Девочка, где ты живешь? (Радуга зимой) - Рощин Михаил Михайлович (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Привокзальная стоянка такси. Слышен голос: «Поезд номер семнадцать Ленинград – Баку прибывает на второй путь. Стоянка две минуты». Пусто, только Катя в сторонке. Появляется полная женщина в белом пальто. В руках чемодан, сумка, шляпная картонка, еще сумка.
Приезжая. Ну конечно, ни одного такси! Что за город: ни носильщиков, ни такси, просто безобразие!… И как они могли меня не встретить! Никто ничего не хочет делать, никто не помнит своих обязанностей… Такси! Такси!… Ну вот, конечно, зеленый огонек, а едет мимо!… Девочка, тут бывают такси?
Катя. Да, бывают. Только что были, а теперь все уехали.
Приезжая. Ну вот, что теперь делать? Не потащусь же я со всеми вещами. А сколько ждать здесь – неизвестно, можно окоченеть. Никто ничего не хочет делать, никто!
Катя. А вам далеко? Хотите, я вам помогу?
Приезжая. Ну что ты, это тяжело. Впрочем…
Катя. Давайте, давайте, вы не думайте, я сильная. (Берет чемодан.)
Приезжая. Ну спасибо, спасибо… Я еще помню те времена, когда здесь стояли извозчики…
Катя. Извозчики?
Приезжая. Да, извозчики. И между прочим их на всех хватало, всегда можно было сесть и уехать.
Они идут, несут вещи, Кате очень тяжело, а Приезжая продолжает говорить.
Все было совершенно по-другому, люди были вежливые, особенно молодежь. Если мы видели, что какая-нибудь старушка несет тяжелую корзину, то обязательно подбежим, поможем. А теперь? Безобразие… Отдохни, отдохни, нам еще совсем немного, вот тут, за углом… Я им послала телеграмму, все написала, а они не могли встретить… Молодежь!… Племяннички! Никто ничего не делает, никто. Кончится тем, что я тоже ничего не буду делать!… Ну, прекрасно, вот мы и пришли. Устала?
Катя. Да нет, что вы, ничего.
Приезжая. Ну спасибо. Сколько тебе?
Катя. Двенадцать.
Приезжая. Двенадцать?… Да ты что, в своем уме? Новых?
Катя. Что – новых?
Приезжая. Нет, это просто ни в какие ворота не лезет! У людей совершенно пет стыда, совершенно! Вот тебе пятьдесят копеек, и все! И скажи тому, кто научил тебя запрашивать такую цену…
Катя. Какую цепу? Вы что?
Приезжая. Ничего! На деньги и уходи. Такая маленькая, а… Нет, надо же!
Катя. При чем тут деньги? Я вам просто помогла… Это мне лет двенадцать!
Приезжая. Лет?
Катя. Да, лет! (Всхлипывает и убегает.)
Приезжая. Подожди, подожди, возьми на мороженое!… Ничего не понимаю… Тимуровцы, что ли, какие-то?… Бог знает, что за город!
Храм божий. Вход. Слева, за конторкой, Монашка, прислуживающая Батюшке. Рядом в полном облачении стоит сухощавый, моложавый Батюшка с кадилом в руке. Он утомлен и озабочен. Служба кончилась, вечер. В стороне – Наг я, она с любопытством наблюдает и слушает.
Батюшка. Пометь, значит, нынешних упокойников двоих…
Монашка. Подсчитано, батюшка, подсчитано…
Батюшка. Да Иван Михайлычевы, что он сегодня принес, туда же…
Монашка. Подсчитано, батюшка, подсчитано…
Батюшка. Да за свечи выручку…
Монашка. Подсчитано, батюшка, подсчитано.
Батюшка. А за свечи-то не должны мы? (Замечает Катю, слегка тушуется.) Нда, гм…
Монашка. Подсчитано, батюшка, подсчитано. Да тут еще…
Батюшка. Ну и ладно, и слава богу!… Устал я что-то нынче, так вот тут и поламывает. Тройчатки нету?
Монашка. У Алексей Захарыча должно быть, я мигом…
Батюшка. Полно, полно, я сам спрошу… Глаза-то какие, господи! (Кате.) Что смотришь? Подойди сюда, отроковица…
Катя. Вы меня?
Батюшка. Тебя, тебя. Отроковица – значит девочка… Я что-то не видал тебя у нас прежде…
Катя. Я нечаянно зашла. Я мальчика одного ищу, Гену. Вы не видели случайно – мальчик такой, со скрипкой?
Батюшка. Со скрипкой? Нет. А что ты его ищешь?
Катя. Да понимаете, его обидели, и совсем несправедливо. Ему помочь надо.
