Зулусы наступают - Гленвилль Э. (читать книги онлайн TXT) 📗

Э. Гленвилль

Зулусы наступают

Глава I

В ПЕЩЕРЕ. ЗУЛУСЫ-ИСТРЕБИТЕЛИ

Бушменам приказано было покинуть их жилища и уйти в другие края. С незапамятных времен оседлые народы диктовали свою волю кочевникам. Так поступали галлы в Европе, финикияне, римляне, арабы и, наконец, африканские банту 1 Народы, которые, перейдя к оседлому образу жизни, возделывали землю и разводили скот, не находили общего языка с кочевниками и всегда прибегали к оружию.

А кочевники сопротивлялись долго и упорно и затем уходили хмурые, но неукротимые, — уходили в другие края, в дикие джунгли и негостеприимную пустыню, где трудно было жить, но зато дышалось свободно.

В течение многих веков бушмены вели борьбу с сильнейшим противником, страдали от непрестанных набегов, переносили невзгоды и лишения. Но ничто не могло их сломить. Словно высеченные из гранита, сохранили они все свои навыки и обычаи. Была в них неисчерпаемая жизненная сила, — та радость жизни, которая ведома парящему орлу, льву, преследующему добычу, оленю, пасущемуся на лугу. Жадно впитывали они новые впечатления, прислушивались к таинственным голосам ночи, шепоту изменчивого ветра, следили за движением солнца и луны, пугались молнии, прорезающей тучу, и радостно, словно птицы, встречали зарю нового дня.

Не будь этой жизненной силы, тесно связывавшей их с природой, бушмены давным-давно перестали бы существовать и утратили бы все характерные свои черты и слились с каким-нибудь другим народом либо были бы стерты с лица земли.

В этой книге речь пойдет о южноафриканских бушменах, которых африканские банту оттесняют на запад, в дикие джунгли и пустыню. Бушмены отступают, — отступают маленькими группами, и каждая семья с непоколебимым мужеством смотрит в лицо опасности и уходит молча, как барсук, который бережет свое дыхание для последнего героического усилия.

Семья Каббо не хотела покидать старую свою пещеру в горах на границе Базутоленда. Другие семьи уже спустились с гор на равнину и медленно двигались на запад, отступая, как дикая кошка, цепляющаяся когтями за каждый выступ, за каждый камень.

Ко, жена Каббо, обмазывала кровью горшок, который она сама сделала из глины, обожгла и покрыла слоем смолы. Подле нее висела на крюке туша газели, а крюком служила грудная кость страуса. На земляном полу лежали какие-то коренья и травы, приготовленные для похлебки. Две девушки, стоя на коленях, втирали жир и золу в шкуру газели, чтобы сделать ее мягче. Костер был разложен в неглубокой яме, обмазанной глиной. Ка — так называлось место, где лежали гадальные кости, — находилось справа от очага. Правая сторона была стороной мужской, левая — женской. По левую сторону от очага женщины стряпали; здесь они и спали.

Эта пещера являлась удобным жилищем; в длину она имела почти десять метров, в глубину — четыре и кое-где в вышину — три. Потолком служила каменная глыба, которая опускалась отлого и сливалась со стенами и полом. Потолок покрывали яркие бушменские рисунки; там, где крыша сливалась с земляным полом, нарисовано было стадо слонов, и слон-вожак упирался хоботом в пол.

Рисунки, сделанные красной и желтой краской, резко выделялись на сером фоне каменной глыбы. Они не были обведены ни фризом, ни рамкой. Художник-бушмен набрасывал на поверхность скалы то, что привлекало его внимание: диких зверей или крупную дичь — антилоп-канна 2, мирно пасущихся на лугу или бегущих, делающих прыжки. И почти всегда удавалось ему передать сходство: животные на рисунках казались живыми. Иногда он вырезал контуры их на скале, иногда прибегал к кисти и краскам. На одном рисунке была изображена львица в момент прыжка: она вытянула передние лапы, изогнула мускулистую шею; уши прижаты к круглой голове, пасть полуоткрыта. Здесь художник-бушмен уловил характерные признаки зверя, которого не раз приходилось ему наблюдать. Был здесь и рисунок, изображающий нападение кафиров 3 на эту самую пещеру.

