Темная роза - Хэррод-Иглз Синтия (мир бесплатных книг .TXT) 📗
– А если нас не возьмут, ты останешься здесь? Мэри Болейн сделала гримасу:
– Не думаю. Тогда отец пошлет меня в Бургундию, а это еще хуже. Все-таки надеюсь, что нам повезет. У принцессы должна быть очень большая свита. Девочек Грей точно возьмут, но мы-то, в конце концов, родственницы короля по материнской линии.
– Разве? – поразилась Мэри Морлэнд. Болейн кивнула:
– Кандидатура моей сестры Анны тоже рассматривается, но она слишком молода – ей всего двенадцать, так что ее можно не опасаться. Видишь ли, наша мать – золовка тети короля, так что мы некоторым образом двоюродные. Поэтому нас обязательно должны выбрать.
– Да, и мой брат хорошо знаком с твоей матерью, – заметила Мэри Морлэнд, чтобы примазаться к особам, приближенным к королю.
Болейн удивленно взглянула на нее и пожала плечами.
– А какие у тебя связи при дворе?
– Архиепископ Вулси, – коротко ответила Мэри Морлэнд, и Мэри Болейн кивнула – ей было хорошо известно влияние архиепископа.
– В таком случае с тобой все в порядке. Если так получится, давай попросим леди Гилфорд, чтобы нам разрешили спать вместе? Лучше сразу об этом позаботиться, иначе окажешься в постели невесть с кем.
Их взяли обеих, и в конце октября они погрузились вместе с остальной свитой на один из четырнадцати кораблей, собравшихся по такому случаю в Дувре. Из-за ненастной погоды им пришлось прождать там почти две недели и быстро выйти в море в непродолжительное затишье между штормами. Затем последовали пять кошмарных дней, когда буря раскидала эскадру по всему Ла-Маншу, неистово швыряя и креня корабли, – но, по счастью, все уцелели, хотя большинство свиты так страдало от морской болезни, что смерть казалась им не худшим исходом.
И, как выяснилось, все мучения оказались напрасны – когда они прибыли во Францию, французский король отстранил всех английских фрейлин под тем предлогом, что Мэри теперь – французская королева и ей должны служить француженки. Он разрешил ей оставить четырех англичанок, и она почти без колебаний указала на своих юных родственниц, Анну и Елизавету Грей, и двух любимиц, Анну Дакр и младшую сестру Мэри Болейн, Анну.
В конце ноября Мэри Морлэнд снова появилась при дворе королевы в Гринвиче. У нее даже не осталось новой подружки, так как Мэри Болейн, как она И предсказывала, послали в Бургундию для продолжения образования. И хотя ей была не совсем по вкусу эта маленькая нахалка, Мэри Морлэнд ее недоставало, так как теперь она осталась совсем одна.
Мэри начала мечтать – почти безнадежно – о браке. Ей минуло уже двадцать два, и давно пора было выйти замуж. Казалось, даже такой старик, как муж принцессы Мэри, и то лучше, чем оставаться старой девой. Однако почему-то ее брат Джек и сводный брат Пол не собирались позаботиться о ней, а другого выхода не было.
Нестерпимо мерзко дули южные ветры. В декабре королева Екатерина родила мальчика, не прожившего и нескольких минут. Мэри Морлэнд казалось, что никакого выхода из этого положения нет и быть не может, и до скончания века ей предстоит переживать одно и то же.
Глава 4
Осенью 1515 года архиепископ Вулси, канцлер Англии, был возведен в сан кардинала. Это было честью для Англии и ее короля, но главное; заслугой самого Вулси, неутомимо действующего на благо папы и постоянно направляющего международную политику Англии так, чтобы расстроить козни врагов папского престола. Хотя король предпочитал видеть в этом исключительно свою заслугу. Понимал ли он, что у этого назначения есть и другие причины, неизвестно, но, во всяком случае, он не преминул посетить празднество, устроенное Вулси в своем лондонском доме в Йорке По случаю повышения.
Джек, оказавшийся в это время по торговым делам в Лондоне, тоже был в числе приглашенных – Вулси старался поддерживать тесные отношения с купечеством, поэтому пригласил на пир несколько наиболее важных его представителей, а для Джека это торжество стало сбором Морлэндов. Первым, кого он встретил, выйдя после поздравления от Вулси, был его младший брат.
