Карнавальная ночь - Феваль Поль Анри (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Неужто этот лейб-гвардеец неаполитанского короля – особа столь важная, что графиня принуждена делать ему уступки?
Претендовавшие на особую осведомленность (а на подобных сборищах таковых всегда хватает) довольно улыбались и повторяли слово «тяжба», и добавляли: «неизбежная».
Был и другой наследник де Клар – своего рода Людовик XVII этого частного королевства – таинственный, романтический, сказочный персонаж: некий Господин Сердце, малевавший афиши и декорации для ярмарочных балаганов!
Но этих фантастических баек ни один здравомыслящий человек не желал и слушать, им верила разве что вдовствующая маркиза Ля-Рошгару, добрейшая дама, благодаря своей доверчивости разорившаяся до нитки. В разное время она принимала за Людовика XVII то одного, то другого – общим счетом тринадцать человек, и каждый обошелся ей в тринадцатую часть ее состояния.
Вздумай Симилор объявить себя Агамемноном, она поверила бы и этому лицедею, можете не сомневаться.
В предместье Сен-Жермен таким дряхлым простушкам несть числа. Зная о том, проходимцы слетаются на них, как мухи на мед.
Тем Буриданом, что на зависть многим удостоился чести находиться при графине де Клар, был Леон де Мальвуа. Он казался совершенно спокоен. Отныне лишь одна страсть неотступно владела им.
– Ну как, – обратилась к нему графиня у выхода из галереи, где сидел оркестр, – разве я не держу слова? Вы слыхали о следователе?
– Нет, – ответил нотариус. – Я понял одно: участь моя всецело в ваших руках.
– И то неплохо, – рассмеялась Маргарита, раскланиваясь налево и направо (ей очень нужно было, чтоб все запомнили ее в костюме вулкана). – Вы ведь знаете, не такая уж я злая, а к вам по-прежнему питаю большую слабость. Но почему не приехала ваша сестра?
– В последнюю минуту занемогла, – смущенно ответил Леон.
После короткого раздумья графиня заговорила:
– Ваша сестра милейшая девушка, думаю, не надо бы ей мешаться в эти дела… Ну как, удалось вам повидаться с нашим знаменитым Господином Сердце?
– Он трижды не заставал меня дома, – начал Леон, – а я столько же раз – его. Видимо, сама судьба не желает нашей встречи.
– Как знать! – веско и с расстановкой проговорила графиня. – Возможно, вы с ним очень скоро сойдетесь лицом к лицу. Я говорила, что питаю к вам обоим теплые чувства. Мне бы не хотелось, чтобы с кем-нибудь из вас произошло несчастье.
Леон промолчал.
– Вы даже не спросили о графе… – заговорила снова Маргарита.
– Говорят, что он… очень болен, – отводя взгляд, прошептал Леон.
– И зря говорят. Нам повезло найти одного шарлатана, который его воскресил. Просто удивительно, как эти проходимцы ухитряются продлить жизнь тем, кому не в силах помочь настоящие врачи! Знаком ли вам доктор Ленуар?
– Доктор Абель Ленуар вовсе не шарлатан, сударыня, – ответил Леон. – В Париже нет врача с более прочной и общепризнанной репутацией.
– А я называю его шарлатаном, потому что он вылечивает. Разве вы не видите, Мальвуа, у меня игривое настроение, и в глубине души я очень добропорядочно люблю моего бедного Жулу?
Они снова помолчали. Вдруг Леон вздрогнул.
– Она прелесть! – сказала графиня, проследив его взгляд.
Леон остановился словно громом пораженный. Перед ним скользила Нита – «летнее облако». Она танцевала с другим Буриданом, тоже в маске, как и Леон. Два Буридана обменялись взглядами сквозь прорези в шелке.
– Ах, вы узнали меня, господин нотариус? – сказала Нита, смеясь и одновременно краснея (так, во всяком случае, показалось ее кавалеру, заметившему, как кровь прилила к ее щекам). – Вижу, Роза выдала меня; но вас она мне тоже выдала. Я только что получила от нее письмо, очень странное, я из него смогла уразуметь лишь то, что она захворала. Она в самом деле больна?
– В самом деле, – ответил Леон, не отводя взгляда от кавалера Ниты; тот меж тем пристально смотрел на Маргариту, подавая принцессе руку для следующей фигуры.
– Это был господин де Мальвуа? – спросил он, продолжая танцевать.
