Подкидыш - Хэррод-Иглз Синтия (книги онлайн полностью txt) 📗
Испустив боевой клич, Ричард помчался на своем Белом Суррее вниз по склону холма, а за королем поскакала его свита, ободряя себя дикими воплями. Это были его, его собственные люди, верность которых не могло поколебать ничто. Layalute me Lie. Том подстегивал своего Барбари, не сводя глаз с маленькой фигуры впереди, размахивающей боевым топором и увенчанной золотой короной; пыль летела из-под копыт, над головами реяли три штандарта: с королевскими регалиями Англии, крестом Святого Георгия и белым вепрем Глостеров. Долину воины пересекли галопом, высунув языки, как охотничьи собаки, под самым носом у одетых во все красное людей из отряда Стэнли, ратники короля мчались прямо к тому месту, где стояла группа всадников, плотно сбившаяся вокруг Валлийца и его знамени с красным драконом.
Лошади вставали на дыбы и ржали, крутящиеся в воздухе топоры вспыхивали, как молнии, в ослепительных лучах солнца, крики гнева и боли сотрясали воздух, а земля была обильно полита кровью. Люди Ричарда прокладывали себе путь в людском море, расступавшемся перед ними. Мечи их иногда звенели, встретившись с металлом доспехов, а иногда податливо тонули в плоти и костях. Лоуэлл и сэр Роберт Перси были впереди вместе с королем, Том с Редклиффом были с другой стороны, чуть позади государя. Шаг за шагом расчищали они себе путь к бьющемуся сердцу мятежа, к этому бледному, соломенноволосому Валлийцу. Трясясь от страха, сидел он на своей лошади и смотрел, как все ближе и ближе подступает к нему смерть.
Оказавшись всего в нескольких ярдах от претендента, король сам зарубил знаменосца, и красный дракон был втоптан в грязь, но тут, перекрывая шум схватки, раздался крик Редклиффа, и люди короля увидели краснокафтанный отряд Стэнли, налетающий на них с фланга. Итак, Стэнли все-таки вступил в бой! Редклифф и еще несколько человек повернулись лицом к этой опасности, но теперь уже люди Ричарда падали под ударами вокруг государя. Был выбит из седла его собственный знаменосец, но сам Ричард бился с такой яростью, что скоро оказался отрезанным от своих людей, прорубившись глубоко в ряды противника.
– Измена! Измена! – кричал король, и Том, слыша этот отчаянный вопль раненого зверя, почувствовал, как сердце у него подпрыгнуло куда-то к горлу. – Измена!
Жадно хватая ртом воздух, с глазами, мокрыми от слез, Том бросился вперед, к своему лорду, видя через частокол пик, окружавших Ричарда, его увенчанный короной шлем и руку, сжимавшую залитый кровью боевой топор, все еще опускавшийся на головы врагов.
– Милорд! – крикнул Том, но горло его было забито пылью. Он успел мельком увидеть бледное лицо Ричарда и был уверен, что король услышал голос своего оруженосца, но тут на голову юноши обрушился мощный удар; мир, казалось, взорвался. Том упал, и в тот же миг целая дюжина копий насквозь пронзила доспехи короля, и с ужасным криком Ричард тоже расстался с жизнью, упав под градом ударов всего в каком-нибудь метре от своего заклятого врага. Испуская дух, король все еще шептал то слово которое принесло смерть.
Разбитые и истекающие кровью остатки армии последнего английского короля разбрелись по северу и югу. Люди из Йорка, включая и отряд Морлэндов, были еще в пути: призвать их к бою было задачей Нортумберленда, а он не выполнил её, и весть об общем сборе достигла их только поздно вечером в пятницу, девятнадцатого. Они выступили еще до рассвета, двадцатого, но к десяти часам утра двадцать второго, когда битва уже завершилась, они не добрались еще и до Лестера. Им оставалось лишь повернуть своих коней и с сердцами, преисполненными горя и стыда, отправиться по домам.
Двадцать третьего, приблизительно в то же время, когда некий Джон Спунер, один из членов Совета мэрии, докладывал о происшедшем мэру и олдерменам в Палате совета в Йорке, до «Имения Морлэндов» доковылял покрытый кровью и грязный беглец, искавший убежища; он и принес с собой горькую весть о поражении.
