Дикари - Мож Роже (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
Жара еще не опустилась на поля, заставленные собранными в кучи снопами, готовыми для перевозки в амбары. Сулла пустил лошадь галопом по утоптанной дороге, вившейся у подножия холмов. Скоро внизу показалась ферма Патрокла. Оттуда выехали два всадника, в первом он узнал Тоджа, а за ним следовал лично Патрокл. Патрокл – на лошади! Необычное зрелище. Племянник Вителлия перемещался только в повозке или носилках, чтобы не отбить свой нежный зад.
– Сулла! – вскричал римлянин, когда они поравнялись. – Твоя жестокость поистине безгранична! Тебя сегодня ждали к обеду. Я послал за льдом во Вьенну, чтобы было чем охлаждать вина для шербета...
Патрокл был еще в ночной рубахе, вышитой маленькими цветочками; от непривычного физического напряжения, на которое он отважился, чтобы перехватить соседа на пути к причалу, он покрылся крупными каплями пота.
– Я глубоко опечален, Патрокл! Но мой друг сообщил мне, что находится на пороге смерти, и поэтому я должен торопиться...
– Воистину, нужно дойти до крайности, чтобы завлечь тебя к себе! – вскричал римлянин фальцетом. – Я что, должен вскрыть перед тобой вены, чтобы ты согласился отобедать у нас? Манчиния упала в обморок, когда я сказал ей сегодня утром, что ты уезжаешь в Рим без нее. Ты, видно, забыл, о чем мы договорились вчера...
– Мы еще окончательно не договорились, – заметил галл.
– Как бы то ни было, но ты не можешь нанести такую обиду Манчинии! Она готовится к отъезду. Ее повозка запряжена, и она догонит тебя по дороге. Ты знаешь Цимона, моего кучера, и моих двух серых лошадей? Они могут добраться до Вьенны раньше тебя!
В этот момент они услышали шум колес и крики, трое мужчин повернули головы к вилле Патрокла, находившейся где?то в восьмистах метрах от них. Повозка, запряженная двумя лошадьми, летела из открытых ворот портала. Пыль клубилась под копытами двух серых в яблоках лошадей, которые неслись по склону. Кучер, хорошо знавший местность, направил повозку напрямик через поле, избегая дороги, и она мчалась прямо к трем всадникам, стоявшим на вершине холма; улыбающаяся Манчиния, вцепившись одной рукой в поручень, другой указывала на них. Уже через три минуты упряжка догнала Суллу и Патрокла. Манчиния, выставив вперед полную грудь, прикрытую легким платьем, кричала кучеру, чтобы он не останавливался:
– Гони, Цимон, погоняй! Покажи этому галлу и его тяжеловозу, что значат настоящие кони! – И, проезжая мимо Суллы, она бросила со смехом: – На этот раз тебе не улизнуть от меня, Сулла!
Галл улыбнулся, вытаскивая из кармана одну из веточек калины:
– Ну и жена у тебя, Патрокл! Стихия, ураган...
– Точно, – вздохнул племянник богача Вителлия. – Нужен такой солдат, как ты, со всем твоим отрядом, чтобы справиться с ней... – Он взял галла за руку. – Я тебе ее поручаю... Я знаю, что она будет в хороших руках! Да хранят тебя боги в Риме, – закончил он. – Увидимся в следующем месяце...
* * *
Сулла определил время по положению солнца на небе. Одиннадцатичасовая баржа, которая просматривалась выше по течению реки, подойдет к пристани не раньше чем через сорок минут. Вокруг пристани располагалось с десяток домов с лавками, здесь, в двух милях от города вниз по течению реки, благодаря существованию промежуточной остановки развивалась торговля.
Две серые в яблоках лошади Манчинии, все в мыле, шли теперь шагом, и Сулла пустил лошадь галопом, чтобы опередить ее упряжку. Подъехав к зданию «Родании», компании, которая занималась перевозками на баржах, он передал лошадь одному из рабов и прошел под навес, где за подобием письменного стола сидел служащий, отвечающий за посадку.
– Приветствую, господин Сулла, – сказал служащий.
– Приветствую, Терций... У тебя есть места на одиннадцатичасовую баржу, идущую на Марсель?
Тот, кого назвали Терцием, бросил взгляд на лежащие перед ним таблички.
– Все занято, – объявил он. – Почему вы никого к нам не прислали, чтобы занять места заранее?
– Я решил ехать в последнюю минуту, к тому же со мной путешествует жена Патрокла...
