Первородство - Мартынов Леонид Николаевич (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Тот самый лев, что охранял ворота:
«А! Ты пришла! Не скрылась без возврата
Вот погляди-ка, что у нас творится!»
И стало ясно:
У гранитной львицы
За это время
1 . .щи т..мпь львята.
И это были не воспоминанья,
А явственно увидел средь листвы я:
Пасутся эти дети изваянья.
Когтистые, глазастые — живые!
150
Никого,
Ничего! Ручеек пересох. Только в русле его
Серебрится
Песок.
Он
Клубится слегка. Чтоб рука не взяла, Будто вместо песка
Только
Пепел,
Зола.
Но
И в пепле еще Естество не мертво.
— Горячо?
— Горячо! — Ничего, ничего!
Ведь Повсюду, везде И куда ни шагнем
151
На остывшей звезде. Где играли с огнем.
Хорошенько
Пошарь,
Углубись, поищи, —
И пробьются сквозь гарь
Изобилья
Ключи!
СНОМОРОХ
Есть на земле высокое искусство
Будить в народе дремлющие чувства,
Не требуя даров и предпочтенья,
Чтоб слушали тебя не из почтенья.
Чтоб, слышав раз, послушали и снова,
Чтоб ни одно не позабыли слово.
Чтобы в душе — не на руках! — носили!
Ты о такой мечтал словесной силе?
Но, не смущаясь гомоном и гамом,
На площади меж лавками и храмом.
Где блеют маски и скрежещут доски.
Сумей взойти на шаткие подмостки.
Как великан в неистовстве упрямом!
Пускай тебя за скомороха примут,
Пускай тебя на смех они подымут,
Пусть принимают за канатоходца —
Употреби высокое искусство
Будить и в них их дремлющее чувство.
И если у тебя оно найдется,
Так и у них, наверное, проснется!
153
БАЛЛАДА ПРО ВЕЛИКИЙ ПУТЬ
Великий путь!
Великий путь!
Когда идет состав-колосс,
В чугунном рокоте колес
Я слышу голос:
«Не забудь! —
Отец твой строил этот путь!» —
Кричит мне каждый паровоз.
Я вспоминаю эти дни
По сорок градусов в тени —
Кочевничьих урочищ лень,
Даль, где ни сел, ни деревень.
Я вспоминаю этот путь —
Сквозь степь, где блещут солонцы,
Стальную нить вперед тянуть
Вы шли, упорные отцы!
Отец мой скважины бурил,
Водой пустыню одарил, —
Я помню котлованов муть.
Отец мой строил этот путь.
С Урала
Прямо на Восток,
На Золотой далекий Рог
134
Отцы сумели дотянуть
К началу века этот путь.
Служебный помню я вагон —
Был, как огонь, багряный ок.
А я, ребенок,
Из окна
Под насыпь глядя, под откос,
Среди полыни и берез
То зебру видел, то слона.
В чем правда этих детских грез?
Не зря играл я в ту игру —
Коров считал за кенгуру,
За тигров принимал телят,
Когда в кустах они шалят.
Псы-львы рычали у дорог,
Ведущих прямо на Восток.
Уже среди ребячьих игр
Я знал, что уссурийский тигр
Совсем не сказка, явь почти...
А что-то дальше на пути?
И говорил отец:
— Мечтай!
Поедешь в гости и в Китай,
А из Китая и в Сиам,
А там — куда захочешь сам
Поедешь в гости ты к друзьям!
С кем хочешь будешь ты дружить,
Но по-соседски мирно жить
Ты с ними должен!
Не забудь!
Затем и строю этот путь. —
155
Отец мой умер...
Но ко мне
Вчера явился он во сне.
Был в белом кителе своем.
Кокарда — якорь с топором—
Сверкала на фуражке. Он
Искал служебный свой вагон.
Вагон багряный, как огонь.
Сказал отец:
— Событий суть
Ясна!
Я строил этот путь-
Путь через степь, и через лес,
И через горы до небес.
А в страны грез своих мосты.
Надеюсь, сам достроишь ты.
Осуществить твои мечты
Я не успел. Не обессудь!
И грохотал из темноты
Толпой колес Великий путь!
