Подкидыш - Хэррод-Иглз Синтия (книги онлайн полностью txt) 📗
– Я не понимаю тебя, – проговорила наконец женщина.
Ричард наклонился и поцеловал её в широкий белый лоб.
– Матушка, вы впервые высказались откровенно – честь вам и хвала! Я тоже многого не понимаю, и никто из нас не понимает. Вот потому-то мы и должны задавать вопросы, искать ответы и ждать. И поэтому я не могу остаться здесь.
Губы у Элеоноры задрожали, и она позволила сыну заметить это.
– Значит, ты покинешь меня, оставив только с Эдуардом? Господи, как же тяжело быть матерью..
– Матушка, не пытайтесь казаться слабой и беззащитной Вы – самая сильная, бесстрашная и упорная женщина из всех, кого я видел, исходив этот остров вдоль и поперек. Меня ничуть не удивит, если вы окажетесь бессмертной! А теперь давайте наслаждаться теми днями, которые нам суждено провести вместе. И обещайте мне, что будете ласковы с вашей новой невесткой, пока у вас есть такая возможность.
Элеонора даже вздрогнула, услышав, как Ричард называет это создание её невесткой, но сказала.
– Хорошо, я постараюсь. Но, пока она будет здесь, ей придется жить по-нашему. Я не могу менять все порядки в этом доме из-за того, что тут появился новый человек.
– Она ко всему приноровится – она молода и все легко усваивает. Ей же нет еще и четырнадцати, чтобы вы знали.
– Боже милостивый, – только и смогла в смятении ответить Элеонора.
Через неделю после появления в доме Морлэндов Констанция родила, чем несказанно удивила всех, ибо, по-видимому, и сама не имела ни малейшего представления о том, когда это должно случиться. Быстро и явно без особых мучений она произвела на свет крохотного мальчика, темноволосого, темноглазого и смуглокожего – «чистую обезьяну», как с отвращением отозвалась о нем Дэйзи.
Констанция повергла всех в полный шок, спустившись вниз буквально через несколько часов после родов и явно не понимая, что ей после пережитых страданий положено по меньшей мере неделю провести в постели, в своей спальне, затем побывать в храме и лишь потом присоединиться к остальным членам семьи. К тому же было что-то прямо-таки неприличное в том, как мало внимания юная шотландка уделяла такому важному делу, как рождение ребенка, полагая, видимо, что можно вести себя как ни в чем не бывало сразу же после того, как дитя испустило первый крик.
– Ну прямо как животное, – прошипела Дэйзи. – Точно так же она могла родить и где-нибудь в поле, за работой, как какая-нибудь овца на пастбище. В этом есть что-то неестественное.
Ричард же был доволен и горд и поведением Констанции, и своим ребенком. Он считал его «прелестным существом» и, невзирая на всеобщие протесты, решил дать сыну имя Илайджа.
– Илайджа Морлэнд, – горестно вздохнула Элеонора. – Что-то здесь не совпадает. – Но протестовать она не стала. Теперь, несмотря на всю свою любовь к младшему сыну, женщина хотела только одного – чтобы Ричард с женой поскорее ушли и жизнь в доме вернулась в привычное русло.
Единственным из всей семьи, кому понравилась Констанция, стал Нед, который проявил к ней большой интерес и проводил целые вечера в разговорах со своей новой невесткой.
– Она и правда очень занятная, знаете ли, – пытался объяснить Нед своим родителям. – Она не очень-то хорошо говорит по-английски, но удивительно умело обращается с теми немногими словами, которые знает. И с ней можно поговорить о стольких вещах! Она мне рассказала все о своих предках и сражениях, которые они вели против других племен. У них сохранилось множество чудесных преданий о стародавних временах и древних героях.
– Да уж, мы видели, как ты часами болтаешь с ней, – резко ответила сыну Дэйзи. – Тебе следовало бы помнить, что она иноземка и чужая жена, и общаться с ней более сдержанно. Ты подаешь дурной пример Маргарет.
– О, не волнуйтесь, Маргарет ненавидит её, она скорее умрет, чем заговорит с Констанцией.
Потом Нед выяснил, что шотландка отлично ездит верхом, и тут уж совсем забросил все свои дела, катаясь с ней по вересковым пустошам.
