Пертская красавица, или Валентинов день - Скотт Вальтер (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗

Проезжая лесом, всадники оглянулись и увидели тела повешенных — три черных пятна на стенах старого замка.

— Рука наказана, — сказал Дуглас, — но кто потянет к ответу голову, которая заправляла сделанным?

— Вы хотите сказать — герцога Олбени? — спросил Бэлвини.

— Именно, родич… И если бы я прислушался к голосу своего сердца, я обвинил бы его в деянии, совершенном, я уверен, по его указке. Но доказательств нет — только сильное подозрение, а между тем у Олбени много сторонников в доме Стюартов, которым, и то сказать, не оставалось другого выбора: не идти же за полоумным королем или за беспутным Ротсеем. Давно ли заключил я свой союз с Олбени, но попробуй я его порвать, и сразу вспыхнет гражданская война, а это будет гибелью для несчастной Шотландии в такое время, когда ей грозят вторжением Перси, поднявшие голову после предательства Марча. Нет, Бэлвини, наказать Олбени мы предоставим небу, и оно в добрый час свершит свой суд над ним и его домом.

Глава ХХХIII

Напомним читателю, что Саймон Гловер и его красавица дочь, второпях покидая свой дом, не успели оповестить Генри Смита ни о своем отъезде, ни о грозной опасности, которая гнала их из родного города. Поэтому, когда влюбленный в утро их побега появился на Кэрфью-стрит, вместо сердечного привета, какого ждал он от честного мастера, и ясной, точно апрельское солнце, улыбки, полурадостной-полуосуждающей, какою могла бы его подарить Кэтрин, его встретила нежданная, ошеломляющая весть, что отец и дочь уехали чуть свет по зову неизвестного, который старательно прятал лицо в капюшон. К этому Дороти (а читатель уже знаком с ее обычаем преждевременно разглашать печальные новости, по-своему их толкуя) сочла нужным добавить, что ее хозяин с молодой хозяйкой не иначе как отправились в Горную Страну, удирая от неприятных гостей — приставов, которые и впрямь час спустя явились в дом, именем королевской комиссии обшарили все углы, опечатали лари, где, на их взгляд, могли храниться бумаги, и, уходя, оставили отцу и дочери приказ в назначенный день предстать пред судом комиссии под угрозой объявления вне закона. Эти недобрые подробности Дороти постаралась передать в самых черных красках, а в утешение встревоженному жениху добавила только то, что хозяин поручил ей сказать ему, чтобы он спокойно оставался в Перте и ждал от них вестей. Смиту пришлось отказаться от первого своего решения тотчас отправиться за ними следом в Горную Страну и, что бы их там ни ждало, разделить их участь.

Он вспомнил, однако, о своих неоднократных столкновениях с людьми из клана Кухил, в частности — свою ссору с Конахаром, которому предстояло сделаться верховным вождем клана, и, пораздумав, решил, что оказал бы худую услугу друзьям, появившись в тех местах, где они укрываются, с его вторжением их прибежище стало бы для них небезопасным. Оружейник знал, как дружен Саймон с вождем кухилов, и справедливо рассудил, что тот, несомненно, возьмет Гловера под свое покровительство. Он же, Генри Смит, послужил бы тому лишь помехой: неизбежно возникла бы ссора, а что может сделать один человек, как бы ни был он доблестен, в споре с целым племенем мстительных горцев? В то же время он горел негодованием, когда думал о том, что Кэтрин оказалась в полной власти молодого Конахара, в котором оружейник не мог не видеть своего соперника, располагавшего теперь столькими средствами для успеха в своих домогательствах. Что, если юный вождь поставит безопасность отца в зависимость от благосклонности дочери? Смит отнюдь не сомневался в преданности Кэтрин, но знал он и то, как бескорыстна девушка по всему своему образу мыслей и как нежно привязана к отцу, если любовь к жениху будет положена на одну чашу весов, на другую же — безопасность, а может быть, и жизнь отца, кто знает, которая перетянет? Глубокое и страшное сомнение говорило оружейнику, что едва ли первая. Терзаемый помыслами, которые нам нет нужды перебирать, он все же решил остаться дома, как-нибудь подавить свое беспокойство и ждать от старика обещанных вестей. Весть пришла, но нисколько не облегчила тревогу.

