Черные Мантии - Феваль Поль Анри (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
– Четыре миллиона! – эхом отозвалась галерея.
Господин Шампион продолжал:
– А помните, как тремя днями раньше этих ужасных событий, в тот воскресный вечер, когда мы вместе возвращались в омнибусе из Ливри, у нас были позаимствованы…
– Мой носовой платок! – мгновенно откликнулась госпожа Бло.
– И чудесная шкатулка, принадлежащая госпоже Шампион, которая стоила целых восемьдесят франков, не говоря уж о моем собственном портфеле. Теперь-то я подозреваю…
– Я заметил, – вставил господин Туранжо, – что в Париже как-то не принято жаловаться на воров.
– Ну и разболтались же вы! – прибавила вдова судебного пристава. – Того и гляди сами разбежитесь ловить Черные Мантии!
– Отныне никто больше не услышит от меня ни слова! – обиженно воскликнул господин Шампион. – Рыба нема, и в этом ее сила. Я же позволю себе дополнить свой рассказ одной лишь маленькой подробностью, чтобы вы смогли наглядно убедиться в дьявольской хитрости этого мошенника. Как вам известно, у меня был пес по кличке Медор, которому я полностью доверял. Когда же случились вышеупомянутые прискорбные события, меня необычайно удивило, что он не залаял. Когда же на следующий день я отправился покормить своего любимца, я увидел, что его подменили собакой той же породы, но только… чучелом…
IV
ДРАМА
– Пи…уить! Этим условным знаком пользуются воры в мелодрамах, подзывая друг друга. Они боятся, как бы их вдруг не перепутали с положительными героями. Под акведуком, сооруженным в эпоху римского владычества, находится глубокое подземелье. Там, среди людей, не способных обучить мальчика ничему хорошему, и вырос Эдуар, сын Жозефы. Пи…уить!
– Пи…уить!
Лелея преступные замыслы, бандиты вводят его в дом барона Вердье. Его любовные интрижки с графиней Фра Дьяволо, роль которой доверена мадемуазель Тальма-Россиньоль. Эдуару отказывают от дома, ибо барон терзается муками ревности. Бриллиантовые пуговицы. Бурная сцена между Олимпией Вердье, бывшей женой Паоло, и юной инженю Софи.
Все эти события представлены в трех картинах. В четвертой картине мы переносимся под мосты Парижа, декорация нарисована все тем же неизвестным живописцем. Графиня Фра Дьяволо исполняет песенку о грязи; невероятный успех. Вокруг ни одного жандарма.
Трехлапый тщательно маскируется и наблюдает за всеми, однако с благородными намерениями. Он хочет раздобыть удавку Милосердия. Честолюбивый Медок (не кто иной, как Родольфо) имеет ту же цель; для ее достижения он воздвигает горы лжи и завлекает в ловушку барона Вердье. Пробуждение чувств: Эдуар и Софи, чистая любовь. Почтенная старушка мать, желающая оплатить свои долги.
Шестая смена декораций: Трактир «Срезанный колос». Зажигательный танец, восемнадцать бильярдных столов, шесть клоунов, три каннибала. Дама, глотающая сабли. Фра Дьяволо, переодетый церковным старостой, убит своими собственными Черными Мантиями!! Олимпия Вердье обнаруживает на шее у Эдуара крест своей матери!!! Трехлапый проникает в тайну горного убежища бандитов!
– Пи…уить!
Согласие у ручья. Миловидная статисточка танцует польку.
V
ЗРИТЕЛЬНЫЙ ЗАЛ
– Произведение искусства ценится нами за его простоту, – вещал серьезный критик. – Школа Бомарше уже была упаднической, но у него было много естественного остроумия. – Неужели мы увидим, как дверцей сейфа гильотинировало беднягу Медока? – спросила у Сенситива госпожа Тубан. – Это было бы слишком откровенно!
– На то и есть цензура, – ответил поэт.
– Они ухитрились собрать свой урожай отовсюду, – заметил Котантэн, – но все равно действие выхолощено, мертво!
– Но куда же в конце концов девались сокровища полковника? – задала вопрос Селеста.
После смерти барона Шварца господин Шампион в особенно значительные минуты жизни стал подражать телеграфному стилю покойного банкира.
– Облава, там, на Корсике, – произнес он. – Развалины монастыря перерыты. Безрезультатно. Монастырь заминировали, взорвали – ничего!
– А Черные Мантии до сих пор существуют? – спросил тюремный пристав.