Пещера обращена была к широкой реке и находилась на высоте метра над уровнем воды. Чтобы попасть в нее, нужно было переплыть реку либо спуститься по крутой, почти отвесной тропинке, выбитой в скале, справа от входа. На противоположном берегу высилась крутая гора; справа река огибала холм, а дальше текла в широком и глубоком ущелье. Итак, со стороны реки можно было приблизиться к пещере только на лодках, а с суши — по крутой тропинке, либо спуститься на веревках с вершины скалы ко входу.

По-видимому, кафиры за неимением лодок воспользовались этим последним способом, чтобы проникнуть в пещеру. Вот как изобразил художник-бушмен нападение кафиров: два воина сползают вниз по веревке или, вернее, по виноградной лозе. Два других уже спустились благополучно и размахивают ассегаями 4, но щитов у них нет, и ядовитые стрелы пигмеев-бушменов несут им смерть; на полу лежат мертвые и умирающие.

Атака, изображенная на этом рисунке, была отбита, так как пещера осталась во владении бушменов. Должно быть, убитые воины были сброшены в реку. Хотя туземцы утверждали, что горные бушмены — людоеды, но заявление это могло быть справедливым лишь по отношению к народу осажденному и голодающему; когда же бушмен имеет возможность охотиться, он никогда не ест человеческого мяса.

Быть может, семья, которую мы застали в пещере, присутствовала при атаке, изображенной на стене. В данный момент глава семьи занимался тем, что делал зазубринки и выбоины на гладкой поверхности стены. Шероховатый камень лучше впитывает краску, чем гладкий; вот почему он ударял кремнем по стене, иззубривая ее поверхность. Краску зеленую и желтую он приготовлял из окиси железа, кистью служила ему волокнистая палочка, на одном конце расщепленная, а палитрой — щит маленькой черепахи.

Каббо, мускулистый и широкоплечий, был ростом сто тридцать сантиметров. У этого низкорослого человечка кожа была гладкая, коричневая, голова и уши маленькие, скулы широкие, глаза карие, зоркие, окруженные сетью морщинок, так как Каббо всегда щурился от яркого света. Слишком толстые губы и широкий нос придавали ему добродушный вид.

Двое юношей приделывали наконечники к стрелам — маленьким прямым тростниковым палочкам. На каждой стреле виднелась метка, сделанная красной краской; по этому значку владелец всегда мог отличить свою стрелу.

В другом конце пещеры пожилая женщина помешивала палочкой какую-то жидкость в маленьком горшке, — это был яд, растительный или змеиный, и в него окунали наконечники стрел. Чтобы усилить действие яда, стрелу затем втыкали в гниющее мясо. Обычно бушмены пользовались растительным ядом, но если его нельзя было достать, они брали змеиный яд.

За работой они болтали без умолку. Звуки, издаваемые ими, походили на постукивание вязальных спиц; они прижимали кончик языка к зубам, губам или верхнему нёбу и резко его отрывали; иногда слышались гортанные звуки, словно язык выуживал их из горла. Разговаривая, они жестикулировали и зорко посматривали по сторонам, на их лицах отражались все их ощущения и мысли.

Внизу, омывая подножье скал, журчала река и пенилась над подводными камнями, и это журчание аккомпанировало болтовне.

Они не знали меланхолии, им чужды были тяжелые предчувствия, лихорадочное ожидание. Радость жизни чувствовали они, потому что имели все, в чем нуждались: много мяса, воду, топливо, тепло. И жили они близко к природе.

Они обитали в житнице страны. Газели паслись на холмах, крупная дичь облюбовала тучные луга, спускающиеся к реке. В двадцати километрах отсюда находился большой бассейн, где брала начало река. Туда приходили буйволы поваляться в грязи, шли туда и слоны, чтобы покрыть спину слоем грязи, защищающей от солнца и мух. Водяные козлы нашли себе пристанище в тростниковых зарослях, и охотник в поисках дичи мог бродить по болотам, не страшась крокодилов, так как в верховьях реки, пополнявшейся от таяния снегов в горах, вода была холодная, а крокодилы водились только ближе к устью, среди песчаных кос.