Авдотья Рязаночка - Габбе Тамара Григорьевна (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
На печи лежит Федосеич. Васена стоит против него и, задрав голову, разговаривает с ним.
Васена. Полегче стало, Федосеич?
Федосеич. Еще бы не легче, коли у себя дома на печи лежишь. Ох!.. (Потягивается.)
Васена. А небось страшно было, что до дому не дойдешь?
Федосеич. Не, не страшно. Я знал, что дойду. До свово-то дому и без ног добежишь.
Васена. А теперь и слег…
Федосеич. Теперь и слег. Да ведь и то сказать: не два века на свете жить.
Васена. А уж мы вас и живыми-то видеть не чаяли. Жили мы с Ильинишной в Заречье — ну чисто сироты. Избушка холодная, летняя, сам знаешь. Зимой-то по ночам-то волки так и воют, под самое окошко подходят… Ух, страху было! А как проснешься о полночь от вою ихнего да раздумаешься — где-то наша тетя Душа, в каких лесах, в каких степях бродит — так ажно зальешься… Тебя-то мы прежде того оплакали. Ты старенький…
Федосеич. Да я уж и сам себя за живого-то не считал. Воротила нас с того свету Авдотья Васильевна…
Васена (таинственно). Вот ты, Федосеич, с печки не слезаешь, а кабы ходил, так поглядел бы, как на всей улице народ нашей тете Душе в пояс кланяется. Куда бы ни пошла — на торг али в церковь, — от всех ей почет, будто она княгиня али старуха древняя.
Федосеич. Не то что в пояс, а в ноги ей кланяться надо.
Васена. Так и говорят. А знаешь, Федосеич…
Федосеич. Все знаю. Век прожил. А ты бы, милая, на стол собирала. Придет Авдотья Васильевна, а у нас с тобой все готово: садись за стол, ужинай!..
Васена. Я живо!.. (Ставит солонку, кладет на полотенце каравай хлеба, выносит из подполья горшок со сметаной, чашку с огурцами. Ставит на стол, бежит к печке и вдруг останавливается, всплескивает руками и громко смеется.)
Федосеич. Ты чего?
Васена. Ой, глазам своим не верю! И стол у нас опять, и лавки, и пол, и подпол… Все, как было, а может, и лучше…
Федосеич. Вам, молодым, новое лучше, а нам, старикам, старого жаль.
Васена. Оконца-то ныне поболе, посветлей, а подпол — чисто хоромы…
Федосеич. В подполе не бывал, не приходилось. А окошки и вправду светлые. Только вот в очах потемней стало. Ну, да ничего не поделаешь — нагляделся на белый свет.
Дверь из сеней приотворяется. На пороге стоит Настасья с полным подойником в руках и говорит кому-то в сени.
Настасья. Заходите, заходите, люди добрые!.. С полным встречаю вас — только что коровушку подоила.
Митревна и Прохорыч заходят в избу.
Митревна. Кто с полным гостей встречает, у того и дом полная чаша. Жить вам поживать векожизненно. (Кланяется всем.) Здравствуй, Федосеич! Здравствуй, Васенушка! А хозяюшка где?
Настасья. На кузню пошла — вечерять звать. Да всё, видно, кузнецы наши от ковала своего не отстанут. Много у них нонче дела-то. Дотемна из кузни не выходят.
Прохорыч. У всех нынче дела хватает — и у кузнецов, и у древоделов, и у камнесечцев, и у гончаров наших… Шутка сказать — на старом месте новый город ставить.
Митревна. Что и говорить: тяжкая работа, великий труд. А все ж слава богу сказать, что до этих дней дожили…
Настасья. Никак, хозяева идут — стукнуло в сенях… Погляди, Васенушка.
Васена выбегает в сени и сразу возвращается.
Васена. Чужие, тетя Настя!.. Незнамо какие люди. Двое мужиков и паренек с ими.
Через порог переступают двое. Один широкий, приземистый, большебородый, другой худой, желтолицый, с реденькой бородкой и жидкими волосами. Это слепые бродячие певцы, дед Савва и дядя Мелентий. Слепцов вводит в избу мальчик-поводырь Симеон.
Савва (густым, низким голосом). Мир дому сему!
Мелентий (высоким, чуть дрожащим голосом). Дозвольте, хозяева, у вашего огонька погреться!
Настасья. Хозяев-то еще дома нету, да у нас обычай один, что при хозяевах, то и без них: всякому гостю рады. Садитесь, люди добрые, грейтесь.
Симеон (подводя слепых к лавке). Вот она, лавка-то, дядя Мелентий. (Старику.) Спускай суму, дедушка, садись.
Слепые усаживаются.
Федосеич. Куда и откуда путь держите, страннички?
Мелентий. Сказал бы: идем куда глаза глядят, да глаза-то не глядят. Еще благо, малец у нас молодец — за троих смотрит. А ну, Симеон, прими посошок, поставь в уголок!
Симеон. Давай, дядя Мелентий.
Федосеич. Слышь, Васена, отрежь им хлебушка, покуда что… Оголодали небось в пути-то, продрогли… Сам я большую дорогу прошел. Знаю, каков он есть, холод да голод дорожный. До ужина не дотерпеть.
Васена (подает хлеб). Кушайте, страннички!
Настасья. Соли-то подай. Что за еда без соли!
Савва. Спасибо, дочка! Дай тебе бог здоровья.
Васена. Бери и ты, мальчик. Всем хватит. Ты что хочешь — горбушку или середку?
Симеон. Горбушку.
Мелентий. Дельно, Симеон. Покуда зубы есть, грызи горбушку. А поживешь с мое, от середки проси.
Савва. Эх! Хорошо хлеб печете! И легок, и сытен, и духмян. Чем же вас отблагодарить, люди добрые, за хлеб-соль вашу? Ничем-то мы не богаты. Разве вот песню вам спеть по нашему обычаю слепецкому, ежели пожелаете.
Настасья. Спойте, убогие! Песня время коротает.
Федосеич. И то спойте! Недаром говорят: чем с плачем жить, лучше с песней помереть.
Митревна. Спойте, опоите, родименькие, а мы послушаем.
Савва. Что петь-то будем? Духовную аль мирскую? Старину аль новизну?
Мелентий. Далекая пора — старина, мохом поросла. Споем про нонешнее. В Рязань пришли, рязанскую и затянем. Заводи, Савва!
Савва (басом).
Митревна. Истинно так…
Дверь отворяется. В избу входят Авдотья, Никита, Федя и тот парень, который вместе с ними пытался бежать из полона.
Васена. Вот и наши пришли!
Никита. Примолкни, девонька! Дай и нам послушать. Пойте, убогие, пойте!
Савва. Для хозяина и песня сначала поется. А ну, Мелентий, Симеон!.. (Запевает старательней прежнего.)
Мелентий.
Симеон.
Мелентий.
Савва.
Никита. Что ж вы, хозяюшки? Надо попотчевать странников. Эдакой запев не зря поется.
