Первородство - Мартынов Леонид Николаевич (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Ты останешься вечно жива.
Говори не слова,
А в ответ лишь кивай величаво —
Улыбнись и кивни,
Чтоб замолкла пустая молва.
Ты жива,
Ты права.
Ты отрада моя и отрава,
Каждый час на земле —
Это час твоего торжества!
170
Ночь
Становилась
Холодна.
Прибавил шагу я.
Навстречу
Скачками двигалась луна.
Но вдруг по грудь, затем по плечи
В нагое дерево ушла,
И через ветви провалилась,
И снова в небе появилась
Гораздо выше, чем была.
Вот так
Борец,
Почти поборот,
Оказывается наверху.
Один
Через морозный город
Я шел без шубы на меху.
171
УСТАЛОСТЬ
И все, о чем мечталось,
Уже сбылось,
И что не удавалось,
То удалось.
Отсталость наверсталась
Давным-давно.
Осталась лишь усталость.
Не мудрено!
Усталость разрасталась
В вечерней мгле;
Усталость распласталась
По всей земле;
Усталость становилась
Сильнее нас.
Но где ж, скажи на милость,
Она сейчас?
Прилег ты напоследки.
Едва дыша.
Но ведь в грудной-то клетке
Жизет душа!
Вздохнул. И что же сталось?
Твой вздох, глубок,
Повеял на усталость,
Как ветерок.
172
Вот тут и шевельнулась
Она слегка,
Как будто встрепенулась
От ветерка
И — легкая усталость,
Не на века —
Развеялась, умчалась,
Как облака.
173
♦
Примерзло яблоко
К поверхности лотка,
В киосках не осталось ни цветка.
Объявлено открытие катка,
У лыжной базы — снега по колено,
Несутся снеговые облака,
В печи трещит еловое полено...
Все это значит, что весна близка!
174
ГРАДУС ТЕПЛА
Все-таки
Разрешилось,
Больше терпеть не могла,
Гнев положила на милость.
Слышите:
Градус тепла!
И через зимние рамы
Школьный доносится гам,
К небу возносятся гаммы,
Чтенье идет по слогам.
И на спортивных площадках
Лед под покровом воды
В трещинках, в отпечатках,
Будто цыплячьи следы.
Знаете, что это значит?
Это ведь он, наконец,
Прямо над лужами скачет
Градус тепла, как птенец.
Что уж он хочет, малютка,
Как уж он будет расти,
Как уж до первопутка
Он ухитрится дойти —
175
Кто его знает! Но радость
Всем нам весна принесла.
Вы понимаете: градус.
Благостный
Градус
Тепла!
176
СНЕГ ТАЕТ
Вот
Тает снег.
И все, что мир из рук
Ронял к ногам во время стуж и вьюг,
Теперь вытаивает. Вот оно —
Все, что зимой в снегах погребено:
Перчатки, шпильки, ржавые крючки,
Афиш громадных мелкие клочки
И капли слез, которые мороз
Исторг из глаз, и дробный след колес,
Который был еще в осенней мгле
Запечатлен на стынущей земле,
И все другое, что зимой в сугроб
Заброшено подальше от жилья.
Снег тает.
Сунув шубу в гардероб,
Поспепшо обнажается земля.
Чтоб облачиться с ног до головы
В одежду из сверкающей листвы.
12 Л Мартынов
177
♦
У ночи — мрак,
У листьев — шум,
У ветра — свист,
У капли — дробность,
А у людей — пытливый ум
И жить упорная способность.
И мы живем,
Но дело в том,
Что хоть и властны над собою,
Но в такте жизненном простом
Бывают все же перебои.
Не можешь распознать врага
И правду отличить от лести,
И спотыкается нога,
Как будто и на ровном месте.
Но лишь
Оступишься вот так —
И все на место станет разом:
И шум листвы, и свет, и мрак.
И вновь навеки ясен разум!
178
ДВАДЦАТЫЕ ГОДЫ
Помню
Двадцатые годы —
Их телефонные ручки.
Их телеграфные коды.
