Ахиллесово сердце - Вознесенский Андрей Андреевич (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
поцелуя и ручья!
Чудо жить – необъяснимо.
Кто не жил – что спорить с ними?!
Можно бы – да на фига?
VII
А тебе семнадцать. Ты запыхалась после
гимнастики. И неважно, как тебя зовут. Ты и не
слышала о циклотроне.
Кто-то сдуру воткнул на приморской набе-
режной два ртутных фонаря. Мы идем навстре-
чу. Ты от одного, я от другого. Два света бьют
нам в спину.
И прежде, чем встречаются наши руки,
сливаются наши тени – живые, теплые, окру-
женные мертвой белизной.
Мне кажется, что ты все время идешь
навстречу!
Затылок людей всегда смотрит в прошлое.
За нами, как очередь на троллейбус, стоит вре-
мя. У меня за плечами прошлое, как рюкзак, за
тобой – будущее. Оно за тобой шумит, как па-
рашют.
Когда мы вместе – я чувствую, как из тебя
в меня переходит будущее, а в тебя – прошлое,
будто мы песочные часы.
Как ты страдаешь от пережитков будущего!
Ты резка, искрения. Ты поразительно невеже-
ственна.
Прошлое для тебя еще может измениться
и наступать. «Наполеон, – говорю я, – был вы-
дающийся государственный деятель». Ты отве-
чаешь: «Посмотрим!»
Зато будущее для тебя достоверно и без-
условно.
«Завтра мы пошли в лес», –говоришь ты.
У, какой лес зашумел назавтра! До сих пор
у тебя из левой туфельки не вытряхнулась су-
хая хвойная иголка.
Твои туфли остроносые – такие уже не но-
сят. «Еще не носят», – смеешься ты.
Я пытаюсь заслонить собой прошлое, чтобы
ты никогда не разглядела майданеков и инкви-
зиции.
Твои зубы розовы от помады.
Иногда ты пытаешься подладиться ко мне.
Я замечаю, что-то мучит тебя. Ты что-то ерза-
ешь. «Ну, что ты?»
Освобождаясь, ты, довольная, выпалива-
ешь, как на иностранном языке: «Я получила
большое эстетическое удовольствие!
А раньше я тебя боялась... А о чем ты ду-
маешь?..»
Может, ее называют Оза?
VIII
Выйду ли к парку, в море ль плыву –
туфелек пара стоит на полу.
Левая к правой набок припала,
их не поправят – времени мало.
В мире не топлено, в мире ни зги,
вы еще теплые, только с ноги,
в вас от ступни потемнела изнанка,
вытерлось золото фирменных знаков...
Красные голуби просо клюют.
Кровь кружит голову – спать не дают!
Выйду ли к пляжу – туфелек пара,
будто купальщица в море пропала.
Где ты, купальщица? Вымыты пляжи.
Как тебе плавается? С кем тебе пляшется?..
...В мире металла, на черной планете,
сентиментальные туфельки эти,
как перед танком присели голубки –
нежные туфельки в форме скорлупки!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
IX
Друг белокурый, что я натворил!
Тебя не опечалят строки эти?
Предполагая
подарить бессмертье,
выходит, я погибель подарил.
Фельдфебель, олимпийский эгоист,
какой кретин скатился до приказа:
«Остановись, мгновенье. Ты – прекрасно»?!
Нет, продолжайся, не остановись!
Зачем стреножить жизнь, как конокрад?
Что наша жизнь?
Взаимопревращенье.
Бессмертье ж – прекращенное движенье,
как вырезан из ленты кинокадр.
Бессмертье – как зверинец меж людей.
В нем стонут Анна, Оза, Беатриче...
И каждый может, гогоча и тыча,
судить тебя и родинки глядеть.
Какая грусть – не видеться с тобой,
какая грусть – увидеться в толкучке,
где каждый хлюст, вонзив клешни,, толкуя,
касается тебя – какая боль!
Ты-то простишь мне боль твою и стоп.
Ну, а в душе кровавые мозоли?