– Остается только вторая официальная каюта. Она пока не занята. Если префект или кто?то из властей не появится в последний момент, чтобы занять ее, то она – ваша.
– Спасибо, Терций. Я рассчитываю на тебя. А теперь мне нужно кое?что купить.
Галл направился к магазинчикам, расположенным поодаль, и вошел в ювелирную лавку, где продавали также ножи, дорожные сумки, предметы туалета и игрушки для детей.
– Приветствую, – входя, бросил бывший офицер?легионер. – Я хотел бы купить браслет для раба.
Лавочник, маленький круглый человек с лысым черепом, с пальцами, унизанными кольцами, с лупой ювелира, висевшей на замусоленном шнурке у него на шее, поднялся с табурета, на котором сидел. У него были такие короткие ноги, что, встав, он не стал выше, чем когда сидел. Он полуобернулся к шкафу с ящиками, стоявшему позади него, около стены, и спросил:
– Какого роста ваш раб? Это мужчина или женщина?
– Это очень молодая девушка, – сказал Сулла.
Человек наполовину вытащил ящик, и галл увидел ряды браслетов из меди, которые надевались рабам на щиколотку.
– Не надо из меди, – решил бывший офицер, подкрепив решение отрицательным движением головы.
– Они недорогие, – сказал лысый продавец, который подумал, что его клиент считает цену слишком высокой. – Я могу продать вам вот этот за два сестерция семьдесят... Эти, из бронзы, не намного дешевле, но медные выглядят все?таки лучше, если речь идет о домашней служанке. Конечно, – добавил он с брезгливой миной, – если это для того, кто работает в поле или хлеву...
Все эти местные аборигены, с их хлебом и скотом, которые они поставляют в самые отдаленные провинции Италии, были богаты, как Крезы, но скупее один другого.
– Из золота! – коротко скомандовал Сулла, вынимая изо рта веточку калины.
Маленький человечек на коротких ножках смотрел теперь на него круглыми глазами:
– Из золота?
Браслет на щиколотку и без того много весил, а из золота... Стоимость выливалась в кругленькую сумму. И это для рабыни?то!
– Поторопись, – отрезал Сулла. – Я отплываю на барже в одиннадцать часов.
Человечек быстренько вынул ящичек из ячейки, закрытой на ключ, где хранились браслеты из драгоценного металла, и положил его на прилавок, отделявший его от покупателя. В ящичке лежало около двадцати серебряных и полдюжины золотых браслетов.
– Золотых изделий, конечно, меньше, – извинился он, заискивающе улыбаясь.
Он видел, как Сулла вынул из своей туники пачку деревянных дощечек, помеченных восковой печатью Вьеннского банка аллоброгов[20].
Палец галла указал на самый тяжелый из золотых браслетов.
– Вот этот подойдет, – сказал он. – Сколько?
Человечек положил браслет на свои весы.
– Посмотрите, господин! – сказал он. – Более шести унций...
Он бросил взгляд на дощечки, на которых его клиент собирался написать стоимость покупки, приготовив маленький стиль, висевший у него на шнурке.
– Тысяча шестьсот восемьдесят сестерциев, – назвал он сумму с некоторым беспокойством.
Он ожидал, что фермер будет торговаться, и даже подумал, что можно будет продать браслет за тысячу пятьсот, но стиль Суллы быстро написал названную сумму романскими цифрами. Продавец зажег маленькую масляную лампу, чтобы немного размягчить воск, куда Сулла приложил перстень со своей личной печатью: меч, переплетенный с числом «двадцать один». Ровно двадцать один год он провел в армии, с восемнадцати и до тридцати девяти лет, когда он ушел в отставку и купил имение. После чего Сулла приказал, что браслет должен быть доставлен на ферму офицера?ветерана Суллы, которая расположена по дороге из Вьенны в Рутиум, и протянул свой чек ювелиру, который уже узнал печать самого большого банка города Вьенны. Этот город, который был основан задолго до Лугдунума, должен был бы вместо него быть первой столицей романской Галлии, если бы вьеннцы, что им, впрочем, было свойственно, не сваляли дурака: неожиданно атаковали арьергард армии Цезаря, которая удалялась дальше на север по долине Роны после остановки у них в городе. Тогда горожане встретили ее с поклонами и вручили на подносе ключи от Вьенны. После случившегося разъяренный Цезарь вернулся назад и жестоко наказал вьеннцев, обезглавив всю местную власть. Свой лагерь, впоследствии ставший Лугдунумом, он конечно же разбил в пятидесяти километрах выше по течению, в излучине Роны, где в те времена не было никакого поселения.
