- - Клюев Николай Алексеевич (читать книги бесплатно TXT) 📗
Слетят серафимы из облачной мглы,
И Русь избяная — несметный обоз! —
Вспарит на распутье взывающих гроз...
Сметутся народы, иссякнут моря,
Но будет шелками расшита заря,—
То девушки наши, в поминок векам,
Расстелют ширинки по райским лугам.
2
У розвальней — норов, в телеге же — ум,
У карего много невыржанных дум.
Их ведает стойло да дед-дворовик,
Что кажет лишь твари мерцающий лик.
За скотьей вечерней в потемках хлева,
Плачевнее ветра овечья молва.
Вздыхает каурый, как грешный мытарь:
«В лугах Твоих буду ли, Отче и Царь?
Свершатся ль мои подъяремные сны,
И, взвихрен, напьюсь ли небесной волны?..»
За конскою думой кому уследить?
Она тишиною спрядается в нить.
Из нити же время плетет невода,
Чтоб выловить жребий, что светел всегда.
Прообраз всевышних, крылатых коней —
Смиренный коняга, страж жизни моей.
С ним радостней труд, благодатней посев,
И смотрит ковчегом распахнутый хлев.
Взыграет прибой, и помчится ковчег
Под парусом ясным, как тундровый снег.
Орлом огнезобым взметнется мой конь,
И сбудется дедов дремучая сонь!
3
Звук ангелу собрат, бесплотному лучу,
И недруг топору, потемкам и сычу.
В предсмертном «ы-ы-ы!..» таится полузвук,
Он каплей и цветком уловится, как стук.
Сорвется капля вниз, и вострепещет цвет,
Но трепет не глагол, и в срыве звука нет.
Потемки с топором и правнук ночи — сыч
В обители лесов поднимут хищный клич,
Древесной крови дух дойдет до Божьих звезд,
И сирины в раю слетят с алмазных гнезд;
Но крик железа глух и тяжек, как валун,
Ему не свить гнезда в блаженной роще струн.
Над зыбкой, при свече, старуха запоет,
Дитя, как злак росу, впивает певчий мед,
Но древний рыбарь-сон, чтоб лову не скудеть,
В затоне тишины созвучьям ставит сеть.
В бору, где каждый сук — моленная свеча,
Где хвойный херувим льет чашу из луча,
Чтоб напоить того, кто голос уловил
Кормилицы мирской и пестуньи могил, —
Там, отроку-цветку лобзание даря,
Я слышал, как заре откликнулась заря,
Как вспел петух громов и в вихре крыл возник,
Подобно рою звезд, многоочитый лик...
Миг выткал пелену, видение темня,
Но некая свирель томит с тех пор меня;
Я видел звука лик и музыку постиг,
Даря уста цветку, без ваших ржавых книг!
4
Где пахнет кумачом — там бабьи посиделки,
Медынью и сурьмой — девичий городок...
Как пряжа, мерен день, и солнечные белки,
Покинув райский бор, уселись на шесток.
Беседная изба — подобие вселенной:
В ней шолом — небеса, полати — Млечный Путь,
Где кормчему уму, душе многоплачевной
Под веретенный клир усладно отдохнуть.
Неизреченен Дух и несказанна тайна
Двух чаш, двух свеч, шести очей и крыл!
Беседная изба на свете не случайна —
Она Судьбы лицо, преддверие могил.
Мужицкая душа, как кедр зелено-темный,
Причастье Божьих рос неутолимо пьет:
О, радость — быть простым, носить кафтан посконный
И тельник на груди, сладимей диких сот!
Индийская земля, Египет, Палестина —
Как олово в сосуд, отлились в наши сны.
Мы братья облаков, и савана холстина —
Наш верный поводырь в обитель тишины.
1916
246—249. Поэту Сергею Есенину
1
Оттого в глазах моих просинь,
Что я сын Великих озер.
Точит сизую киноварь осень
На родной беломорский простор.
На закате плещут тюлени,
Загляделся в озеро чум...
Златороги мои олени —
Табуны напевов и дум.
Потянуло душу, как гуся,
10 В голубой полуденный край,
Там Микола и светлый Исусе
Уготовят пшеничный рай!
Прихожу. Вижу избы-горы,
На водах — стальные киты...
Я запел про синие боры,
Про «Сосновый звон» и скиты.
Мне ученые люди сказали:
«К чему святые слова?
Укоротьте поддевку до талии
20 И обузьте у ней рукава!»
Я заплакал «Братскими песнями», —
Порешили: «в рифме не смел!»
Зажурчал я ручьями полесными
И «Лесные были» пропел.
В поучение дали мне Игоря
Северянина пудреный том.
Сердце поняло: заживо выгорят
Те, кто смерти задет крылом.
Лихолетья часы железные
30 Возвестили войны пожар,—
И «Мирские думы» болезные
Я принес отчизне, как дар,
Рассказал, как еловые куколи
Осеняют солдатскую мать,
И бумажные дятлы загукали:
«Не поэт он, а буквенный тать!
Русь Христа променяла на Платовых,
