Существует предположение, что в блокнот занесены стихи, принадлежащие разным авторам. Это предположение базируется в основном на двух обстоятельствах: во-первых, стихи в блокноте записаны ровным твердым почерком и без помарок, во-вторых, многие стихи были известны не только узникам Заксенхаузена, но и Равенсбрюка, Бухенвальда и других лагерей смерти. Возможными авторами стихотворений бывшие заключенные называют Петра из Харьковской области, Виктора из Донецка, Николая, Ивана Колюжного и др. Французский коммунист Сальвадор Шали — ему в блокноте посвящено стихотворение «Дружба» — рассказывает, что в лагере он дружил с русским военнопленным Юрием Столяровым, который читал ему свои стихи. В блокноте имеются два акростиха, содержащие имена Пархоменко Антона и Ивана Колюжного. Это могут быть и авторы стихотворений и друзья поэта.
Блокнот сшит из клетчатой бумаги. В нем четким мелким почерком записаны пятьдесят стихотворений. Последнее датировано 27 января 1945 года.
Когда душу обнимет тоска
И кручинушка сердце загложет,
Вдруг откуда-то издалека
Навернется слеза, быть может.
Жизнь покажется пошлой и гадкой,
Безотрадны, безрадостны дни,
И захочется с этой тетрадкой
Распрощаться, из жизни уйти…
И тогда, будто призрак суровый,
Будто властный учитель, отец,
Мне представится большеголовый
Человек — грозных песен творец.
Над моею больной головою
Громко, грозно слова прозвучат,
Что нетрудно покончить с собою,
Что трудней жизнь построить, мой брат!
Посмеюсь я тогда над собою,
Над судьбой и натурой таковской.
Встану снова, готовый к бою,
Как вставал
всегда
Маяковский.
Я гляжу, и становится стыдно
Оттого, что забыл ты своих.
Ой, до слез таки больно, обидно,
Что ты служишь делу чужих.
Что винтовку свою против брата
Повернул, чтоб его расстрелять.
Неужели забыл, что когда-то
Клялся грудью страну защищать?
Клялся стойко и смело сражаться,
Не жалея ни жизни, ни сил.
Так зачем же врагу продаваться?
Отчего ты присягу забыл?
Или Родина стала постылая,
Или мама не мила тебе,
Или девушка, прежде любимая,
Не с тобой выходила к реке?
Или, может, ты был чем обиженный,
Иль учиться не мог, иль бесправным ты был?
Иль в народе своем был униженный?
Почему ты стране изменил?
Может, думал, немецким солдатом
Будет легче, отраднее жить…
Отчего ж убиваешь ты брата
И зачем хочешь маму убить?
Эх, напрасно ты стал на колени,
Нет, предательств не спишет война.
И сегодня в тяжелой измене
Обвиняет тебя вся страна.
Даже мать не зовет тебя сыном,
И невеста, что перед войной
Всей душой молодою любила,
Не захочет встречаться с тобой.
Обречен ты, как всё то гнилое,
За которое кровь свою льешь.
Ты воюешь за счастье чужое,
Но ты счастья себе не найдешь!
Образумься, брось грязное дело,
И винтовку свою поверни,
И, сражаясь с фашистами смело,
Хоть частицу души сохрани.
Подвесил он бомбы, в кабину он сел,
Проверил свои пулеметы.
Взревели моторы, и вот улетел
В закрытые мглою высоты.
Глядит: под машиной фашистский Берлин,
И штурман склонился к прицелу,
Но вдруг пулеметы хлестнули по ним,
От взрывов вокруг загудело.
Удар — и машина объята огнем,
И летчик с сиденья свалился,
Но крепкое сердце работает в нем,
Он встал, за штурвал ухватился.
Сидеть невозможно, и хватит ли сил,
Глаза возмущенно горели.
Он штурмана тихо о чем-то спросил,
И бомбы на цель полетели.
С трудом повернулся на друга взглянуть,
На друга, сидящего рядом.
Взглянуть, чтоб навеки спокойно уснуть.
И с другом он встретился взглядом.
Прыжок невозможен. Об этом он знал.
Сознанье ему подсказало:
Он молча рукой на состав показал,
Стоявший на главном вокзале.
Бандиты-фашисты и все, кто успел,
Бежали со страхом звериным.
Смотрели, как призрак горящий летел
На поезд, груженный бензином.
Взорвались цистерны, и море огня
Фашистский Берлин осветило…
Мы помним о вас, дорогие друзья,
За вас в эту ночь отомстили.
Не зная о нем, дома девушка спит,
С мечтою о встрече проснется…
Но кто-то ей скажет, что летчик был сбит
И больше уж к ней не вернется.
Лишь мать будет помнить о сыне своем,
Никто не заменит ей сына.
Как горькая, скорбная память о нем,
На волосы лягут седины.
Напрасно старушка ждет сына домой,
И девушка поздно рыдает —
Он честно сражался и пал как герой
И больше волнений не знает.
