Базалетский бой - Антоновская Анна Арнольдовна (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
– Проклятые князья! Вот Моурави победит, всех разбойников в буйволятник загонит!
– Кто против?
– Буйволы против!
– Тише говори! Тише!
– Замолчи, Гогла! Да ниспошлет святая иверская божия матерь победу нашему Моурави!
– Такое все хотят! Только пока победит, наши семьи в ямах и под ярмом могут погибнуть.
– Что делать? Как поступить? Разве мы свою волю имеем?
– Значит, драться с Моурави решили?
– Кто решил?! Э-хе, Закро, за умного тебя народ держит, а сам не знаешь, что говоришь! Будем притворяться, что деремся.
– Хо-хо-хо, а мсахури не заметит? Или сам князь глупее тебя? Посмотри на кол – вон белеет череп! Вспомни, за что князь обезглавил Саба!
– А еще такое в деревне князя Качибадзе было, старый Евстафий на базаре рассказывал. Десять дигомцев хотели к Моурави бежать. Поймали их. Тогда князь велел всех в яму бросить – грозит: год оттуда не выйдут.
– Уж вышли!
– Кто это сказал? Кто?
Крестьяне порывисто обернулись. Из полумглы выступил стройный хизани, насмешливо глядя на спорящих.
– Клянусь, не вышли! В таком деле князья крепко слово держат.
– А я клянусь – вышли! – упорствовал хизани. – Вышли, раз князь продал их туркам.
– Тур-ка-ам? Чтоб им, скажем, ахалцихская луна на голову села!
– Почему Сафар-пашу беспокоишь? Братьев наших в Константинополь угнали.
– Что-о-о-о?!.
Закро вздрогнул: что может быть страшнее! Крестьяне заметались – и страх неудобно показать, и дрожь унять не в силах. Многие незаметно скрылись. Другие опасливо поглядывали в сторону деревни. Наверху еще ярче пылал костер. Спускались мсахури, несшие оружие. И холодом тянуло из сумрачной лощины, где глухо урчала вода.
И внезапно хлынуло: кто говорил, что пора спать? Последняя ночь у родного очага, вот уже вторые петухи кричат. Кто напоминал о тяжелом завтрашнем дне? Еще солому не провеяли. И один почти радостно закричал:
– Э-э, люди, спать рано! Наверно, добрые жены с горячим лобио ждут нас!
– Моя мать обещала чуреки испечь.
– А моя – хачапури. И вино тоже обещала.
– Моя жена слово взяла, что скоро домой приду.
– Эх, народ, хорошо, когда семья в дарбази спокойно живет! Пусть бедная, но целая, и дети не плачут у закрытого буйволятника.
– Все вы, люди, правду говорите, но Моурави учил на Дигоми: «Не бойся смерти – бойся позора!» И я, обязанный перед родиной, все равно к Моурави уйду.
– Молчи, Закро! Не спускайся в яму на гнилой веревке. Смотри, кажется, гзири воздух обнюхивает.
– Помни, и тебя наш щедрый князь может туркам продать!
Закро хмуро оглядел односельчан и молча скрылся где-то за желтеющими деревьями. И тотчас издали послышался молодом женский голос:
– Закро, а, Закро! Почему ждать заставляешь? Или не тебя завтра провожать должна? Или ты не дружинник молодого князя?
Где-то надсадно три раза прохрипел петух. Из-за склона темной горы выглянула луна, и в ее мертвенное свете зловеще блеснул белый череп.
Царь в Душети! Свершилось! Обвал разрушил замок надежды! Но согнется ли воля от ударов превратной судьбы? Да сгинет сомнение! Надо разобщить коршунов и шакалов! Поразить в самое сердце арагвинца! Повернуть круто на север, вторгнуться в ущелье Белой Арагви и взять приступом Ананурский замок! Князья не ринутся помогать Зурабу в защите его фамильного замка, и… Зураб станет лицом к лицу с Моурави.
Каким-то путем в Ананури проникла весть о намерении Моурави овладеть замком Эристави. Страх обуял ананурцев. В смятении они ожидали неотвратимых бедствий, обвалов камней, что запрудят Арагви, а вышедшая из берегов река затопит замок до верхушки креста храма. Предсказательницы рвали свои седые космы и на разные лады вещали о том, что зеленая змея вырвалась из когтей черного медведя и ужалила его в дымящееся сердце.
Княгиня Нато надменно вскинула голову, отчего под двойным подбородком качнулись в кровавых отсветах рубины подвесок:
– Моурави не нападет на Ананури!
