Стихи - Мандельштам Осип Эмильевич (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
Зимуют пароходы. На припеке Зажглось каюты толстое стекло. Чудовищна, как броненосец в доке, Россия отдыхает тяжело.
А над Невой - посольства полумира, Адмиралтейство, слонце, тишина ! И государства жесткая порфира, Как власяница грубая, бедна.
Тяжка обуза северного сноба Онегина старинная тоска; На площади Сената - вал сугроба, Дымок костра и холодок штыка...
Черпали воду ялики, и чайки Морские посещали склад пеньки, Где продавая сбитень или сайки, Лишь оперные бродят мужики.
Летит в туман моторов вереница; Самолюбивый, скромный пешеход Чудак Евгений - бедности стыдится, Бензин вдыхает и судьбу клянет ! 1913
* * *
Hier stehe ich - ich
kann nicht anders...
"Здесь я стою - я не могу иначе", Не просветлеет темная гора И кряжистого Лютера незрячий Витает дух над куполом Петра. 1913 1915?>
* * *
...Дев полуночных отвага И безумных звезд разбег, Да привяжется бродяга, Вымогая на ночлег.
Кто, скажите, мне сознанье Виноградом замутит, Если явь - Петра созданье, Медный всадник и гранит ?
Слышу с крепости сигналы, Замечаю, как тепло. Выстрел пушечный в подвалы, Вероятно, донесло.
И гораздо глубже бреда Воспаленной головы Звезды, трезвая беседа, Ветер западный с Невы. 1913
Бах
Здесь прихожане - дети праха И доски вместо образов, Где мелом - Себастьяна Баха Лишь цифры значатся псалмов.
Разноголосица какая В трактирах буйных и в церквах, А ты ликуешь, как Исайя, О, рассудительнейший Бах !
Высокий спорщик, неужели, Играя внукам свой хорал, Опору духа в самом деле Ты в доказательстве искал ?
Что звук ? Шестнадцатые доли, Органа многосложный крик Лишь воркотня твоя, не боле, О, несговорчивый старик !
И лютеранский проповедник На черной кафедре своей С твоими, гневный собеседник, Мешает звук своих речей. 1913
* * *
В спокойных пригородах снег Сгребают дворники лопатами. Я с мужиками бородатыми Иду, прохожий человек.
Мелькают женщины в платках, И тявкают дворняжки шалые, И самоваров розы алые Горят в трактирах и домах. 1913
* * *
Мы напряженного молчанья не выносим Несовершенство душ обидно, наконец ! И в замешательстве уж обьявился чтец, И радостно его приветствовали: просим !
Я так и знал, кто здесь присутствовал незримо: Кошмарный человек читает "Улялюм". Значенье - суета и слово - только шум, Когда фонетика - служанка серафима.
О доме Эшеров Эдгара пела арфа. Безумный воду пил, очнулся и умолк. Я был на улице. Свистел осенний шелк... И горло греет шелк щекочущего шарфа... 1913, 1937
* * *
Заснула чернь. Зияет площадь аркой. Луной облита бронзовая дверь. Здесь Арлекин вздыхал о славе яркой, И Александра здесь замучил Зверь.
Курантов бой и тени государей: Россия, ты - на камне и крови Участвовать в твоей железной каре Хоть тажестью меня благослови ! 1913
Адмиралтейство
В столице северной томится пыльный тополь, Запутался в листве прозрачный циферблат, И в темной зелени фрегат или акрополь Сияет издали - воде и небу брат.
Ладья воздушная и мачта недотрога, Служа линейкою преемникам Петра, Он учит: красота - не прихоть полубога, А хищный глазомер простого столяра.
Нам четырех стихий приязненно господство, Но создал пятую свободный человек: Не отрицает ли пространства превосходство Сей целомудренно построенный ковчег ?
Сердито лепятся капризные Медузы, Как плуги брошены, ржавеют якоря И вот разорваны трех измерений узы И открываются всемирные моря ! 1913
* * *
В таверне воровская шайка Всю ночь играла в домино. Пришла с яичницей хозяйка, Монахи выпили вино.
На башне спорили химеры: Которая из них урод ? А утром проповедник серый В палатки призывал народ.
На рынке возятся собаки, Менялы щелкает замок. У вечности ворует всякий. А вечность - как морской песок:
Он осыпается с телеги Не хватит на мешки рогож, И, недовольный, о ночлеге Монах рассказывает ложь ! 1913
Кинематограф
Кинематограф. Три скамейки. Сантиментальная горячка. Аристократка и богачка В сетях соперницы-злодейки.
