Дуэль в Кабуле - Гус Михаил Семенович (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Из Орска путешественник отправился в Оренбург. Военный губернатор генерал Эссен, как выяснилось, выехал из города накануне. Сановник почел себя оскорбленным полученным ранее от Гумбольдта письмом с просьбой раздобыть некоторых животных Оренбургского края и не пожелал с ним встретиться.
Забота принять знатного гостя выпала председателю Пограничной комиссии полковнику Генсу. Он устроил национальный казахский праздник с борьбой, скачками, плясками и песнями. Особенно позабавила Гумбольдта своеобразная игра: вытаскивание ртом из котла с кашей серебряного рубля…
Когда праздник окончился, Генс пригласил Гумбольдта на обед. Представляя гостю свою семью, Генс подвел к нему молодого офицера и сказал:
— Вот зять мой, супруг дочери Александры, Адольф Иванович Обнинский.
— Очень приятно… Вы поляк? — живо спросил Гумбольдт.
Получив утвердительный ответ, он на миг задумался, а затем попросил у хозяина разрешения отнять у него несколько минут для приватного разговора. Генс провел гостя в кабинет, и здесь, глядя из окна на широкую немощеную площадь, по которой ветер гнал тучи песка, Гумбольдт рассказал о встреченном в Орске молодом поляке, о его замечательных способностях к языкам, о его обширных знаниях, уме, выдержке.
— Не оставляйте его погибать в далеком Орске! Возьмите его к себе, он будет чрезвычайно полезен вам, полковник, ручаюсь вам.
Генс сказал, что уже знает об этом молодом человеке. Некоторые ссыльные поляки уже служат в Оренбурге в Пограничной комиссии, но с Виткевичем труднее, так как он сдан в солдаты без выслуги.
— Ручаться за успех, барон, не буду, но приложу старания, чтобы исполнить вашу просьбу.
Возвратившись в Петербург, Гумбольдт также не преминул замолвить словечко за своего польского протеже в беседе с сильными мира сего.
На счастье, в это время решено было заменить в Оренбурге Эссена генералом графом Павлом Петровичем Сухтеленом. Это был человек хорошо образованный, умный, благожелательный.
На Сухтелена в Оренбурге была возложена важная миссия.
Константин Константинович Родофиникин, начальник Азиатского департамента Министерства иностранных дел, доверенное лицо вице-канцлера Нессельроде, показал Сухтелену свое письмо к Эссену. В нем еще два года назад, летом 1828 года, сообщалось тогдашнему военному губернатору Оренбурга о намерении правительства «сделать поиск на Хиву».
— Хива — заноза во владениях наших, и чем ранее мы ее удалим, тем лучше, — сказал Сухтелену Родофиникин. — Его величество поручает сделать это вам.
Сухтелен ехал в Оренбург с твердой решимостью выполнить поручение. Естественно, он охотно принял ходатайство о причислении к Пограничной комиссии человека, хорошо владеющего восточными языками, дельного и энергичного.
В силу стечения столь удачных обстоятельств солдат Орского линейного батальона Иван Викторович Виткевич в 1830 году был вызван из Орска и прикомандирован к Оренбургской Пограничной комиссии.
6
В октябре 1829 года, вскоре после заключения мира между Россией и Турцией, Артур Конноли в качестве путешественника прибыл из Лондона в столицу Российской империи.
В Петербурге к нему присоединились капитан бомбейской пехоты Стронг и капитан английского флота Уиллок, из числа многочисленных английских агентов в России.
«Любознательность» англичан в России была настолько очевидна, что III Отделение доносило Николаю:
«…Англия ведет здесь систематический шпионаж, и ее происки направлены не только на то, чтобы своевременно добывать нужные сведения о политических планах нашего кабинета, но и чтобы воздействовать на него путем внушения ложных конфиденциальных сведений. Верность некоторых низших чиновников и агентов находится под сомнением. Дом графа Людольфа считают очагом шпионажа английского».