И к Саакадзе поскакал старый монах.
«…Знай, Георгий, – писала Нато, – только через мой труп ты ворвешься в замок Ананури, где покоится прах доблестного Нугзара Эристави…»
«Барсы» даже забыли о ливне, они рычали, хрипели, метались вокруг Саакадзе, напоминая тех, чье имя они носили. Они требовали немедленно нападения на замок. «Не считаясь ни с чем!» – неистовствовали они.
Но Саакадзе на Ананури не пошел…
«Почему у Базалети все идет вразрез с моим замыслом? – тяжело размышлял Моурави. – Почему? Не потому ли, что опираться следует только на свой народ? А если его мало? Даже великие цари ищут выгодных союзников. Конечно, таких, которые приходят вовремя, а если приглашают к свадьбе, а неторопливый поспевает к крестинам… Царь Имерети способствует провалу достойного плана… Уж лучше бы сразу отказал – тогда было время думать… А сейчас?.. Упущен случай захватить сильнейших князей, уничтожить Зураба Эристави, изгнать Теймураза и… Как близоруки цари! Неужели не прельщает имеретинского царевича корона трех царств? Безусловно прельщает, но преподнести ее должен неторопливому глупый народ во главе с глупым Моурави… жаждущим расцвета любезной родины…»
Накануне «барсы» лично провели рекогносцировку. Многолетний опыт помог им и в клубящихся туманах правильно представить боевое расположение вражьих сил.
Сопровождаемый сотнями Асламаза и Гуния, Моурави направился к Берта-мта – горе Монахов, высящейся южнее Душети. Вновь на какой-то миг разошлись туманы, показалось озеро в камышах. Сердитые волны устремлялись на пустынный берег, высоко вздымая вспененные гребни. Все озеро охватывалось одним взглядом, но какая-то мрачная сила глубин пронизывала тяжелые, словно налитые свинцом, воды. «Не гигант ли зачерпнул ладонями частицу Черного моря, – подумал Саакадзе, – и выплеснул высоко в горы? Пусть же не рассчитывают карлики стреножить на этих берегах судьбу Картли!»
Вынужденный выбрать для битвы западный берег Базалетского озера, Саакадзе всесторонне оценивал раскинувшуюся перед ним местность, учитывая малочисленность азнаурской конницы. Невысокие отроги, идущие от главного хребта, покрытые мелким лесом и ветвисто расходящиеся между притоками Куры – Ксани и Арагви, – по замыслу Саакадзе, представляли наиболее выгодные позиции, давая возможность наносить короткие, но увесистые удары на правом и левом краю.
Приказав Асламазу стягивать дружины к линии Берта-мта – горе Монахов и к Нацара – горе Зола, Саакадзе назначил ночлег на покатых отрогах, выставив впереди цепь дозорных. Разбивались легкие шатры из веток кустарника, на которые сверху стекали мутные потоки, и дружинники в беспросветном мраке укрывали под бурками шашки и копья.
В шатре Саакадзе расположились «барсы», подложив под головы седла или камни, покрытые промокшими башлыками. Скрывая волнение, теснившее им грудь, они с нарочитой беспечностью выслушивали – в который раз! – рассказ Гиви о боярском пире. Особенно потешало друзей то выражение беспомощности, которое отражалось на лице Гиви, когда он вновь тщетно силился припомнить названия всех московских супов и неизменно сбивался со счета.
Ростом, потуже затягивая пояс, деловито осведомился, под каким соусом подавалось во дворце русийского воеводы мясо. Элизбара интересовала начинка пирогов, а Пануша – приправы к рыбе. Пояснения Гиви уточнял Дато, и на голодных «барсов» то и дело обрушивались воображаемые куски жирной снеди. Наконец Димитрий не выдержал и, пожелав Зурабу полтора черта на закуску, пригрозил, что проглотит в сыром виде седло по-азнаурски, если не кончится пытка воспоминанием о еде, давно проглоченной. Такую пытку и «лев Ирана» постеснялся бы применять.
Упоминание о «льве Ирана» вернуло «барсов» к мыслям о «коршуне Арагви». Они вышли из неустойчивого шатра и принялись распределять свои дружины по тем направлениям, которые указал им Саакадзе.
Продумывая всевозможные ходы предстоящей битвы, Саакадзе не переставал напряженно прислушиваться. Но за чепраками, накинутыми на кизиловые ветки, лишь булькала вода. Не слышалось ни звука труб, ни цокота копыт – царевич Александр не шел.