– А, Эдуард, как поживаешь? – воскликнул он. – Отлично выглядишь, я вижу, ты процветаешь! Как идет твоя новая жизнь?
Эдуард улыбнулся, поглаживая бархатные отвороты новой рясы. Он понемногу набирал вес, и его лицо утратило вечно ищущее, недовольное выражение – он скорее напоминал кота, запертого в молочной.
– Спасибо, спасибо, – ответил Эдуард, – у меня просто глаза раскрылись на многие вещи. Я-то всегда думал, что у нас в Морлэнде дело поставлено хорошо, но никому из нас и в голову не приходило, как должны на самом деле обстоять дела в большом поместье. Знаешь, у нас были такие убогие представления о том, что такое роскошь. А здесь, в Йорке, не менее пятисот человек, подумай только, пятисот! На лице Джека было написано удивление:
– Пятьсот! Но тогда, вероятно, ты не слишком обременен делами!
Эдуард слегка скривился:
– Все должно делаться по-настоящему хорошо, как в поместье, так и в церкви. Работы у меня хватает, хотя я выполняю в основном секретарские обязанности. Кардиналу приходится за день просмотреть уйму документов – возьми только одних просителей из простонародья...
– Тогда ты должен быть доволен, – прервал Джек перечисление всего списка, – что Вулси повезло и он получил, наконец, кардинальскую шапочку.
– Мы все рады успехам его преосвященства, которые заслужены им нелегким трудом, – сказал Эдуард, тоном давая Джеку понять легкомыслие его скрытой иронии.
– Ну, Эдуард, не надо так напрягаться. В конце концов, человек остается человеком, как бы высоко он ни взлетел!
– Не совсем так, – покачал головой Эдуард, – когда человек поднимается так высоко, он становится больше чем просто человек. Ты слишком вольно мыслишь, брат.
– А ты слишком впечатлителен. Но не будем ссориться, я действительно рад, что ты хорошо устроился. Наконец-то ты оброс жирком, не то что я. Ну, а где наш племянник?
– Эмиас? Он должен быть... а, ну да. Вон, в зеленой ливрее.
– Неужели это он? Он сильно вырос за этот год! Скоро догонит отца. А кто этот рыжий парень рядом с ним?
Эдуард прищурил свои близорукие глаза, чтобы получше рассмотреть спутника Эмиаса:
– О, да это юный Гарри Перси, сын графа Нортумберленда. Он недавно присоединился к свите Вулси. Я слышал, что они дружны с Эмиасом, потому что оба с севера. Перси, надо сказать, довольно дерзок и нахален, но его обтешут. Эмиас держится его – он вообще-то не слишком легко сходится с людьми, так что рад дружить с еще большим чужаком, чем он сам.
– Это сын Нортумберленда-то чужак? – удивился Джек. – Сын графа? Никогда бы не подумал...
– Эти пограничные лорды, – вымолвил Эдуард с бесконечным презрением, – повелители стад, вечно покрытые грязью и пахнущие конюшней. Никакого представления о хороших манерах, и даже жалко, что Эмиас подружился именно с ним. Он и так неловок, а тут еще приходится водиться с конюхами...
– Гордыня к добру не ведет, Эдуард, – серьезным тоном произнес Джек, – жаль, что ты так презрительно отзываешься о простых людях. Сердце человека важнее его манер и внешности.
Эдуард поднял брови:
– Что за чушь ты несешь, брат, разве Господь не одаривает каждого в соответствии со своей милостью? Неужели человек, которого Господь вознаградил, будет выглядеть хуже того, кому суждена неизвестность? Бог судит нас по нашим достоинствам – не будешь же ты убеждать меня, что Он ошибается?
На этом их интересный теологический диспут прервался, так как фанфары возвестили о прибытии короля, а за ним – и французской королевы с герцогом Саффолком.
– Ее по-прежнему называют французской королевой? – прошептал Джек Эдуарду, когда бывшая принцесса Мэри присела в реверансе перед королем. Король поднял сестру, холодно поцеловал ее, а затем с большой теплотой приветствовал своего старого друга Брендона.
– Мне кажется, что король его поощряет, – прошептал Эдуард в ответ. – Он по-прежнему любит Саффолка, хотя и не одобряет их брак.
