В тени богов. Императоры в мировой истории - Ливен Доминик (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT, FB2) 📗
Глава XVII
Послесловие
Это книга о прошлом. Наследственная императорская монархия была частью мира, где власть считалась дарованной свыше, древность и легитимность шли рука об руку, а иерархический порядок воспринимался как должное. Доиндустриальная экономика не могла создавать богатство и поддерживать уровни образования и урбанизации, как правило необходимые для стабильной демократии. Главными исключениями были некоторые города-государства, но в долгосрочной перспективе они никогда не справлялись с защитой от более крупных внешних врагов. Императорские монархии также были основаны на предположении, что основная масса населения слишком невежественна, слишком занята попытками обеспечить себе жизнь, слишком глупа и слишком грешна, чтобы участвовать в управлении государством. Нет смысла читать эту книгу, негодуя, что в прошлом мир не придерживался современных политических принципов. Необходимо сдерживать свое негодование и анализировать прошлое по его законам.
Это не значит, однако, что история императорской монархии не имеет никакого отношения к современному миру. Несколько влиятельных наследственных монархий и сегодня существует на Ближнем Востоке. Изучая материалы для этой книги, я встречал немало фигур, напоминающих нетерпеливых и высокомерных принцев Саудовской Аравии, которые считают, что на них возложена великая миссия. В “первом мире” монархи теперь играют исключительно символическую роль как представители суверенной нации, хотя монархиям, как и раньше, приходится искать баланс между загадочностью, которую рождает отстраненность, и нажимом обстоятельств, требующих превратить их в постоянный народный театр. Монархии, стоящие выше партийной политики и связывающие современную нацию с ее корнями и долгосрочным будущим, вполне могут и дальше сохранять свою значимость. Традиционные ценности единения, самопожертвования и самодисциплины могут оказаться очень кстати при столкновении с серьезными испытаниями, которые изменение климата преподнесет даже богатым обществам “первого мира”. Монархия в теории может стать символом этих традиций и ценностей. С другой стороны, молодые представители королевских семейств рискуют попасть в одну из многочисленных ловушек современного культа славы. Сегодня молодежь воспринимает как должное свое право выбирать собственный жизненный путь. Лишь молодые принцы и принцессы понимают, что им уготована тщательно срежиссированная пожизненная роль, которую им придется играть в прозрачном аквариуме под внимательным взором общества. Среди них неизбежно найдутся и те, кто откажется от своей роли в национальной фантазии, и те, кто исполнит ее плохо.
Геополитика, империя, полновластие и лидерство – ключевые темы этой книги. Разумеется, они сохраняют важность, несмотря на исчезновение императорской монархии. До 1914 года ключ к успеху великой державы, очевидно, состоял в том, чтобы некоторым образом совместить сильные стороны национального государства (солидарность, вовлеченность и легитимность) и империи (ресурсы континентального масштаба, влияние и безопасность). Это не изменилось. Лучше любой другой империи эволюционировал Китай, который стал национальным государством, сохранив большую часть территории, пребывавшей под властью династии Цин. Она стала геополитическим фундаментом его могущества. Современные политические образования в Синьцзяне в некоторых отношениях продолжают попытки империй XIX века внушить однородную национальную идентичность как можно большему числу своих субъектов. На другом конце Евразии европейцы рискуют потерять право участвовать в обсуждениях таких важнейших вопросов, как изменение климата, если не создадут институты, способные опираться на ресурсы континентальных масштабов. Создание легитимных и панъевропейских институтов на континенте, который изобрел современный национализм, остается серьезной проблемой для Европейского союза. Их успех зависит от того, насколько эффективно ЕС справится с потенциально колоссальной проблемой, которая с большой вероятностью возникнет на его южных границах под влиянием роста численности африканского населения, изменения климата и миграции.
Чтобы на смену империям в Восточной и Центральной Европе пришли национальные государства, потребовались две мировых войны, геноцид и этническая чистка грандиозных масштабов. Ближний Восток сегодня переживает кризис, который в некотором роде можно по-прежнему считать постосманским. Европейская модель этноязыкового национального единства не слишком хорошо подходит для региона, где традиционно господствовали ислам и империи, а различные религиозные, этнические и языковые сообщества жили бок о бок. Многие крупные страны в Азии остаются больше похожими на империи, чем на этнонациональные государства в европейском духе. Если рано или поздно Азия подхватит европейскую этнонационалистическую болезнь, планета может и не пережить того хаоса, который возникнет в связи с этим.
Лучшим примером опасности служит Индия. Современная Индия – продукт Могольской и Британской империй. При жизни двух поколений после обретения независимости Партия конгресса и связанные с ней англоязычные элиты правили Индией благодаря легитимности и институтам, которые они создали в ходе успешной борьбы с британским господством. Воспоминания об этой борьбе уже померкли, и демократическая политика пустила глубокие корни в народе. Результатом стала растущая привлекательность этнонационализма, который в Индии часто предполагает индусский коммунализм и превращение мусульманского меньшинства во внутреннего врага. Гибель империи в Южной Азии привела к разделению и образованию двух чрезвычайно враждебных по отношению друг к другу соседей – Индии и Пакистана. После множества войн обе страны обзавелись ядерным оружием. Изменение климата подвергнет серьезному испытанию все народы и правительства. Южная Азия станет одним из наиболее пострадавших регионов, особенно если водные ресурсы будут истощаться, а доступ к ним превратится в причину обостряющегося межгосударственного международного конфликта. Китай тоже может столкнуться с острой нехваткой воды. Эта проблема грозит и Пакистану, который и без того политически нестабилен. Под крылом его военных руководителей сформировался целый ряд военизированных террористических групп. В последующие несколько лет негосударственным организациям станет гораздо более доступно биологическое оружие массового поражения. Риск того, что террористический акт выльется в разрушительную войну, как случилось в 1914 году, – лишь худший из множество кошмарных сценариев развития событий в Южной Азии1.
Распространение промышленной революции по миру после зарождения в Британии преображало и расшатывало международные отношения на протяжении последних двух столетий. Возвышение Китая – последний акт в этой драме. Его часто весьма уместно и пугающе сравнивают с возвышением Германии и вовлечением Европы в войну в 1914 году. Растущему влиянию европейской, капиталистической и полулиберальной Германии не нашлось места в мировом порядке, который до 1914 года определялся главным образом из Лондона. Китай представляет гораздо более серьезную угрозу. Пекин участвует в определении будущего нашего мира, и это имеет революционные последствия не только для распределения сил, но и для создания иерархии ценностей. В прошлые эпохи сложно было представить, чтобы американо-китайское соперничество вылилось в войну. Существование ядерного оружия делает риски войны непомерными, а шансы на победу, которая не будет номинальной, – призрачными. Это главная причина, по которой полноценная война между Вашингтоном и Пекином остается маловероятной. Маловероятной, однако не невозможной. Пространства для просчетов, случайностей и провалов в политике балансирования более чем достаточно. Подобно вирусу, война имеет ужасную привычку перерождаться, чтобы выживать. Новые технологии повышают возможность ограниченной войны, победа в которой реальна. В моменты кризиса, когда счет идет на минуты, эффективность военного командования и систем контроля в перспективе может подрываться с помощью кибернетических операций.
