Сердце не камень - Островский Александр Николаевич (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Халымов. Всякий твой каприз, всякую блажь исполняла?
Каркунов. Исполняла, исполняла.
Халымов. Стоит это чего-нибудь?
Каркунов. Стоит, стоит, как не стоить!
Халымов. Ну, чего это стоит, то ты и дай ей; да уж и не печалься больше, пусть живет, как сама знает.
Каркунов. Нет, мало, мало. (Константину.) Да что тут! Пиши, без всяких условиев, миллион.
Константин. Уж это, дяденька, даже довольно глупо, позвольте вам сказать.
Каркунов. Ты молчи! Ты должен к дяде со всяким уважением.
Константин. Я со всяким уважением; а ежели что не умно, так поневоле скажешь «глупо».
Халымов. Пойдем дальше помаленьку! Теперь племяннику… «Племяннику моему, Константину Лукичу Каркунову, за его почтительность и хорошее поведение…»
Каркунов. Пиши, Константин: «Племяннику моему…»
Константин. Написал.
Каркунов. Вся моя торговля, фабричное заведение, опричь стен, товары, векселя и миллион денег.
Константин. Я так понимаю, что это только одна шутка с вашей стороны.
Каркунов. Только чтоб он вечно поминал меня, а свое пьянство и безобразие оставил.
Константин. Безобразием-то, дяденька, мы вместе занимались; ежели я и пьянствовал, так для вашего удовольствия.
Каркунов. И чтоб всю жизнь он чувствовал.
Xалымов. Опять ты с чувствами! А если он чувствовать не будет?
Каркунов. Тогда деньги отобрать.
Халымов. Нет, ты эти аллегории брось! Никто такого твоего завещания не утвердит.
Константин. Оставьте! Пущай не утвердят; тем лучше, все мне и достанется.
Каркунов. Ишь ты какой ловкий! Пиши: миллион! Миллион тебе – вот и все.
Константин. Одна только прокламация, больше ничего.
Халымов. Ну, еще что? Кому еще соблаговолишь?
Каркунов. Приказчику моему, Ерасту… Пиши: ему десять тысяч! Давай бумагу, ступай! Об остальном без тебя порешим.
Константин. Ну, дяденька, не ожидал. Кажется, знаете, какой я человек! Можно довериться без сумления. Стоит вам приказать словесно: выдай тому столько-то, тому столько-то – в точности исполню. Наследник у вас один я, а вы какую-то моду выдумали – завещание писать. Смешно даже.
Каркунов. Ну, хорошо, хорошо, ступай! Обижен не будешь.
Константин уходит.
Каркунов и Халымов.
Каркунов (осмотрел все двери). Ну, кум, вот уж теперь ты мне помоги, в ножки поклонюсь! Возьми бумажку-то! (Подает бумагу, писанную Константином.) Захерь, всю захерь! Да напиши ты мне все завещание снова! При племяннике я правды-то говорить не хотел.
Халымов. А в чем твоя правда-то?
Каркунов. Грешный я, ах, какой грешный человек! что грехов, что грехов! что неправды на душе, что обиды людям, что всякого угнетения!
Xалымов. Ну, так что же?
Каркунов. Так надо, чтоб за мою душу много народу молилось; выкупать надо душу-то из аду кромешного.
Xалымов. Как же ты ее выкупишь?
Каркунов. А вот как: ни жене, ни племяннику ничего, так разве малость какую. На них надежда плоха, они не умолят. Все на бедных, неимущих, чтобы молились. Вот и распиши! Ты порядок-то знаешь: туда столько, в другое место столько, чтобы вечное поминовение, на вечные времена… на вечные. А вот тебе записочка, что у меня есть наличными и прочим имуществом. (Достает из кармана бумажку и подает Халымову.)
Xалымов. Ого! Сколько у тебя наличных-то! Где же ты их держишь?
Каркунов. Дома, кум, вон в шкапу.
Xалымов. Ты живешь в захолустье, кругом пустыри; налетят молодцы, так увезут у тебя деньги-то и с твоим дорогим шкапом вместе.