156
И по земле моей кочуя.
Совсем не многого хочу я:
Хочу иметь такую душу,
Чтоб гибло все, что я разруц^
Хочу иметь такую волю,
Чтоб жило все, чему позволю^
Сердце хочу иметь такое,
Чтоб никому не дать покоя;
Хочу иметь такое око,
Какое око у пророка.
Вот что хочу, хочу глубоко!
157
КОНЦЫ И НАЧАЛА
Под
Осень
Лес был желт, как лист
Оберточной бумаги в лавке.
Сейчас
Метель звучит, как свист
Хулиганья
Во время давки.
Каков же
Будет
Мир
Весной?
Неужто
Как
Цветок
В корзине?
Ужель
Блеснет
В июльский зной
Лишь пот на зверской образине?
158
Нет!
Ты и думать это брось
Ни для кого
Уже не тайна:
Все,
Что
Обычно началось,
Кончается необычайно!
159
Зима.
Снежинка на реснице.
И человеку детство снится.
Но уйма дел у человека.
И календарь он покупает,
И вдруг он видит:
Наступает
Вторая половина века.
Наступит...
Как она поступит?
— Ну, здравствуй! — скажет. —
Праздник празднуй!
И вместе с тем
Она наступит
На глотку
Разной
Мрази
Грязной.
Предвижу
Это наступленье
На всех отступников презренных!
Об этом,
160
Словно в исступленья,
Декабрьский вихрь ревет в антеннах.
Звенит в зерне, шуршит в соломе,
Ломает хворост в буреломе...
...Двадцатый век на переломе!
Ц Л. Мартынов
161
♦
Мне кажется, что я воскрес.
Я жил. Я звался Геркулес.
Три тысячи пудов я весил.
С корнями вырывал я лес.
Рукой тянулся до небес.
Садясь, ломал я спинки кресел.
И умер я... И вот воскрес:
Нормальный рост, нормальный вес
Я стал как все. Я добр, я весел.
Я не ломаю спинки кресел...
И все-таки я Геркулес.
165
3X0
Что такое случилось со мною?
Говорю я с тобой одною,
А слова мои почему-то
Повторяются за стеною,
И звучат они в гу же минуту
В ближних рощах и дальних пущах,
В близлежащих людских жилищах,
И на всяческих пепелищах.
И повсюду среди живущих.
Знаешь, в сущности, это неплохо!
Расстояние не помеха
Ни для смеха и ни для вздоха.
Удивительно мощное эхо.
Очевидно, такая эпоха!
166
Седьмое чувство
НАРОД-ПОБЕДИТЕЛЬ
Возвращались солдаты с войны.
По железным дорогам страны
День и ночь поезда их везли.
Гимнастерки их были в пыли
И от пота еще солоны
В эти дни бесконечной весны.
Возвращались солдаты с войны!
И прошли по Москве, точно сны
Были жарки они и хмельны.
Были парки цветами полны.
В зоопарке трубили слоны —
Возвращались солдаты с воины
Возвращались домой старики
И совсем молодые отцы —
Москвичи, ленинградцы, донцы.
Возвращались сибиряки!
Возвращались сибиряки —
И охотники, и рыбаки,
И водители сложных машин,
И властители мирных долин, —
Возвращался народ-исполин...
167
Такие звуки есть вокруг.
Иными стать их не заставишь.
Не выразишь посредством букв,
Не передашь посредством клавиш.
И поручиться я готов:
Иную повесть слышать слышим,
Но с помощью обычных слов
Ее мы все же не запишем.
И своевольничает речь,
Ломается порядок в гамме,
И ходят ноты вверх ногами,
Чтоб голос яви подстеречь.
А кто-то где-то много лет
Стремится сглаживать и править.
Ну что ж! Дай бог ему оставить
На мягком камне рыбий след.
169
ЛЮБОВЬ
Ты жива,
Ты жива!
Не сожгли тебя пламень и лава.
Не засыпало пеплом, а только задело едва.
Ты жива,
Как трава,
Увядать не имевшая права;
Будешь ты и в снегах
Зелена и поздней покрова.
И еще над могилой моей
Ты взойдешь, как посмертная слава.
И не будет меня —