– Да, – ответила Нита. – Вы знаете его сестру, она моя лучшая подруга.
– С ним я тоже знаком! – внушительно проговорил Буридан.
Маргарита тем временем все беседовала со вторым Буриданом.
– Напрасно ваша сестра писала принцессе, – сказала графиня. – Что за письмо! Как прикажете это понимать? Я бьюсь ради вас изо всех сил, мой бедный Леон, но если ваша сестра попробует встать у меня на пути, вам же хуже!
– Хуже! – повторил молодой нотариус. – Как бы ни обернулось дело, все одно мне будет хуже! Я во власти какого-то тяжкого предчувствия, оно не дает мне думать.
– И как раз тогда, когда вы можете выиграть главный приз в лотерее! – воскликнула графиня. – Вы знаете, что здесь находится господин Мерсье?
– А на что вам этот господин Мерсье?
– Ну вот! – внезапно остановившись, резко сказала графиня. – Вы ведь хотите получить только Ниту, так? Вы ж не претендуете на наследство де Клар?
– Нита… – прошептал Леон, невольно задрожав. – Ах, если бы я мог надеяться на такое счастье!
Графиня засмеялась.
– Значит, не перевелись еще водевильные влюбленные! – сказала она. – Откуда такая слепота? Вы видели, как она покраснела, взглянув на вас?
– Нита… – повторил Леон. – Я ничего не заметил. Вижу только, что лечу в какую-то пропасть.
– Ох уж эти робкие воздыхатели! – воскликнула Маргарита с безупречно разыгранным нетерпением, дернув его руку. – Зайчики пугливые! Вам нужно, чтоб бедная крошка залезла на крышу и кричала на весь белый свет: «Я люблю Леона де Мальвуа, хотя он всего лишь нотариус!»
– Не смейтесь надо мной, сударыня, – сказал Леон, – ведь я страдаю, смертельно страдаю!
– Да что ж тут страдать, вам ведь говорят…
– Страдаю, – прервал ее Леон, – ибо в ваших насмешках есть доля правды. Я не поверю, пока не услышу признания из уст самой Ниты де Клар.
Лицо Маргариты вспыхнуло под маской странной радостью.
– Вы его услышите.
Сказано было так уверенно, что сердце Леона бешено забилось.
– Уже на этом балу вы услышите признание из ее собственных уст, я все устрою. Теперь вы довольны?
– Если это свершится, сударыня, – сдавленным голосом прошептал нотариус, – я стану вашим рабом навеки.
Тем временем бал продолжался. Церемонные фигуры кадрили сменяли одна другую, под звуки новомодного «Черного домино» и нестареющую мелодию «Лужайки» лились важные и пустые речи. Обсуждался свежевышедший роман и отставка министерства, новая опера Мейербера и драма Виктора Гюго, истерзанная цензурой; болтали о герцогине, которая перехитрила танцовщицу, и о танцовщице, которая того гляди прыгнет в герцогини, прости, Господи! Говорили о приданом бельгийской королевы: жалкий миллион, десятая часть того, что дают за какой-нибудь баронессой из дочерей Израиля, причем находили, что для дочери и жены короля это многовато!
Из-под гомона всех этих разговоров, который как отчетливый рисунок вышивки рождается из хитросплетения ниток, проглядывала история де Кларов – не менее запутанная.
Известный адвокат господин Мерсье беседовал с принцем Поличени уже почти полчаса.
По-видимому, речь шла о восстановлении в правах – предмете особенно милом сердцу господина Мерсье, как, впрочем, и почти всех собравшихся.
Матери, обремененные дочками на выданье, уже исподтишка приглядывались к неаполитанскому лейб-гвардейцу – невзрачной куколке, обещавшей вот-вот обернуться бабочкой. Господин Сердце, хозяин мастерской Каменного Сердца, вызывал лишь смех. Чтоб герцог де Клар малевал вывески! Нет уж, увольте! Ему не сочувствовал никто, кроме, пожалуй, старухи-маркизы Ля-Рошгару, опоры всех Людовиков XVII – прошлых, настоящих и будущих.
Графиня направилась через гостиную к бильярдной, помещавшейся, как уже говорилось, под покоями ее мужа. Дойдя до крайнего будуара, она поманила пальцем дворецкого и с минуту что-то шепотом втолковывала ему.
Тот немедля направился к дверям бильярдной, где в это время отдыхали и беседовали гости. Курительная находилась в противоположном крыле особняка, по другую сторону бала.