– Она чахнет без свежего воздуха, – объяснял он своим раздраженным родителям. – Она ненавидит сидеть в четырех стенах.
– Тогда пусть с ней гуляет Ричард, – говорили они в ответ. – У тебя есть дела, есть обязанности, и нехорошо, что тебя видят с ней вдвоем. Кроме того, она ездит без седла, что уже само по себе неприлично, да еще сверкает голыми коленками, как какая-нибудь проститутка.
– Она не умеет держаться в седле – она просто не знает, что это такое. И потом, она так здорово ездит верхом и может обуздать любую, самую норовистую лошадь! Констанция запросто могла бы объезжать коней, честное слово!
Восторг Неда не знал границ, а Ричард, выслушивая требования положить конец этим верховым эскападам, только смеялся и говорил, что это спасает его от необходимости самому садиться на лошадь, без какового удовольствия он вполне мог обойтись, привыкнув в последнее время передвигаться на своих двоих и не испытывая ни малейшего желания иметь больше ног, чем ему дал Господь. Дэйзи и Эдуард оставалось только с надеждой ждать того дня, когда Ричард и Констанция наконец уйдут, и шепотом благодарить Бога, что. эта странная семейка явилась в «Имение Морлэндов» лишь в гости и не собиралась обосноваться здесь на всю жизнь.
Не по сезону мягкая погода сменилась перед. Рождеством холодами. И Элеонора уже начала думать, что Ричард и Констанция останутся в доме до весны. За это время Элеонора притерпелась к шотландке и даже радовалась тому, что Констанция с Недом каждый день отправляются на свои верховые прогулки, возвращаясь со свежей дичью, которая приятно разнообразила стол Морлэндов, состоявший в основном из солонины и хранившихся в погребе овощей – пищи, которая где-то к январю-февралю уже начинала изрядно приедаться. Но в конце января, несмотря на то, что вокруг лежали громадные сугробы, а ледяной ветер обжигал лицо, Ричард и Констанция покинули «Имение Морлэндов» так же, как и пришли – пешком, унося на руках своего шестинедельного сына Илайджу.
Они не взяли с собой ничего кроме хлеба и соленой рыбы, которых им должно было хватить в лучшем случае на пару дней, и куска грубой шерстяной ткани, которой можно было укрыться ночью и которую днем Ричард нес обернув вокруг плеч. Никто не пытался задержать эту троицу, но все равно в доме почему-то воцарилась глубокая печаль, когда вся семья столпилась у дверей, чтобы посмотреть, как Ричард и Констанция уходят, оставляя маленькие темные следы на необъятной белой равнине.
– Какая странная девушка, – сказала Дэйзи, Поворачиваясь, чтобы войти в зал. – Ну что же, хорошо, что они и правда ушли. Она подрывала всё устои нашего дома, и я боялась даже думать, какое влияние эта дикарка могла оказать на детей. – Голос Дэйзи звучал так, словно она пыталась убедить саму себя.
Элеонора задержалась на крыльце еще на миг, всматриваясь в белое безмолвие, и взгляд её был таким отсутствующим, будто она пыталась что-то осознать или услышать нечто бесконечно далекое. Потом женщина вздохнула и тоже вошла в дом.
– Мы никогда их больше не увидим, – сказала она.
Осенью 1482 года Элеонора и Дженкин Баттс обговорили условия брака восемнадцатилетней Маргарет и Генри, которому исполнился двадцать один год. Это был уже несколько запоздалый возраст для свадьбы, особенно если учесть, что об этом союзе шла речь еще шесть лет назад; но Элеонора все это время пыталась найти для Маргарет более выгодную партию, а Дженкин предпочитал, чтобы Генри оставался холостяком и работал на него в Лондоне; старый Баттс никогда не терял надежды на то, что Элеонора в конце концов согласится на этот брак.
В декабре Генри приехал из Лондона, чтобы провести Рождество в «Имении Морлэндов» и отпраздновать свою свадьбу. Он впервые оказался в родных краях с тех пор, как его отправили в столицу, чтобы держать подальше от Сесили, и теперь появление молодого человека вызвало большое любопытство. На второй день после Святого Николая Генри на прекрасной лошади, в сопровождении слуги въехал во двор дома Морлэндов. Одет юноша был столь богато и изысканно, что даже Элеонора невольно пришла в восхищение.