Британский шпионаж опирался в России, как повсюду, на британские коммерческие фирмы. В Петербурге из ста пятидесяти крупнейших торговых и банкирских домов две пятых были английскими. В Архангельске орудовал купеческий дом Бранта, державший в своих руках значительную часть вывозной и ввозной торговли на Севере и владевший большим флотом. Такие же фирмы работали в Одессе, в Тифлисе.
Разъездные резиденты, вроде «путешественника» Конноли и его спутников, получали необходимые сведения и помощь от постоянных резидентов — коммерсантов.
Конноли представился британскому послу в Петербурге лорду Гейтсбери.
Посол подвел лейтенанта к широкому окну кабинета, выходящему на Неву, и, указывая на Петропавловскую крепость на противоположном берегу реки, сказал:
— Вон там, видите серую каменную громаду — это в России соответствует нашему Вестминстерскому дворцу. Не понимаете? У нас на берегу Темзы высится здание парламента, а здесь — государственная тюрьма. Это и есть «матушка Россия».
Последние два слова Гейтсбери произнес по-русски…
— Будьте осторожны, лейтенант, чтобы не очутиться там, за этими толстыми крепостными стенами! Но будьте также зорки и настойчивы: вам поручена важная миссия. Лорд Элленборо писал мне, что от результатов вашей поездки зависят наши действия в Персии — для защиты Индии с этой стороны.
Конноли и его спутники ехали не торопясь и больше месяца употребили на путешествие от Петербурга до Тифлиса, изучая состояние дорог, высматривая, нет ли признаков военных приготовлений.
Из Тифлиса они направились в Тебриз. Здесь, в центре Персидского Азербайджана, в резиденции наследника престола и месте пребывания британского посольства, Конноли и его сотоварищи задержались почти на три месяца. Посланник Макдональд подробно информировал Конноли, Стронга и Уиллока.
— На Хиву давно устремлены взоры Петербурга, — говорил Макдональд. — Экспедиция Муравьева в 1819 году — только первая разведка возможности отсюда, через Хиву, пройти к Оксусу и с этой базы, через Балх и Кабул, ринуться на Индию… Но путь этот труден, так как немало пришлось бы положить усилий для покорения Хивы и замирения разбойничьих племен туркменов. Мы думаем, что вероятнее и осуществимее для русских — действовать через Персию. Астрабад — удобный порт на Каспийском море, где Россия одна содержит военный флот. Отсюда армия может двинуться на Герат. В Тегеране считают своею эту древнюю столицу Хорасана, и русским было бы нетрудно склонить преемника Фатхали-шаха к совместному походу для овладения Гератом. А обосновавшись там, русские через Центральный Афганистан двинутся к нижнему течению Инда.
— Именно об этом и говорил мне лорд Элленборо! — воскликнул Конноли.
— Вот потому-то ваша основная задача — внимательно исследовать этот предполагаемый путь русского нашествия!
В дни, когда Конноли добрался до Тебриза в конце 1829 года, Бернс отправился в давно задуманное путешествие вверх по Инду. Но едва он проделал половину пути, как в самом начале 1830 года его нагнал гонец с депешей от генерал-губернатора. Лорд Бентинк предписывал Бернсу вернуться в Бомбей, «…так как опасно возбуждать недоверчивость правителей Синда и других туземных властей исполнением такого предприятия».
Обескураженный вернулся Бернс в Бомбей. Малькольм немедленно пригласил его к себе и посоветовал не падать духом.
— Вы увлекаетесь Тацитом, я знаю. Берите же у него уроки терпения, настойчивости, мудрости… Еще ничего не пропало, вы повторите в обратном направлении плавание Александра Македонского по Инду!
Малькольму нравился Бернс: в нем он видел себя столь же молодого, тридцать лет назад начинающего, как и Бернс, свою карьеру.
— Вы еще молоды, — сказал он на прощанье, — и вы смените ваши лейтенантские знаки на генеральские!
Малькольм перевел Бернса из армии в политический департамент — важнейший отдел британской администрации, ведавший всей дипломатической и разведывательной деятельностью в сопредельных с Индией странах.
Двадцатипятилетний лейтенант был назначен помощником резидента в уже знакомом ему Катче, отделявшем на западе Британскую Индию от устьев Инда.
