Сын шевалье - Зевако Мишель (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
Обернувшись к вершине холма, Пардальян смотрел теперь в спину Саэтте и шептал про себя:
— Так вот кто такой Саэтта! Это же господин Гвидо Лупини! Что за дьявол! Впрочем, я давно об этом догадывался и хотел сразу найти его и заставить кое-что рассказать — так и надо было сделать.
Подумав так, он повернулся в сторону часовни и долго глядел туда невидящим взором.
«Итак, — думал теперь Пардальян, — неужто меня постигла эта страшная беда? Я нашел сына — и тут же, в тот же миг узнаю, что сын мой презренный вор? Что это? Возможно ли? А ведь я только что, сию минуту слышал это своими ушами, клянусь Пилатом! Не думал я, что мне придется пережить такое горе. «
Он поразмышлял еще немного и тряхнул головой:
— Нет, погожу еще судить! Жеан — мальчик умный. Я ему кое-что рассказал про мнимого его отца. Он все понял и Саэтте больше не доверяет — это сразу видно. Может, все только для того и было сказано, чтобы старик скинул маску? Что ж, подождем, там видно будет…
Пардальян вновь поглядел в сторону Саэтты — тот как раз шел вдоль частокола — и тихо сказал:
— Понимаю, понимаю, что там делает этот прохвост! Мы с ним еще увидимся. А пока надо последить за монахом — оправдаются ли и на его счет мои подозрения.
Он снова лег, укрывшись, сколько возможно, в чахлой траве, и принялся следить за Парфе Гуларом. Тот все так же шатался и орал песни.
Как и Пардальян, Парфе Гулар от слова до слова слышал все, что произошло между Саэттой и Жеаном. Он поднялся на ноги с такими мыслями:
«Саэтта, конечно, пошел доносить на него людям господина де Сюлли. Этот старый дурак все мечтает отомстить как-нибудь позамысловатее! А мое дело простое. Сыночек Фаусты стал нам сильно мешать — значит, с ним пора покончить. Вот как раз и случай подходящий. Его сцапают, не успеет он переступить порог монастыря, — я сейчас донесу о нем Кончини, а уж тот своего не упустит!»
Тут-то Парфе Гулар и запел.
Мимо дома Перетты и замка Поршерон он двинулся по дороге и городским воротам Сент-Оноре. Через полсотни шагов — даже меньше — на дороге неведомо откуда появился другой монах. Пардальян, увидев его, прошептал:
— Ну конечно!
Парфе Гулар тоже увидел встречного. Он пошатнулся, упал на прохожего, кое-как ухватился за чужую сутану, положил голову собрату на плечо, однако быстро выпрямился и попытался поцеловать его. Между монахами началось титаническое сражение, Встречный сам сильно покачнулся, потом вырвался, перешел в контратаку и мощным ударом послал противника наземь.
Парфе Гулар, невнятно мыча, покатился по дороге, а незнакомец со всех ног, словно его черти за пятки хватали, бросился бежать, понося проклятых пьяниц, позорящих святую Церковь. Парфе Гулар с трудом поднялся и, шатаясь по-прежнему, двинулся в город.
Пардальян издалека внимательно наблюдал на ними и свое впечатление выразил двумя словами:
— Здорово сыграно!
С этими словами он сам встал на ноги и пошел к часовне.
Неизвестный же монах пять минут спустя разговаривал с Роктаем — лейтенантом гвардии Кончини. Затем один из людей Роктая вскочил на лошадь и галопом поскакал в Париж.
Глава 45
О ЧЕМ УЗНАЛ ШЕВАЛЬЕ ДЕ ПАРДАЛЬЯН, НАБЛЮДАЯ ЗА САЭТТОЙ
Тем временем Жеан с Переттой дошли уже до аббатства. Как вы понимаете, Перетта две недели даром времени не теряла. Сестра-привратница в прошлую среду видела вместе с ней подручную в таком же головном уборе, так что теперь не удивилась и ничего не заподозрила.
Ясно, как облегченно вздохнули Жеан и Перетта, вступив за ограду! Но это было далеко не все. Прежде чем пройти к Бертиль, Перетте следовало сдать выстиранное белье и получить взамен грязное. Тут задержек никаких не случилось — но все же прошло более получаса, пока они добрались до флигеля, где находилась узница. Сестра-надзирательница выскочила им навстречу и проводила в дом, ни на секунду не упуская из виду.