Батюшка. Ох как болит!… И ты его ищешь, чтобы помочь?… (Задумывается.)
Монашка. А пионерам ведь не положено в храм-то божий! А у тебя вон он, галстук-то, краснеется, ишь!
Катя. А почему не положено? Я не знала.
Монашка. Как это не знала, должна знать! Аль ты, может, веруешь?
Катя. Что?
Монашка. Ну, в бога веришь?
Катя. В бога? Его нету.
Монашка. Во!… Ну! Вот они, вот, повырастали!…
Батюшка. Ну-ну, Ефимовна, будет! Сходи-ка мне пока к Алексей Захарычу, а мы поговорим.
Монашка. Да что ж с ними, нехристями, говорить-то! Отдохнули бы, батюшка, умаялись за день-то…
Батюшка. Сходи, сходи…
Монашка. У меня касса, батюшка.
Батюшка. Я покараулю, ступай.
Монашка ворчит, но уходит.
Помочь, значит, ищешь? Так, так. А к нам, стало быть, впервой?
Катя. Нет, я заходила, когда маленькая еще была. Все поют, и я цела. Мне один раз кашу давали с изюмом…
Батюшка. Кутью. А потом что ж?
Катя. Не знаю. Некогда. Я кино люблю.
Батюшка. Некогда – это верно. Времени совсем нет, все суета, суета. (Морщится.) Господи, господи, боже ты мой!
Катя. У вас что, голова болит? Она сейчас принесет. А хотите, я сбегаю, мне все равно в аптеку надо зайти, может, он в аптеке.
Батюшка (кладет Кате руку на голову). Спасибо. Добрая ты душа. Глаза у тебя словно у ангела… (О своем.) Ах ты господи, да что ж это такое, как же так?…
Катя. Да вы не расстраивайтесь… Скажите, а у вас тут никакой комнатки нет, чтобы на скрипке играть? Или ванной?
Батюшка. Ванной? Ну что ты, купель вот только.
Катя. Жалко. Ему ванная нужна, купель не подойдет… А это вы что, деньги считали? Вам деньги приносят, да?… Кто в бога верит?…
Батюшка. Да, по этого не нужно знать, это так… Истинная вера без корысти… Нда… (Все в той же задумчивости.) И добро… Вот ты мальчика со скрипкой ищешь, чтобы помочь? Тебе от него ничего не надо? Вот и мы так… О господи, прости нас, грешных!
Катя. А она говорит: касса. У вас что, билеты?
Батюшка. Нет, нет, дитя, бог с тобой!…
Катя. А вы в кино не ходите?
Батюшка. В кино? Нет. Не положено нам.
Катя. А в театр, на стадион?
Батюшка качает головой.
Как же так?… А в магазин можно?
Батюшка. В магазин можно.
Катя. Бедные!
Батюшка. Ничего, обходимся. (Морщится.) Как же зовут тебя, душа христианская? Где живешь ты?
Катя (улыбается). Я не крестьянская. И сейчас я нигде но живу… А зовут меня Анна-Мария.
батюшка (пугается). Анна-Мария? Анна? Мария?… О господи! Истинно Христова душа! Ангел ниспосланный!
Катя. Да что вы, какой я ангел! (Смеется.)
Батюшка (заводя самого себя). Господи! Анна-Мария! Вот она, вера-то, вот чистота-то! А мы что ж? Недобры, недобры… Подл я стал, руки лихоимством осквернил, зло скопил, подл стал! О господи! В глаза ее… поглядел – все добро мира там…
Катя (испугалась). Что вы, что вы, дяденька?…
Батюшка. Правду говоришь, за рубли веру-то отпускаем! О матерь пресветлая, прости ты нас!… И ты, ты, ангел, прости! (Охватывает голову руками, опускается на колени.)
Катя пятится.
Анна! Мария! Прости!… Катя. Бог простит, дяденька. (Убегает.) Батюшка (в полном ошеломлении). Что? Как?… Где она? Что
она сказала?… О господи!… Монашка (подбегает). Батюшка! Батюшка! Что с тобой, отец
родной? Воды! Эй!… А касса-то, касса где? О господи!… На
месте, слава тебе!… Батюшка! Отец Варфоломей, Владислав
Алексеевич, да что ж это?… Батюшка. Где она? Как сказала-то?… Ангел ниспосланный…
О господи!…
Его уводят.
Парк, снег, та же скамейка. Идет Володя, подняв воротник, садится, закуривает, грустит.
Голос Кати. Ну не надо, Володя, не расстраивайтесь. Я, конечно, понимаю, это самое обидное, когда отогреваешь, отогреваешь, а дерево так застыло, что даже не принимает тепла.