Каркунов. Не боюсь, кум, нет. Нынче, кум, люди-то умны, говорят, стали; так и я с людьми поумнел. Вот видишь две пуговки! (Показывает две пуговки подле шкафа). Электрический звонок! А? Умственная штука, кум, умственная штука! Одну пуговку нажму – все молодцы и дворники тут, а другую – сто человек фабричных через две минуты здесь будут.
Халымов. Ну, кум, задал ты мне задачу!
Каркунов. Сделай милость! Будь друг! Трепещу, трепещу, что грехов-то, что грехов-то, что всякого окаянства!
Xалымов. Как же ты жену-то обидишь, за что?
Каркунов. Да, да… жена у меня душа ангельская, голубица чистая. Как подумаю, кум, про нее, так слезы у меня. Вот видишь, слезы. Заморил я ее, всю жизнь загубил… Да что же… Мое ведь… кому хочу, тому и даю. Душа-то дороже жены. Вот еще приказчик… Я у приятеля сыночка взял, обещал в люди вывести, наградить… а не вывел. И жалованье-то платил малое, все посулами проводил… И об нем тоже, видишь, плачу. Только у меня дорогого-то, что жена да приказчик; а душа все-таки дороже… Можно ему что-нибудь из платья… шубу старую… Так и напиши!
Халымов. Напишу, что с тобой делать! Только будет ли польза душе-то ?
Каркунов. Будет, будет; с умными людьми советовался, с благочестивыми… И больше все, чтобы по мелочам, в раздачу нищей братии, по гривне сто тысяч, по пятаку триста.
Халымов. Это хорошо, это по крайности целиком в казну поступит; казне деньги нужны.
Каркунов. Как, кум, в казну?
Халымов. Чрез акцизное управление. Питейные заведения заторгуют хорошо.
Каркунов. Ну, что ж, пущай! Все-таки каждый перед стаканом-то помянет добрым словом.
Халымов. Перед первым помянет, а на другой не хватит денег, так тебя ж и обругает.
Каркунов. Ничего, нужды нет; хоть раз перекрестится да вздохнет на образ, все-таки душе-то легче. (Растворяет двери.) Вера Филипповна, Костя!… А! И ты, Ераст, здесь! Войдите, войдите!
Входят Вера Филипповна, Константин, Ераст.
Каркунов, Халымов, Вера Филипповна, Константин и Ераст.
Каркунов. Ну, супруга любезная, ну, племянничек дорогой, и ты, Ераст! молитесь богу, молитесь богу! Всех, всех наградил, всю жизнь поминать будете.
Вера Филипповна. Благодарю покорно, Потап Потапыч! Не надо мне ничего; а коли ваша такая любовь ко мне, так за любовь вашу я должна вас поминать всегда и всегда за вас богу молить.
Ераст. Покорно благодарю, Потап Потапыч, что труды мои цените, даже сверх заслуг.
Константин. Извините, дяденька, мне благодарить не за что. Конечно, на все ваша воля, а коли рассудить правильно, так и без того все мое.
Каркунов. А коли твое, так твое и будет; никого не обижу, никого.
Вера Филипповна. Сюда чай прикажете или к нам пожалуете?
Каркунов. Пойдем, кум, к бабам, пойдем балагурить, зубы точить.
Уходят Каркунов и Халымов.
Вера Филипповна. Пожалуйте! Константин Лукич, Ераст… приходите!
Константин. Увольте, тетенька, мы не желаем.
Вера Филипповна уходит.
Константин и Ераст.
Константин. Ну, Ераст, дело – табак.
Ераст. О чем твой разговор и как его понимать?
Константин. Нам с тобой зубы на полку.
Ераст. Почему так полагаешь?
Константин. Все тетке – шабаш!
Ераст. Что ж, послужим и ей.
Константин. Не придется.
Ераст. Отчего ж не служить, мы не хуже людей?
Константин. Ты думаешь, она при миллионах-то с фабриками да с торговлей путаться будет? Как же, очень ей нужно! Оборотит все в деньги да замуж за благородного.
Ераст. Пожалуй; мудреного нет.
Константин. А мы с тобой на бобах останемся.