Господин Шампион пожал плечами.
– В корзине для салата увезли полдюжины, а может, и больше: Кокотта, Пиклюса, мелкую рыбешку. Я все видел, следствие велось в моей собственной спальне…
– Расскажите нам про расследование.
– Так вот! Было два свидетеля; и господин Брюно, как открыто называют Андре Мэйнотта с тех пор, как тот получил охранную грамоту от самого короля…
– А, первый муж! – протянула госпожа Бло.
– Вот именно, и отец нашего патрона Мишеля. Так вот, как я уже сказал, этот господин Мэйнотт занял место в почтовой карете, а госпожа баронесса последовала за ним. Поначалу я счел такое поведение баронессы неприличным, но следствие разъяснило мне, что оно было вполне естественным. Свидетелями были советник Ролан и начальник отдела префектуры Шварц: не фунт изюму!
Сначала оба они заявили, что подают прошения об отставке, ибо отныне они решили посвятить себя исполнению священного для них долга, несовместимого с их служебными обязанностями. Они показали, что господин Шварц был убит Лекоком.
– Медок! Ах! Мошенник Родольфо!
– И что господин Брюно без всякого умысла толкнул дверь сейфа, прихлопнувшую кровавого негодяя, который в эту минуту как раз разряжал пистолет в грудь Брюно…
Но откуда там взялись эти люди?
VI
ЗА КУЛИСАМИ
Драма подошла к концу.
На сцене Олимпия Вердье, в окружении мертвых тел, возносила молитвы Господу.
За сценой Этьен и Морис упали в объятия друг друга.
– Так, значит, ты наконец женился?
– А ты наконец заставил принять твою пьесу?
– Да, – с мрачным видом ответил Этьен, – это моя пьеса.
– Почему ты не заходишь к нам? – продолжал Морис. – За эти два года произошло столько всего!..
– Да, – ворчливо ответил Этьен, – столько всего!
– Олимпия Вердье, моя обожаемая и очаровательная теща, вновь стала Жюли Мэйнотт; господин Брюно положил конец своим переодеваниям…
– Об этом я напишу еще одну пьесу…
– Ну уж нет! Хватит с тебя и этой! Она принесет тебе и славу, и состояние.
– Состояние! – горько усмехнулся Этьен. – Из тех десяти процентов выручки, положенных мне как автору, четыре я отдал Альфреду д'Артюру, а еще четыре Савиньену Ларсену…
– Ах, черт! Остается только два процента, негусто!
– Директора это устраивает, – вздохнул Этьен.
– Но по крайней мере тебе достанется слава!
– Автора! Автора! – принялся скандировать зал.
Этьен схватился за волосы и вырвал солидный клок.
– Господа, – объявил великий актер, исполнивший роль Трехлапого, – драма, которую мы имели честь вам представить, сочинена господами Альфредом д'Артюром и Савиньеном Ларсеном!
– А где же твое имя? – удивленно спросил Морис.
– Занавес!..
VII
ТЕАТРАЛЬНЫЙ РАЗЪЕЗД
– Спектакль не даст сборов! – предсказывал Сенситив.
– Держу пари на две сотни представлений, – сказал Туранжо. – Я отправлю на него всех своих земляков.
– Но они так и не рассказали, что скрывала удавка, – заметила госпожа Тубан.
– Расин наверняка сочинил бы иначе! – заявил критик.
– Подводя итоги этого дела, – говорил Адольф Шампион госпоже Бло, – скажу лишь, что бывший советник и бывший комиссар полиции работают как лошади, чтобы добиться пересмотра решения суда в Кане. Эдме, жена господина Мишеля, распорядилась, чтобы всем кредиторам господина Банселля было уплачено сполна, и бедная старушка госпожа Банселль скончалась вполне умиротворенной. У госпожи Бланш родилась хорошенькая девочка, у госпожи Эдме растет очаровательный мальчик, госпожа Мэйнотт цветет как никогда… а я, я два раза в неделю хожу удить рыбу.
– Но все-таки, – не отставала вдова пристава, – чем же закончилось дело с подставным Людовиком Семнадцатым?..
– Мой дорогой маркиз, – говорил влиятельный друг маркиза Гайарбуа, покидая вместе с ним зарешеченную ложу, – этот Лекок был просто мужлан! Король все больше и больше увлекается идеями, исходящими из предместья. Так что давайте-ка разыщем птенчика с клювом Святого Людовика!
