Избранные сочинения в 9 томах. Том 5 Браво; Морская волшебница - Купер Джеймс Фенимор (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
Поскольку возражать никто не стал, само собой разумеется, фор-марсовый приобрел много новых сторонников.
Не приходится и говорить, что грозная фигура Бороздящего Океаны была с тех пор окружена еще большей тайной и вызывала любопытство, смешанное со страхом.
Совсем иное настроение царило на шканцах. Два лейтенанта о чем-то совещались между собой, и вид у них был довольно мрачный; ни от кого не укрылось, что гардемарины, которые были на шлюпках, шепчутся со своими товарищами, давясь от смеха. Однако, поскольку капитан, как всегда, держался властно и с достоинством, веселье этим ограничилось и вскоре заглохло совсем.
Не лишним будет добавить, что «Высокая сосна» со временем без особых происшествий достигла берегов Северной Каролины и, благополучно миновав Идентонский барьер, поднялась вверх по реке до места своего назначения. Там матросы ее стали рассказывать о том, как шхуна встретилась с французским крейсером. А поскольку даже в самых отдаленных уголках Британской империи ее подданные всегда принимали близко к сердцу морскую славу своего отечества, об этом событии вскоре заговорили по всей колонии. Не прошло и полугода, как в лондонских журналах появились известия об этой стычке, составленные в самых горячих выражениях, причем упоминание о «Высокой сосне» и Джоне Ловкаче было вполне благопристойной данью фривольности.
Если капитан Ладлоу и сообщил что-нибудь об этом событии сверх того, что записано в судовом журнале его крейсера, то благопристойность лордов адмиралтейства помешала сделать эти сведения достоянием гласности.
После такого отступления, лишь косвенным образом связанного с непосредственным ходом рассказа, посмотрим, что произошло дальше на борту крейсера.
Когда шлюпки были подняты, матросов, свободных от вахты, отпустили спать, огни были притушены, и на судне вновь водворилось спокойствие. Ладлоу ушел отдыхать, и, хотя есть все основания полагать, что во сне его тревожили кошмары, он более или менее спокойно лежал на подвесной койке, где, как мы уже знаем, он считал нужным пребывать, пока не была вызвана утренняя вахта.
Но, хотя весь остаток ночи офицеры и часовые были бдительны, как никогда прежде, они не заметили ничего такого, что заставило бы их поднять тревогу. По-прежнему дул легкий, но ровный ветерок, море было спокойно, а небо, как и накануне с вечера, заволокли тучи.
Глава XX
Не удирали так от кошки мыши, как этот сброд от худших, чем он сам, мерзавцев.
Шекспир, «Кориолан»
Над Атлантикой занялась жемчужная заря, по небу разлилось яркое сияние, и солнце во всем своем великолепии поднялось из океанских вод. Едва бдительный вахтенный начальник завидел первые проблески новой зари, он разбудил Ладлоу. Легкого прикосновения к его руке было достаточно, чтобы поднять этого человека, который и во сне был преисполнен сознания своего долга. Не прошло и минуты, как молодой капитан был уже на шканцах и внимательно осматривал небо и горизонт. Первым делом он спросил, не заметили ли чего-нибудь вахтенные. Ответ был отрицательный.
— Меня радует вон тот просвет на северо-западе, — заметил Ладлоу, внимательно оглядев океан, над которым еще висели, сужая кругозор, предутренние сумерки. — Он предвещает ветер. Пусть подует хоть легкий ветерок, и мы потягаемся в быстроходности о этой хваленой «Морской волшебницей»! Но, мне кажется, я вижу парус на наветренном траверзе[140].Или это просто белый гребень волны?
— Океан стал неспокоен и уже не раз обманывал меня, с тех пор как рассвело.
— Прибавить парусов. Поднимается ветер, как бы нам не прозевать его. Приготовьтесь поднять всю парусину до последнего лоскута!
Лейтенант выслушал этот приказ с обычной почтительностью и, не теряя ни секунды, как того требует морская дисциплина, отдал команду матросам. «Кокетка» в это время несла на себе три марселя, причем Фор-марсель был положен на стеньгу, удерживая судно в дрейфе. Для выполнения маневра реи были обрасоплены, на мачты взвились летучие паруса[141], и крейсер сразу забрал ход. Пока матросы были заняты этим делом, паруса громко заполоскали — это подул ветер.