Вся семья с искаженными от горя лицами собралась в зале, чтобы послушать, что скажет этот человек. Элеонора сама опустилась на колени рядом с ним и перевязывала ему страшную рану на руке, пока Дэйзи и Ребекка смывали грязь с его лица и подносили кружку вина к его губам. Едва отдышавшись, он начал плакать, его узкие плечи беспомощно тряслись. Он был одним из оруженосцев, герб на его плаще с эмблемой белого вепря был залит кровью, собственной и чужой. Он служил вместе с Томом, хотя и был моложе его. Запинаясь, юноша рассказал о битве, и все это время по его щекам бежали слезы, которые хлынули ручьем, когда он подошел к ужасному финалу своего повествования.
– Том... что с Томом? – прервала юношу Дэйзи, когда он начал рассказывать о предательстве Стэнли.
– Он пал, он и король – в одно и то же время.
Дэйзи издала хриплое рыдание и закрыла лицо руками; Элеонора же только пристально смотрела на мальчика. Лицо её побелело и осунулось, а глаза сверкали, как два голубых факела.
– Там было так много мечей и копий, – всхлипывал паж, – что за ними ничего не было видно. А когда он упал, все, кто там был, продолжали рубить и колоть его. Вероломные собаки, они терзали его мертвое тело, хотя, пока он был жив, так боялись его, что тряслись от страха при одном упоминании его имени. О, милорд король! – Он замолчал, не в силах продолжать.
Руки Элеоноры, все еще занятые перевязкой, замерли, словно у неё остановилось сердце и никогда уже больше не забьется вновь.
Наконец мальчик продолжил:
– Мистер Редклифф тоже погиб. Отозвал нас назад, тех, кто был в живых, сэр Фрэнсис. Мы поднялись на холм и остановились там. Оттуда мы увидели, как этот предатель сорвал с короля шлем, поднял его вверх, потом снял со шлема корону и водрузил её на голову Валлийцу. Я думал, мое сердце разорвется, но впереди было кое-что похуже!– Он запнулся.
Элеонора прошептала:
– Продолжай.
– Мы бросились на дорогу к Лестеру, но скоро я почувствовал, что из-за раны теряю сознание и не могу идти дальше, так что опустился на обочину, а услышав, как мимо проходят солдаты, отполз в канаву и спрятался. Я увидел, что это был Валлиец, все еще в короне моего государя, – да сгноит Господь поганое сердце Тидра. За этим негодяем следовала его армия. Французы и валлийцы шли, ругаясь и богохульствуя, ликуя и радуясь победе, которую принес им этот подлый предатель! О, грязные собаки...
– Тихо... не надо больше брани, дитя мое, – сказала Элеонора. – Сейчас это ни к чему. Вспомни... – Она никак не могла закончить. – Вспомни, кто умер.
Мальчик со всхлипом перевел дыхание.
– О, госпожа, – прошептал он, – мы слышали, как он закричал, когда они поразили его. Я никогда не забуду этого, ни во сне, ни наяву, до самой своей смерти. Эти мерзкие шакалы раздели его догола – не оставив даже лоскутка, чтобы прикрыть его естество, и перебросили его, нагого, поперек седла, словно убитого зверя. И они насмехались над ним, пока проезжали мимо меня, а один из них накинул ему веревку на шею и называл его бандитом.
Слушатели оцепенели от ужаса.
– Это законного-то монарха! – дрожащим голосом воскликнул Эдуард.
– Они не смели... – раскачиваясь взад-вперед, Дэйзи стонала, как при родах, а Элеонора до крови закусила губу.
– Богохульство, – прошептала она с расширенными глазами и перекрестилась. – О Святой Боже на небесах, что же теперь с нами будет, если этот мерзкий пес, не заслуживающий ничего, кроме смерти, смеет так осквернять прах помазанника Божьего? Господи, неужели мы все умрем? О, Ричард, Ричард...
– Они прошли совсем рядом со мной, но я больше не боялся, что они заметят меня. Смерть была бы мне избавлением после того, как я увидел тело моего повелителя, сплошь покрытое ранами, и каждая рана вопияла: «Измена! Измена! Отмщения! Отмщения!» – Юноша опять зарыдал.
– Хватит слез, – вмешался Эдуард, боясь, что женщины впадут в истерику или сойдут с ума. – Успокойся и отдохни.
– Пусть поплачет, – сказала Элеонора. – О, моря слез не хватит, чтобы оплакать горестные события этого дня. Наш добрый король мертв, а этот подлорожденный Валлиец носит его корону, и кто знает, какие ужасы начнет он творить завтра.
