Храм фараона - Обермайер Зигфрид (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Пиай открыл деревянную дверь и прошел в погребальную камеру. Так как вход открывался на запад, по утрам света не хватало, но в послеполуденные часы камера освещалась золотым блеском Ра. В двух боковых маленьких камерах со светом было плохо до тех пор, пока Пиай не вспомнил о вспомогательном средстве, о котором узнал в Фивах: две большие деревянные доски покрывались несколькими слоями ослепительно-белой известки, а после этого — бесцветной смолой и начинали блестеть, как алебастр. Благодаря им становилось возможным отражать свет даже в задних камерах так, что работать становилось удобно. Отныне Пиай работал с этими деревянными досками и смог отказаться от чадящих факелов, которые использовал вначале.
По сравнению с другими гробница Пиайя была скромной. Ее стены были покрыты рисунками, которые он теперь хотел превратить в плоские рельефы. Для собственной гробницы он отказался от примитивной техники углубленного рельефа. Он работал медленно и точно, следуя старым добрым ремесленным традициям.
На передней стене погребальной камеры он изобразил себя самого за работой над Большим храмом. Так как традиция запрещала изображать на стенах храмов и гробниц нечто неготовое, здесь можно было увидеть, как Пиай, совсем крошечный, стоит перед четырьмя законченными колоссами и держит в руках резец. Одна стена была посвящена обычным религиозным сценам. На ней было видно, как Анубис склоняется над мумией Пиайя, как его сердце взвешивается пером Маат, как он стоит перед троном Озириса, по обе стороны которого находятся Изида и Нефтида.
На северной стене Пиай сидел в цветущем саду перед столом с фруктами, хлебом и вином. Напротив него сидела женщина: согласно традиции хозяину гробницы общество составляли его жена или дочь. Однако вместе с Пиайем цветущим садом наслаждалась не темнокожая Такка, а Мерит с прекрасным, гордым лицом. На ней, конечно, не было золотого венца с уреем, а просто красная повязка, в которую был воткнут цветущий лотос. Надпись над ее головой гласила «майт-шерит». Кто бы ни принес сюда его гроб, он не смог бы обнаружить никакой связи с Мерит-Амон, дочерью царя.
Пиай приложил свой маленький резец к этой фигуре. Он самозабвенно работал часами, потому что плоский рельеф требовал большого опыта и осторожной, искусной руки.
С тех пор как он увидел Мерит в храме, а это было два дня назад, он больше не мог найти покоя. Он узнал о событиях в Пер-Рамзесе и знал, что любимая долгое время будет жить в Мемфисе, почти рядом с дверью его служебных комнат, потому что храм и дворец располагались недалеко друг от друга. Может быть, Мерит ожидает, что он предпримет что-либо, но в его теперешнем положении руки у него были связаны. Для Мерит это было бы легче. Она должна найти путь, но, может быть, она вытеснила из своего сердца далекого возлюбленного и ведет сейчас с принцем Сети совершенно нормальную супружескую жизнь, потому что это легче, потому что это проще, потому что нельзя же вечно терзаться воспоминаниями о прошлом!
Пиай почувствовал, что работает рассеянно, и опустил резец. Горячий сухой воздух погребальной камеры заставил его почувствовать жажду, и он пошел к своему мулу, который дремал в тени у входа в гробницу. Пиай отвязал кувшин и сделал большой глоток освежающей смеси из воды, гранатового сока и вина. Затем развязал мешок с кормом и бросил животному несколько пучков клевера.
В следующем месяце должен прибыть саркофаг из известняка, который поставят в погребальной камере, и он будет ждать своего жильца — Озириса-Пиайя.
Он произнес:
— Озирис-Пиай, оправданный.
Как торжественно и потусторонне это звучало и как при этом стиралась разница между фараоном, военачальником, главным советником, ремесленником, «ставящим печать бога» и рабом. Они все станут Озирисами, если… если выдержат испытание в потустороннем мире.