У берегов Северной Америки нередки внезапные и коварные перемены в воздушной стихии. Штормовой ветер порой меняет направление столь неожиданно, что подвергает судно серьезной опасности и даже грозит потопить его. Многие утверждают, что знаменитое судно «Париж» погибло во время одной из таких бурных перемен ветра, потому что капитан легкомысленно лег в дрейф, не убрав ни одного паруса, и потерял управление судном в самую отчаянную минуту. Но, какова бы ни была судьба этого несчастного судна, Ладлоу, без сомнения, прекрасно понимал, какую угрозу таят в себе порой у его родных берегов первые порывы норд-веста, и готов был в любой миг встретить опасность.
Когда поднялся береговой ветер, заря уже несколько минут как занялась, предвещая близкий восход солнца. Туман, застилавший небо, пока дул юго-восточный ветер, сгустился в плотные облака и поднялся, словно гигантский занавес над сценой: куда ни глянь — горизонт чист и весь океан как на ладони. Нечего и говорить, каким жадным взглядом молодой капитан окинул океанский простор, не упустив ни одной подробности. Сначала на лице Ладлоу промелькнуло разочарование, потом он просиял, и глаза его радостно заблестели.
— Я-то думал, ее уже и след простыл, — сказал он своему помощнику, — а она тут как тут, с подветренного борта, — видите, где плывет туман, — и, право, нам здорово повезло, потому что она у нас прямехонько под ветром. Сэр, круче к ветру[142], и поставить все паруса до самых клотиков. Поднять людей, мы сейчас покажем этому наглецу, на что способен королевский крейсер!
В тот же миг все судно ожило, проворные матросы старались что было сил. Едва прозвучала команда: «Все наверх!» — как в кубрике не осталось ни души, моряки поспешили на помощь к вахтенным, и «Кокетка» вмиг оделась белоснежными парусами. Над морем протянулись длинные лисель-спирты, и парус взвивался за парусом до тех пор, пока мачты не изогнулись, грозя переломиться. Низко сидевший в воде корпус крейсера, поддерживавший это громоздкое и сложное сооружение из снастей, рангоута и парусов, рванулся вперед под мощным напором ветра, и судно, имея на борту, кроме многочисленного экипажа, тяжелые пушки, а также большой груз продовольствия и боеприпасов, стало забирать ход, рассекая воду своей могучей грудью. Волны лизали борта крейсера и разбивались о него, словно об утес, а остойчивое судно покуда даже не замечало их немощных усилий. Но ветер свежел, крейсер удалялся от берега, волны вздымались все круче, и вот уже высокий мыс, на котором стояла вилла, как бы погрузился в море. Брам-стеньги, качаясь, начали описывать в воздухе широкие круги, а сам крейсер то и дело взлетал на волну, и темные борта его серебрились, омытые стихией, которая несла его на себе.
Когда Ладлоу в первый раз увидел бригантину, это было лишь неподвижное пятнышко у самого горизонта. Теперь же оно быстро росло и принимало знакомые стройные очертания. Уже были ясно видны изящные и гибкие мачты бригантины, скользившей по воде легко, но устойчиво и подняв лишь паруса, необходимые для того, чтобы судно не плыло по воле волн. Когда «Кокетка» приблизилась на расстояние пушечного выстрела, на бригантине отдали гитовы, паруса наполнились ветром, и стало ясно, что Бороздящий Океаны готовится к борьбе.
Первым делом «Морская волшебница» попыталась выиграть у своего преследователя ветер. Однако вскоре на бригантине убедились, что это певозможно, так как ветер был слишком свеж, а волнение жестоко. Тогда бригантина сделала поворот фордевинд [143] и легла на другой галс, вызывая крейсер потягаться с ней в быстроходности; и, только убедившись, что подпускать преследователя ближе опасно, на бригантине наконец положили руль под ветер, и она помчалась прочь с попутным ветром, словно морская птица на белых крыльях.