Сначала Жеан задумал такой план: Бертиль оденется в точности, как и он, — Перетта ей передала такой костюм еще неделю назад. Тогда девушек — надо надеяться — выпустят беспрепятственно. Сам Жеан пересидит во флигеле до темноты. За домиком стояла большая лестница, чтобы лазить на чердак, — по ней он сможет перебраться через ограду.
Встреча с Саэттой все перевернула. Первым делом флорентиец побежит доносить — в этом Жеан почти не сомневался. Значит, начальству уже все известно; у ворот их будут ждать. Бертиль примут за него (как же иначе? ведь одеты они одинаково), задержат. Ей придется поднять капюшон, ее узнают…. это может очень скверно кончиться! Нет, надо придумать что-то другое.
Жеан встал у двери. Когда девушки, как казалось, были целиком поглощены разборкой белья, он вдруг вошел в комнату и положил руку на плечо монахине.
— Сударыня, — сказал он ледяным голосом, — если вы обещаете мне молчать, я вас не трону. Если будете сопротивляться или кричать, я вас задушу.
С этими словами Жеан взял монахиню за горло. На самом-то деле он душить ее не собирался — только напугать, чтобы она поняла: дело нешуточное. Монахиня и впрямь перепугалась: задрожала, застучала зубами, принялась божиться, что не проронит ни звука…
На Бертиль было белое платье. Под него она уже надела кофту и юбку, какие носят пожилые работницы. В мгновение ока переодевание было завершено. Перетта повязала Бертиль такой же шарф, как у Жеана. Он же велел им опорожнить большую корзину, платье, которое сняла Бертиль, положить вниз, а сверху накрыть белье большим плащом, в котором Мари-Анж увела девушку из Бычьего дворца. Затем Бертиль взяла корзину. Все готово!
Тогда Жеан дал Перетте маленький кинжальчик и как можно суровее обратился к монахине (та все это время стояла ни жива, ни мертва):
— Сударыня, мы уходим. Встаньте между этими девушками, идите, куда вас поведут, и не сопротивляйтесь. Если нас кто-нибудь встретит и о чем-нибудь спросит — будьте добры ответить, что госпожа аббатиса поручила нам срочную работу. — И, обращаясь к Перетте, приказал: — При первом подозрительном движении — заколешь ее без пощады! — На что Перетта весьма решительно и твердо кивает, а монахиня в ужасе крестится и стонет: «Боже, прости меня, грешную!» — Да я и сам буду за вами смотреть, сударыня. Вы поняли? — заключил Жеан.
С перепугу монахиня потеряла дар речи — только кивнула в знак того, что все поняла и в точности исполнит приказания. Жеан не сомневался: так и будет. Он сходил за лестницей и вернулся к своим спутницам. Как он ни торопился, это заняло еще десять минут.
Они вышли. Перетта и Бертиль вели под руки монахиню — сама та идти не могла. Жеан с лестницей на плече шагал впереди. Он направился кратчайшим путем прямо к монастырской ограде. По дороге им встретилось только несколько крестьянок, живших возле аббатства и, как мы уже говорили, работавших на него. Для них монахиня была, так сказать, начальством. Они ни о чем не посмели ее спрашивать.
Жеан приставил лестницу к стене, взял под руку монахиню и сказал Бертиль с невыразимой нежностью в голосе — так он умел говорить только с ней:
— Наденьте теперь этот плащ вместо капюшона с шарфом. Когда переберетесь через стену, лицо прикройте, но не слишком. Пусть будет сразу видно, что идет женщина, а не я.
Бертиль ласково улыбнулась и подчинилась.
— Теперь, — продолжал Жеан, — поднимайтесь по лестнице. Когда окажетесь на дороге — идите прямо вперед не оглядываясь, но без лишней спешки. Обо мне не тревожьтесь.
Бертиль немного помедлила.
— А как же вы? — спросила она с дрожью и беспокойством в голосе.
— Не тревожьтесь обо мне! — повторил Жеан все так же нежно. — Слушайте меня и не спорьте. Только так я смогу вас спасти!
Бертиль поняла: и в самом деле надо слушаться Жеана, не рассуждая. Что же — ей ли не доверять его силе и отваге? Девушка ступила на лестницу. До нее донеслись слова, которые Жеан Храбрый говорил Перетте:
— Береги ее, сестричка… отведи к себе домой… только к себе, слышишь?.. и не отлучайся от нее ни на секунду.