Пиай вернулся в погребальную камеру. Как далеко это все, и все же завтра или через несколько месяцев это может стать действительностью. Он снова обратился к работе и начал маленькими нежными ударами выбивать очертания длинного, до пят, платья Мерит. Ее левая рука брала фрукт с блюда, заполненного плодами, а правая подносила к губам золотой кубок… Майт-шерит, его маленькая львица. Так они будут сидеть друг напротив друга всю вечность — веселые, беззаботные, в тени сикоморы, и этим наконец будет восстановлен порядок, высший, придуманный богами порядок. Боги ведь не требуют, чтобы любящие были разлучены, наоборот, они разрешают им без помех радоваться друг подле друга.
Пиай работал без длинных пауз, пока тени от гор в пустыне не стали длинными. И наступили сумерки.
Мерит знала уже, что Пиай через Хамвезе нашел работу в храме Пта, но она не была готова к тому, чтобы встретиться с ним так быстро.
На следующий день она разыскала Хамвезе в храме. Покои верховного жреца были украшены стройными, искусно выточенными колоннами в виде пальм, а стены расписаны сценами, изображающими бога Пта в его различных функциях. Он был изображен в виде создателя богов, зверей и людей, божественного мастера, судьи в загробном мире. В образе мумии с лысой головой он выглядел величественным и неприступным. Его рука обнимала колонну Дед — символ вечности и власти.
Хамвезе сердечно и без церемоний приветствовал свою единокровную сестру Мерит. Он отослал писца и приказал, чтобы ему ни в коем случае не мешали все время, пока принцесса будет его гостьей. Они сблизились, пока вынашивали планы освобождения царя от хеттиянки, и сначала заговорили об этом.
— Я боюсь, что Хаттусили тотчас пришлет к нам новую дочку, — покачал головой Хамвезе. До праздника Зед осталось около двух лет, и повелитель хеттов может воспользоваться этим, чтобы снова навязаться в родственники фараону, да будет он жив, здрав и могуч. Не можем же мы сживать со свету каждую хеттиянку.
Мерит улыбнулась:
— Ты прав, мой ученый брат. Но вряд ли найдется еще одна такая жадная и похотливая ведьма, как эта Гутана, или Мерит-Анта, как нравилось называть ее нашему отцу. Красивая, скромная девушка не даст нам повода просить помощи у ужасной Сехмет, не так ли?
Хамвезе кивнул, выпил глоток воды и сказал напрямую:
— Я уже знаю, что привело тебя ко мне, Мерит. Ты узнала, что скульптор Пиай служит храму, и хотела бы его снова увидеть.
— Да, это так, — ответила Мерит просто, — но я не знаю, как это устроить. Поэтому я хотела бы попросить твоей помощи.
— Если я тебе помогу, я преступлю законы царя. Этого я не хочу и не могу сделать. Я могу тебе посоветовать, но не помочь.
— Тогда я прошу твоего совета.
— Мой совет прост. Служебные помещения Пиайя находятся на северо-западной стороне внешнего двора храма, рядом с мастерскими литейщиков. Каждый четвертый день Пиай работает в своей гробнице в пустыне. В остальное время большей частью он находится здесь. Иногда он бывает в пути…
— И я должна его там просто посетить.
— А почему нет? Оденься неприметно, сними урей, закутайся в покрывало. Кто тебя узнает?
— У тебя есть еще какой-либо совет для меня?
— Нет, — твердо ответил Хамвезе. — Это все. Устранение Гутаны мы планировали совместно. За то, что ты предпринимаешь сейчас, ты отвечаешь одна и перед фараоном, и перед своей совестью.
— Моя совесть чиста, — отрезала Мерит резко. — Я ни в чем не должна себя упрекать. Что касается царя…
Хамвезе поднял руку:
— Стой! Я ничего не хочу об этом знать. У нас разные матери, это дело меня не касается. Действуй по своему усмотрению, я в эти игры не играю.
Мерит встала:
— Благодарю тебя за совет, верховный жрец. Приедет ли Изис-Неферт в Мемфис?
— Да, моя мать сообщила о своем приезде. Так как фараон, да будет он жив, здрав и могуч, не приглашал ее, она посетит меня и будет жить в храме.
Мерит сказала с нажимом:
— Меня это также не касается, Хамвезе.
Верховный жрец открыл дверь:
— Да хранит тебя Пта на твоем пути.
— И тебя, Хамвезе, — ответила Мерит.