Не удержать любви полета: Она ни в чем не виновата ! Самоотверженно, как брата, Любила лейтенанта флота.
А он скитается в пустыне Седого графа сын побочный. Так начинается лубочный Роман красавицы графини.
И в исступленьи, как гитана, Она заламывает руки. Разлука. Бешеные звуки Затравленного фортепьано.
В груди доверчивой и слабой Еще достаточно отваги Похитить важные бумаги Для неприятельского штаба.
И по каштановой аллее Чудовищный мотор несется, Стрекочет лента, сердце бьется Тревожнее и веселее.
В дорожном платье, с саквояжем, В автомобиле и в вагоне, Она боится лишь погони, Сухим измучена миражем.
Какая горькая нелепость: Цель не оправдывает средства ! Ему - отцовское наследство, А ей - пожизненная крепость ! 1913
Теннис
Среди аляповатых дач, Где шатается шарманка, Сам собой летает мяч Как волшебная приманка.
Кто, смиривший грубый пыл, Облеченный в снег альпийский, С резвой девушкой вступил В поединок олимпийский ?
Слишком дряхлы струны лир: Золотой ракеты струны Укрепил и бросил в мир Англичанин вечно юный !
Он творит игры обряд, Так легко вооруженный, Как аттический солдат, В своего врага влюбленный !
Май. Грозовых туч клочки. Неживая зелень чахнет. Все моторы и гудки, И сирень бензином пахнет.
Ключевую воду пьет Из ковша спортсмэн веселый; И опять война идет, И мелькает локоть голый ! 1913
Американка
Американка в двадцать лет Должна добраться до Египта, Забыв "Титаника" совет, Что спит на дне мрачнее крипта.
В Америке гудки поют И красных небоскребов трубы Холодным тучам отдают Свои прокопченные губы.
И в Лувре океана дочь Стоит прекрасная, как тополь; Чтоб мрамор сахарный толочь, Влезает белкой на Акрополь.
Не понимая ничего, Читает "Фауста" в вагоне И сожалеет, отчего Людовик больше не на троне. 1913
* * *
Отравлен хлеб, и воздух выпит. Как трудно раны врачевать ! Иосиф, проданный в Египет, Не мог сильнее тосковать !
Под звездным небом бедуины, Закрыв глаза и на коне, Слагают вольные былины О смутно пережитом дне.
Немного нужно для наитий: Кто потерял в песке колчан, Кто выменял коня - событий Рассеивается туман.
И, если подлинно поется И полной грудью, наконец, Все исчезает - остается Пространство, звезды и певец ! 1913
Домби и сын
Когда, пронзительнее свиста, Я слышу английский язык Я вижу Оливера Твиста Над кипами конторских книг.
У Чарльза Диккенса спросите, Что было в Лондоне тогда: Контора Домби в старом Сити И Темзы желтая вода...
Дожди и слезы. Белокурый И нежный мальчик - Домби-сын. Веселых клэрков каламбуры Не понимает он один.
В конторе сломанные стулья, На шиллинги и пенсы счет; Как пчелы, вылетев из улья, Роятся цифры круглый год.
А грязных адвокатов жало Работает в табачной мгле И вот, как старая мочала, Банкрот болтается в петле.
На стороне врагов законы: Ему ничем нельзя помочь ! И клетчатые панталоны, Рыдая, обнимает дочь... 1914
Валкирии
Летают Валкирии, поют смычки Громоздкая опера к концу идет. С тяжелыми шубами гайдуки На мраморных лестницах ждут господ.
Уж занавес наглухо упасть готов, Еще рукоплещет в райке глупец, Извозчики пляшут вокруг костров... "Карету такого-то!" - Разъезд. Конец. 1914
* * *
...На луне не растет Ни одной былинки; На луне весь народ Делает корзинки Из соломы плетет Легкие корзинки.
На луне - полутьма И дома опрятней; На луне не дома Просто голубятни; Голубые дома Чудо-голубятни... 1914
Ахматова
Вполоборота, о, печаль, На равнодушных поглядела. Спадая с плеч окаменела Ложноклассическая шаль.
Зловещий голос - горький хмель Души расковывает недра: Так - негодующая Федра Стояла некогда Рашель. 1914
* * *
Поговорим о Риме - дивный град ! Он утвердился купола победой. Послушаем апостольское credo: Несется пыль, и радуги висят.