Проволочные колючки.
Помню
Недвижные лифты
В неотопляемых зданьях
И бледноватые шрифты
В огненно-пылких изданьях.
Помню
И эти газеты,
Помню и эти плакаты.
Помню и эти рассветы,
Помню и эти закаты.
Помню
Китайскую стену
И конструктивную сцену.
Мутность прудов Патриарших,
Мудрость товарищей старших.
Помню
Фанерные крылья
179
И богатырские шлемы.
Помню и фильмы, что были
Немы и вовсе не немы.
Помню я
Лестниц скрипучесть
И электричества тленье.
Помню я буйную участь
Нашего поколенья.
180
Будто
Впрямь по чью-то душу
Тучи издалека
С моря движутся на сушу
С запада, с востока.
Над волнами
Временами
Ветер возникает.
Но волнами, а не нами
Грубо помыкает.
Он грозится:
— Я возвышу,
А потом унижу! —
Это я прекрасно слышу
И прекрасно вижу.
Возвышенье,
Униженье,
Ветра свист зловещий...
Я смотрю без раздраженья
На такие вещи.
Ведь бывало и похуже,
А потом в итоге
181
Оставались только лужи
На большой дороге.
Но чего бы это ради
Жарче керосина
Воспылала в мокрой пади
Старая осина?
Я ей повода не подал.
Зря зашелестела.
Никому ведь я не продал
Ни души, нн тела.
Огненной листвы круженье,
Ветра свист зловещий —
Я смотрю без раздраженья
На такие вещи.
182
СЕДЬМОЕ ЧУВСТЗО
Строятся разные небоскребы —
Зодчим слава и честь,
Но человек уже хочет иного —
Лучше того, что есть.
Лучше и лучше пишутся книги,
Всех их не перечесть,
Но человек уже хочет иного —
Лучше того, что есть.
Тоньше и тоньше становятся чувства,
Их уж не пять, а шесть,
Но человек уже хочет иного —
Лучше того, что есть.
Знать о причинах, которые скрыты,
Тайные ведать пути —
Этому чувству шестому на смену,
Чувство седьмое, расти!
Определить это чувство седьмое
Каждый по-своему прав.
Может быть, это простое уменье
Видеть грядущее въявь!
Я понял!
И ясней и резче
Жизнь обозначилась моя,
И удивительные вещи
Вокруг себя увидел я.
Увидел то, чего не видит
Иной вооруженный глаз
И что увидеть ненавидит:
Мир я увидел без прикрас!
Взор охватил всю ширь земную.
Где тесно лишь для пустоты.
И в чащу он проник лесную.
Где негде прятаться в кусты.
Я видел, как преображала
Любовь живое существо,
Я видел Время, что бежало
От вздумавших убить его.
Я видел очертанья ветра,
Я видел, как обманчив штиль,
Я видел тело километра
Через тропиночную пыль.
184
О вы, кто в золоченой раме
Природы видите красу.
Чтоб сравнивать луга с коврами
И с бриллиантами росу,
Вглядитесь в землю, в воздух, в
И убедитесь: я не лгу,
А подрумянивать природу
Я не хочу и не могу.
Не золото лесная опаль,
В парчу не превратиться мху.
Нельзя пальто надеть на тополь,
Ольху не кутайте в доху,
Березки не рядите в ряски,
Чтоб девичью хранить их честь.
Оставьте! Надо без опаски
Увидеть мир, каков он есть!
185
Из смиренья не пишутся стихотворенья,
И нельзя их писать ни на чье усмотренье.
Говорят, что их можно писать из презренья.
Нет! Диктует их только прозренье.
186
МАРТ
Я чую наступленье марта,
Когда отшельник с бородой
В весенней луже видит черта,
А это месяц молодой.
Когда не в силах подчиниться
Тому, кто властвует над ней,
Воображает ученица,
Что всех наставников умней.
Март поощряет фантазерок,
И потому нигде, никто
Мне так не мил и так не дорог,
Как он в распахнутом пальто.
Тот самый март, который, грезясь,
Уже немного и смешон.