Сэр Патрик Чартерис не забыл, что взял на себя известить Смита о намерениях беглецов. Но в суматохе, вызванной передвижением войск к границе, он не имел возможности сам передать это известие. Поэтому он передоверил дело своему посреднику, Китту Хеншо. Но сей достойный муж, как известно читателю, состоял на откупе у Рэморни, а тому как раз важно было скрывать от всех, а тем более от такого храброго и дерзкого поклонника, как Генри, истинное местонахождение Кэтрин. Поэтому Хеншо сообщил обеспокоенному Смиту, что его друг перчаточник благополучно прибыл в Горную Страну, где ему ничто не грозит, и хотя он прямо не сказал того же и о Кэтрин, он тем не менее постарался оставить Генри при мысли, что и она вместе с Саймоном находится под покровительством клана Кухил. От имени сэра Патрика он несколько раз заверил оружейника, что отец и дочь оба в безопасности и что если Генри желает добра им и себе, пусть спокойно сидит дома, предоставив событиям идти своим чередом.

Итак, с болью в сердце Генри решил спокойно ждать более верных известий, а пока что занялся доделкой панциря, который, решил он, будет так хорошо закален и так тонко отработан, как ни один еще панцирь, вышедший из его искусных рук. Такое упражнение в своем ремесле было ему приятнее всякого другого занятия, какое мог бы он придумать для себя, и служило приличным предлогом, чтобы запереться в своей кузнице, чуждаясь всякого общества: при встречах с людьми пустые слухи, возникавшие каждый день, смущали бы его и расстраивали. Он решил положиться на сердечную дружбу Саймона, верность его дочери и благосклонность мэра, который, думал он, так высоко оценив его доблесть после боя с Бонтроном, конечно, не оставит его в беде. Но день шел за днем, и лишь незадолго до вербного воскресенья сэр Патрик Чартерно, приехав в город кое-чем распорядиться в связи с предстоящей битвой, собрался наконец заглянуть к оружейнику.

Он зашел к нему в кузницу с необычным для него видом сокрушенного сочувствия, и Генри сразу понял, что гость принес недобрую весть. Тревога сдавила сердце кузнеца, и поднятый молот застыл в воздухе над раскаленным железом, а сжимавшая его рука, всегда могучая, как у сказочного исполина, так вдруг ослабела, что у Генри едва достало силы осторожно опустить свое орудие на землю, не выронив его из руки.

— Мой бедный Генри, — сказал сэр Патрик, — я принес тебе невеселую новость… впрочем, еще не совсем достоверную. Если же она окажется верна, такому, как ты, удальцу не следует слишком горячо принимать ее к сердцу.

— Во имя господа бога, милорд, — сказал Генри, — я надеюсь, вы не принесли дурных вестей о Саймоне Гловере и его дочери?

— В отношении их самих — нет, — сказал сэр Патрик. — Они благополучно здравствуют. Но для тебя, Генри, моя новость будет не очень веселой. Китт Хен-шо, верно, уже передал тебе, что я пробовал устроить Кэтрин Гловер в дом к одной почтенной леди, к герцогине Ротсей, думая, что та не откажет ей в покровительстве. Но леди отклонила мое ходатайство, и Кэтрин отослали к отцу в Горную Страну. Все сложилось как нельзя хуже. Ты слышал, конечно, что Гилкрист Мак-Иан умер и во главе клана Кухил стал теперь его сын Эхин, тот, кого мы знали в Перте под именем Конахара, бывший подмастерье старого Саймона. И слышал я от одного моего слуги, что среди Мак-Ианов поговаривают, будто молодой вождь хочет жениться на Кэтрин. Моему слуге об этом рассказали (понятно, под большим секретом), когда он ездил в край Бредалбейнов для переговоров о предстоящей битве. Новость пока не проверена, однако, Генри, это очень похоже на правду.

— Слуга вашей милости сам виделся с Саймоном Гловером и его дочерью» — выговорил Генри, еле дыша, и кашлянул, чтобы скрыть от мэра крайнее свое волнение.