Завтрашний ветер - Евтушенко Евгений Александрович (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
тории. У великих писателей всегда была не дешевая
ностальгия по прошлому, а пророческая ностальгия
по будущему. Так, преодолевая столькие националь-
ные заблуждения своего времени, тосковали Пуш-
кин и Шевченко о той эпохе, «когда народы, распри
позабыв, в великую семью соединятся...», о «семье
великой, семье вольной, новой...» Такая семья у нас
есть. Создатели народных национальных эпосов да-
же и мечтать не могли о том, что их творения вой-
дут в мировую сокровищницу культуры. Они лишь
прилежно старались сохранить среди войн и других
нравственных потрясений поэтические свидетельства
о жизни своего народа, может быть, даже не надеясь
на то, что он уцелеет. Некоторые из этих эпосов ког-
да-то поспешно назвали «реакционными». Но реак-
ционных народных эпосов не бывает. Эти эпосы за-
нимают теперь свое величественное место рядом со
«Словом о полку Игореве», нисколько не мешая
друг другу. Чувство всей нашей огромной страны не-
возможно без ощущения этого отдельно выношенно-
го, но теперь общего культурного наследия. Вариа-
ционные совпадения в этическом и фольклорном
наследии разных народов лишь говорят о неосознан-
ной, но реально существовавшей в истории духовной
близости всех угнетенных и всех людей, борющих-
ся за справедливость. Разве это не есть пророче-
ское указание из недр прошлого на возможность со-
здания единой человеческой семьи будущего, если
так невольно близки друг другу были казахские акы-
ны, русские гусляры, украинские бандуристы, так
непохоже певшие песни о так похожих страданиях
всех людей, если матери всех народов убаюкивали
всех детей разными и в то же время чем-то напо-
минающими друг друга колыбельными? Но были
внутренне похожими не только убаюкивающие пес-
ни, но и песни будящие, песни борьбы против угне-
тателей. У всего народного есть один и тот же ад-
рес — народ. Мог ли великий Абай представить, что
роман о его жизни, написанный по-казахски, будут
читать столькие люди на стольких языках? Но так
случилось, потому что эти неизвестные ему люди,
его потомки, были неосознанным адресом его твор-
чества. Взаимопроникновение национальных лите-
ратур друг в друга не может быть явлением, раз-
рушающим национальные традиции, — националь-
ные традиции разрушаются только тогда, когда пи-
сатели надменно отворачиваются от освежающего
опыта других традиций. Величие нации и ее коли-
чественная величина разные вещи. Величие нации
определяется величием ее культуры. Если бы в Гру-
зии даже не было таких блестящих поэтов, как Важа
Пшавела, Илья Чавчавадзе, Давид Гурамишвили,
Акакий Церетели, Галактион Табидзе, а только Ру-
ставели, и тогда это была бы великая нация. А ведь
в Грузии и сейчас столько сильных, настоящих поэ-
тов и прозаиков. Назову хотя бы первый крупный ро-
ман Чабуа Амираджеби «Дата Туташхиа» — мастер-
ски написанное историческое полотно.
Повесть «Прощай, Гульсары!» Чингиза Айтматова,
безусловно, оказала какое-то влияние на развитие
русской «деревенской» прозы. Но если проследить гене-
алогию этой повести, то она, безусловно, восходит к
традициям русской классики, в частности к рассказу
Чехова «Тоска», где извозчик исповедуется лошади.
А может быть, в сознании Айтматова было еще с дет-
ства запечатлено: «Лошадь упала. Упала лошадь» —
Маяковского. Так наши собственные русские тради-
ции преломленно вернулись к нам через творчество
киргизского писателя. Повести белоруса Василя Бы-
кова с новой трагедийной силой исторической ретро-
спекции художественно задокументировали опыт Ве-
ликой Отечественной и наряду с другими произведе-
ниями помогут новому Льву Толстому как неоцени-
мый материал для воссоздания целостности событий
будущей эпопеи, которая не может быть в конце кон-
цов не написана. Юстинас Марцинкявичюс в лучших
своих поэмах дал нам образцы особой лирической
документальности. Гамзатов умеет не только шутить,
но он может временами сказать по-своему, по-дагес-
тански, такое тяжкое слово, что оно переворачивает
и русскую душу. Иван Драч соединил, по его словам,
на дне росы — белоснежность мазанок, яркие вы-
шивки на рушниках с могучими, иногда даже устра-
шающими контурами НТР. В Олжасе Сулейменове,
пишущем по-русски, но с казахской, а не заемной ду-
шой, талантливо, мучительно страстно выразилась
эта сдвоенная, хотя иногда и разрывающая его из-
нутри, сущность. Все они пишут по-разному, внося
с собой в мир запахи и краски своей родины. Разница
в национальных традициях не только реальность, она
даже необходимость. Иначе как был бы жалок мир,
если бы все писали на вымученном литературном эс-
перанто! Но всех — и русских сегодняшних писате-
лей, и писателей других республик нашей страны —
объединяет особое первородное чувство — мы одно це-
лое. Мы — одно целое, потому что являемся не только
свидетелями, но и участниками великого и много-
страдального опыта построения нашего общества.
Мы — одно целое, потому что создавали и создаем
это общество нашими общими руками. Мы — одно
целое, потому что проливали за него нашу общую
кровь. Мы — одно целое, потому что вместе плакали
общими слезами в день нашей общей победы. Мы —
одно целое, потому что общие трагедии времени тя-
жело проходили по нашим общим хребтам, потому
что наши общие промахи, ошибки, нехватки мучают
нашу общую совесть. Мы — одно целое, потому что у
нас общие надежды на общее будущее. И в этом
будущем, может быть, настанет какой-нибудь такой
час, когда люди всего человечества, сбросив со своих
плеч груз социальных несправедливостей, и любых
видов расовой дискриминации, скажут друг другу с
долгожданным вздохом облегчения: «Мы — одно
целое...»
ВОСПИТАНИЕ ПОЭЗИЕЙ
Главный воспитатель любого человека — его жиз-
ненный опыт. Но в это понятие мы должны включать
не только биографию «внешнюю», а и биографию
«внутреннюю», неотделимую от усвоения нами опы-
та человечества через книги.
Событиями в жизни Горького было не только то,
что происходило в красильне Кашириных, но и каж-
дая прочитанная им книга. Человек, не любящий кни-
гу, несчастен, хотя и не всегда догадывается об этом.
Жизнь его может быть наполнена интереснейшими
событиями, но он будет лишен не менее важного
события — сопереживания и осмысления прочитан-
ного.
Есть люди, которые говорят: «Я читать люблю...
только не стихи». Тут кроется неправда — человек, не
любящий поэзию, не может по-настоящему любить
и прозу, воспитание поэзией — это воспитание вкуса
к литературе вообще.
Поэт Сельвинский когда-то справедливо сказал:
«Читатель стиха — артист». Конечно, и читатель про-
зы должен обладать артистизмом восприятия. Но
обаяние поэзии более, чем прозы, скрывается не толь-
ко в мысли и в построении сюжета, но и в самой
музыке слова, в интонационных переливах, в метафо-
рах, в тонкости эпитетов. Строчку Пушкина «гля-
дим на бледный снег прилежными глазами» почувст-
вует во всей ее свежести только читатель высокс л
квалификации. Подлинное прочтение художественного
слова (в поэзии или в прозе) подразумевает не бег-
ло почерпнутую информацию, а наслаждение словом,
впитывание его всеми нервными клетками, умение
чувствовать это слово кожей...
