Голубой горизонт - Смит Уилбур (прочитать книгу txt) 📗
Гай Кортни раздраженно покачал головой. Мансур знал, что он близнец Тома и ему должно быть лет сорок, но выглядел он гораздо моложе. Хотя его волосы редели, фигура оставалась стройной, живот плоским. Однако под глазами темнели мешки, а один из передних зубов почернел. Смотрел он кисло и недружелюбно.
– Моя дочь будет переводить, – сказал он по-английски и показал на девушку, стоявшую за его креслом. Мансур сделал вид, что не понял. С той минуты, как он ступил на палубу яхты, молодой человек остро ощущал ее присутствие, но сейчас впервые посмотрел на нее прямо.
Сохранить бесстрастное выражение ему удалось с огромным трудом. Первое, что он заметил, были ее глаза, большие и зеленые, живые и внимательные. Белки чистые, ресницы длинные и изогнутые.
Мансур оторвал от нее взгляд и снова обратился к сэру Гаю:
– Прошу простить мое невежество, но я не говорю по-английски, – извинился он. – И не понимаю, что вы сказали, ваше превосходительство.
И тут на прекрасном арабском заговорила девушка, ее речь полилась музыкой:
– Мой отец не говорит по-арабски. С вашего разрешения, я буду переводить для него.
Мансур снова поклонился.
– Поздравляю вас, миледи. Вы превосходно владеете языком. Я принц Мансур ибн аль-Салил аль-Малик и явился посланником своего отца калифа.
– А я Верити Кортни, дочь генерального консула. Мой отец приветствует вас на борту «Арктура».
– Нам выпала большая честь принимать посла такого могучего монарха и такого великого народа.
Какое-то время они обменивались комплиментами и изъявлениями уважения, но Верити Кортни так и не употребила ни титула Мансура, ни царского титула его отца. Она оценивала его так же внимательно, как он ее. Она оказалась гораздо красивее, чем через стекла подзорной трубы. Кожа ее чуть загорела, но в остальном оставалась верхом английского совершенства; черты лица строгие, определенные и не тяжелые или грубые. Шея длинная и грациозная, превосходно посаженная голова. Когда Верити вежливо улыбалась, видно было, что у нее большой рот и великолепные полные губы. Два верхних передних зуба чуть выступают, но это несовершенство казалось привлекательным и приятным.
Мансур спросил, не нуждаются ли в чем-нибудь на корабле. Сэр Гай сказал Верити:
– Нам нужна вода, но не говори ему об этом.
Она изложила просьбу так:
– Корабль всегда нуждается в воде, эфенди. Это не настоятельная потребность, но отец благодарит вас за щедрость.
Потом перевела отцу ответ Мансура:
– Принц говорит, что отправит судно с водой немедленно.
– Не называй его принцем. Он грязный ничтожный мятежник, и Заян скормит его акулам. А вода, которую он пошлет, наверно, наполовину верблюжья моча.
Верити даже не моргнула от отцовского выбора слов. Очевидно, она к этому привыкла. Она повернулась к Мансуру.
– Конечно, эфенди, вода будет свежей и пресной? Вы ведь не пошлете нам верблюжью мочу? – спросила она, но не по-арабски, а по-английски. Проделала она это артистично: тон был таким ровным, а зеленые глаза глядели так откровенно, что Мансур выдал бы себя, если бы не был готов. Однако его так ошеломил выбор слов, совершенно не подходящих женщине, что он с трудом сохранил вежливое нейтральное выражение лица. И лишь вопросительно склонил голову.
– Отец благодарит вас за щедрость, – перешла она на арабский, проведя это испытание его лингвистических возможностей.
– Вы почетные гости, – ответил Мансур.
– Он не говорит по-английски, – повернулась Верити к отцу.
– Узнай, что нужно этому парню. Эти дэвэдэ – скользкие угри.
Министр иностранных дел недавно изобрел это сокращение от выражения «достойный восточный джентльмен», и новый слегка оскорбительный термин был сразу принят в компании.
– Мой отец спрашивает о здоровье вашего отца.
Верити искусно уклонялась от использования запретного слова «калиф».
– Калиф благословен здоровьем и силой десяти обычных людей, – подчеркнул Мансур титул отца. Он наслаждался этим соревнованием умов. – Он истинное воплощение королевской крови Омана.
