Том 6. Письма 1860-1873 - Тютчев Федор Иванович (серия книг TXT) 📗
Посему, дочь моя, я ограничусь тем, что дам тебе поручение к Ивану, который написал мне недавно, за что я его и благодарю. Он скоро поймет, что резкий тон, так его расстроивший и задевший, — лишь следствие чрезмерной раздражительности, вызванной одинокой жизнью в деревне в ноябре месяце . Доказательством послужит ему письмо, которое его мать собирается написать его нареченной. Пусть он найдет в этом браке свое счастье, счастье серьезное и постоянное, и никто, конечно, не станет требовать от него большего… К этим самым искренним заверениям я присоединяю сердечнейшие приветствия его невесте…
Здесь по поводу Аксакова пронесся слух, будто администрация, не удовлетворенная его добровольным объяснением, хотела настаивать на том, чтобы Сенат принял постановление об окончательном закрытии «Москвы», хотя лица более разумные и осторожные полагали, что лучше было бы не возобновлять прений по этому вопросу . — Не знаю, каково положение дела в настоящую минуту… Что же до дел в целом, то я считаю, что они идут ложным путем и скоро зайдут в тупик. И если бы государствам ставились диагнозы, как отдельным людям, то некоторые симптомы изнуряющей нас болезни могли бы навести на опасение, что это начало размягчения мозга.
Еще раз всего доброго, моя милая дочь. Мой сердечный привет всем, в особенности моему брату.
Да хранит вас Бог.
Бартеневу П. И., 3 декабря 1868
Петербург. 3 декабря 1868
Вследствие письма вашего, многоуважаемый Петр Иваныч, я немедленно отнесся к господину Ведрову, приглашая его не стесняться впредь выдачею вам, под расписку, запрещенных книг на иностранных языках, предназначаемых для Чертковской библиотеки . Что же касается до заграничных изданий на русском языке, — то воспоследовавшим в последнее время распоряжением высшее начальство предоставило себе исключительное право разрешать по собственному усмотрению выдачу книг, относящихся к этой категории.
С живым интересом и полною признательностию за доставление — читал я последние нумера вашего «Архива». По-моему, ни одна из наших современных газет не способствует столько уразумению и правильной оценке настоящего, сколько ваше издание, по преимуществу посвященное прошедшему. Вам усердно преданный
Ф. Тютчев
Аксакову И. С., 2 января 1869
Петербург. 2-ое января 1869
Избегая всякой торжественности, убедительно прошу вас, любезнейший Иван Сергеич, придать этим строкам самое серьезное значение. — Речь идет не о малом…
Вы, вероятно, уже известились, что Тимашев, после долгих колебаний, решился наконец внести дело «Москвы» в 1-ый департамент Сената . Эта выходка поразила здесь всех или своею крайнею нелепостью, или своею крайнею наглостью. В самом деле, предложить Сенату объявить преступным направление такого издания, которое постоянно и энергичнее всякого другого защищало все основные начала русского общества, те начала, гласное отрицание которых равнялось бы государственной измене, — это нечто близкое к безумию. Но что бы то ни было, сознательно или бессознательно, в вашем лице — и вы вполне достойны этой чести — брошен самый наглый вызов всему русскому общественному чувству и убеждению тою шайкой людей, которая так безнаказанно тяготеет над Россиею и позорит государя, и вы, конечно, не усумнитесь поднять брошенной перчатки — насколько это от вас зависит. — Мы все, друзья ваши, все люди, разделяющие ваш образ мыслей, мы все — убеждены, что в этом деле, которое становится государственным вопросом первой важности, счастливый исход дела много и очень много зависит от вашего здесь присутствия, и потому просим вас — приехать сюда безотлагательно.
Я знаю достоверным образом, что члены первого департамента страшно озадачены тем положением, в которое они поставлены. — Они очень хорошо понимают, чего от них требуют . Но давление сверху сильно, и очень сомнительно, чтобы под этим натиском все они усидели на своих курульских креслах , — но и одного протеста достаточно, чтобы дело перенесено было в общее собрание, и вот на этот случай — присутствие ваше в Петербурге оказывается необходимым . — Князь Оболенский вам тоже пишет и, конечно, обстоятельнее и убедительнее моего.
Есть для каждого ложного направления роковая необходимость довести себя до самоубийственного абсурда, не только словом, но и на деле — наша же обязанность этим воспользоваться.
Самарину Ю. Ф., 5 февраля 1869
Петербург. 5-го февраля
Permettez-moi, cher Юрий Федорович, de recommander à votre bienveillant accueil Mr Георгиевский, frère de celui qui est à Pétersbourg, lequel par son passage par Moscou comptait avoir l’honneur de se présenter chez vous…
Ce Mr Георгиевский a servi longtemps sous le G<énér>al Besak qui à son grand regret s’est vu obligé dans un moment donné de le sacrifier comme une victime expiatoire à des exigences impérieuses… Il pourra vous raconter des choses curieuses sur ce qui s’est passé dans les pays d’où il vient .
Moi aussi j’en aurai plus d’une à vous communiquer. — Mais il en est de la poste, qui veut bien se charger de vous porter ces lignes, comme de la parole (au dire du P
Mille amitiés.
Ф. Тютчев
Петербург. 5-го февраля
Позвольте, любезный Юрий Федорович, рекомендовать вашему благосклонному вниманию г-на Георгиевского, брата Георгиевского из Петербурга, который, будучи проездом в Москве, желал бы иметь честь засвидетельствовать вам свое почтение…
Г-н Георгиевский долгое время находился на службе при генерале Безаке, но тот, к своему великому сожалению, оказался вынужденным в определенный момент, уступая настоятельным требованиям, сделать из него искупительную жертву… Он может рассказать вам любопытные вещи о краях, из коих прибыл .
Я также смогу немало вам сообщить. — Но с почтой, берущей на себя труд доставить вам эти строки, дело обстоит так же, как с языком, который (как сказал князь Талейран) дан человеку только для того, чтобы скрывать свои мысли.
Сердечно кланяюсь.
Ф. Тютчев
