Адриана дал наконец себя связать и преспокойно сидел в углу, наблюдая не без интереса за дракой. Длиннорукий тоже обезврежен. Сашке бы только покончить со старшим по команде, но в тот момент, когда Никита появился в проеме двери, пробудился вдруг ото сна Прошкин. Ничего не соображая с похмелья, он схватил лавку, на которой спал, и пошел крушить все направо и налево, крича что-то невразумительное. Идти на него со шпагой было так же бесполезно, как остановить клинком сбесившегося слона, и не дерни Никита с силой одеяло, которое тот топтал огромными сапожищами, бой кончился бы с большими потерями.
Через минуту Прошкин был связан. Пока готовили кляп, он к общему удивлению опять захрапел, видно, драка ему показалась просто сном. В этот момент рухнул старший из команды; убит или ранен, разбираться было некогда.
Друзья успели обменяться только отрывистыми фразами, они были восторженны и бестолковы.
— Отходим! — крикнул Саша.
— К причалу! Там лодка! — скомандовал Алексей.
Решение воспользоваться при возвращении лодкой охраны возникло у него в тот момент, когда он играл роль утопающего. Ходкий беленький ялик с веселой голубой полоской вдоль борта и веслами, оставленными в уключинах, по-прежнему мирно покачивался у столба, к которому был причален.
— Счастье какое, через забор не надо лезть! Исцарапался весь, Никита Григорьевич, все руки в занозах!- весело трещал Гаврила, пробираясь на корму к Никите.
— Ты на Алешину рожу посмотри! — бросил Саша и налег на весла.
Рожа у нашего героя действительно потерпела ущерб, под глазом его разлился синяк,клей от утраченной бороды залиловел от крови и как-то странно забугрился, нос перечеркивала глубокая царапина.
— Отскоблимся!- расхохотался Алеша. — Гардемарины, неужели вместе!
— А то как же,- тихо сказал Никита. Он все еще не мог прийти в себя от неожиданно обретенной свободы. — Вот они, значит, где меня прятали.
— Лодку поменяем на нашу, — сказал Алеша Адриану. — В этой плыть в город небезопасно.
Они не слышали выстрела, только увидели, как легкое облачко отделилось от окошка бывшего маяка, а Гаврила с ужасом почувствовал, как обмякло вдруг тело Никиты, которого он заботливо укрывал своей бекешей. Пуля пробила его грудь навылет. Саша в бессильной ярости выхватил пистолет и выстрелил в окошко башни, но Харитона там уже не было, он спустился вниз, чтобы помочь охране освободиться от пут.
Все они были избиты,перепачканы кровью, злы, как черти. Каждый счел долгом выговорить Харитону: «Где ты раньше был,глухая тетеря? Нет бы раньше помочь!» Убитого Кушнакова завернули в одеяло и отнесли в бывшую арестантскую. Кто-то выскочил наружу по нужде, а вернувшись, сообщил, что разбойники увели лодку. Известие это было принято почти с облегчением. Они не могли теперь преследовать беглецов, не могли сообщить начальству о нападении на мызу. Ну и пусть его… Оставалось только ждать смены караула. Поругались, посудачили, помылись, перевязали раны, поделили поровну собранные с полу деньги и сели ужинать.