– Что он говорит? – спросил сэр Гай.
– Пробует заставить меня признать его отца новым правителем.
Верити улыбнулась и кивнула.
– Дай ему верный ответ.
– Мой отец надеется, что ваш отец насладится еще сотней лет доброго здравия, в сиянии Божьего благословения, и что его совесть всегда будет вести его по тропе верности и чести.
– Калиф, мой отец, желает вашему отцу сто сильных и благородных сыновей и чтобы все его дочери были так же прекрасны и умны, как та, что стоит передо мною.
Это было грубо и граничило с оскорблением, хотя, конечно, как принц, Мансур имел право на такие вольности. Он увидел, что в зеленых глазах промелькнула тень раздражения.
«Ага! – подумал он без торжествующей улыбки. – Я первым пустил кровь».
Но ее ответ оказался быстрым и точным:
– Пусть все сыновья вашего отца будут благословлены таким же уважением к женщинам и учтивостью к ним, – ответила она, – даже если от природы им это чуждо.
– В чем дело? – спросил сэр Гай.
– Он выражает заботу о твоем здоровье.
– Узнай, когда отец этого мошенника меня примет. И предупреди, что я не потерплю больше отговорок.
– Мой отец спрашивает, когда он сможет лично приветствовать вашего великого отца.
– Калиф приветствует такое намерение. У него также появится возможность спросить, как дочь генерального консула научилась столь сладкозвучно изъясняться на языке пророка.
Верити едва сдержала улыбку. Такой красавчик! Даже его оскорбления возбуждают, а его манеры так обаятельны, что на него невозможно сердиться. Простой ответ на вопрос Мансура заключался в том, что с самого раннего детства, когда ее отец был консулом на Занзибаре, Верити зачаровывало все связанное с Востоком. Она научилась любить арабский язык с его поэтичным, выразительным словарем. Однако впервые она испытывала тягу к восточному мужчине.
– Если ваш почтенный отец примет меня и моего отца, я с удовольствием отвечу на его вопрос, заданный лично, а не через одного из его детей.
Мансур поклонился, чтобы скрыть чувства, которые пробудил в нем этот ответный удар. Он не улыбнулся, но глаза его сверкнули, когда он достал из рукава и протянул письмо.
– Прочти! – приказал Гай, и Верити перевела письмо отцу, выслушала его ответ и снова повернулась к Мансуру. Оставив женскую скромность, она посмотрела прямо ему в глаза.
– Генеральный консул желает, чтобы на встрече присутствовали члены совета.
– Калиф с радостью удовлетворит эту просьбу. Он высоко ценит своих советников.
– Сколько времени потребуется, чтобы организовать встречу? – спросила Верити.
Мансур на мгновение задумался.
– Три дня. Калиф почтет за честь, если вы присоединитесь к его поездке в пустыню для соколиной охоты на дроф.
Верити повернулась к сэру Гаю.
– Предводитель мятежников хочет, чтобы ты бродил с ним по пустыне. Я не уверена, что ты будешь в безопасности.
– Для этого нового молодчика будет безумием пытаться применить ко мне насилие. – Сэр Гай покачал головой. – На самом деле он ищет возможности поговорить со мной наедине и заручиться моей поддержкой. Можно не сомневаться, что его дворец – шпионское гнездо и клубок интриг. А в пустыне я смогу узнать у него что-нибудь полезное для меня. Скажи, что я поеду.
Мансур выслушал ее вежливый перевод, как будто не понял ни слова из сказанного сэром Гаем. Потом коснулся губ.
– Я лично устрою все так, чтобы это соответствовало важности случая. Утром я пришлю лодку за вашими вещами. Все это будет отправлено в пустыню и там будет ждать вашего приезда.
– Это приемлемо, – перевела Верити ответ сэра Гая.
– Вы оказываете нам честь. Жду с нетерпением дня, когда снова увижу ваше лицо, – сказал Мансур, – как долго бежавший кабан жаждет холодной воды.
И он попятился, сделав грациозный жест прощания.
– Ты раскраснелась. – Сэр Гай проявил некоторую заботу о дочери. – У тебя жар. Твоя мать тоже изнурена.
