Язык как инстинкт - Пинкер Стивен (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
Поэтому нет никакого противоречия в словах о том, что каждый нормальный человек может говорить грамматически правильно (в смысле систематичности) и грамматически неправильно (в смысле «не так, как предписывается»), точно так же, как не будет противоречием сказать, что такси подчиняется законам физики, но нарушает законы Массачусетса. Но тут возникает вопрос. Кто-то где-то должен принимать решение о том, что будет для всех остальных «правильным английским». Кто? Академии английского языка не существует, и слава Богу; Академия французского языка занимается тем, что развлекает иностранных журналистов принятыми после жарких дебатов решениями, на которые французы весело плюют. Не существовало и никаких отцов-основателей на Учредительной конференции английского языка у начала времен. Законники, учреждающие «правильный английский», на самом деле являются неформальной сетью редакторов; авторов раздела «словоупотребление» в словарях; авторов пособий и руководств по стилистике; учителей английского языка; журналистов и ученых мужей. Их авторитет и их утверждения основываются на том, что они посвятили себя воплощению стандартов, которые верно служили языку в прошлом, особенно в прозе лучших авторов, и которые максимально воплощают его ясность, логику, последовательность, лаконичность, изящество, традиционность, точность, стабильность, целостность и выразительность. (Некоторые из них идут еще дальше и заявляют, что они охраняют способность мыслить ясно и логически. Это радикальное уорфианство — обычное дело среди ученых мужей в области языка, и не удивительно: кто же захочет занять место сельской учительницы, если можно стать опорой самой рациональности?) Уильям Сэфайр, ведущий еженедельную колонку «О языке» в «Нью-Йорк Таймс Мэгэзин», называет себя «языковым мавеном» — от слова на идиш, означающего эксперта, что дает нам удобный термин для обозначения всей этой группы.
Которой я говорю: мавены-шмавены! Жители киббуцов и нудники и то имеют к этому больше отношения. Потому что существуют такие замечательные факты. Большинство прескриптивных правил языковых мавенов не имеют смысла ни на каком уровне. Это просто фольклор, зародившийся из сумасбродства несколько сотен лет назад, да так себя и увековечивший. Потому что, сколько эти правила существуют, столько говорящие ими пренебрегают, столетие за столетием вызывая одинаковые сетования на то, что язык все больше приходит в упадок. Все лучшие англоязычные авторы во все времена, включая Шекспира и большинство самих мавенов, были в числе самых злостных нарушителей. Эти правила не соответствуют ни логике, ни традиции, и если им когда-либо будут следовать, то это заставит авторов выдавать громоздкую, неуклюжую, многословную, двусмысленную, непонятную прозу, в которой некоторые мысли вообще невозможно выразить. И действительно, многие «невежественные ошибки», которые призваны исправить эти правила, демонстрируют изящную логику и тонкую чувствительность к грамматической текстуре языка, чего мавены не замечают.
Постыдный факт существования мавенов уходит корнями в XVIII столетие. Лондон к тому времени стал политическим и финансовым центром Англии, а Англия стала центром могущественной империи. Лондонский диалект вдруг оказался языком с мировым значением. Люди науки начали критиковать его, как они стали бы критиковать любой общественный институт: отчасти для того, чтобы поставить под вопрос обычаи, а следовательно, авторитет суда и аристократии. Латынь все еще считалась языком просвещения и образования (не считая того, что это был язык сравнительно обширной империи), и она была предложена в качестве идеала точности и логики, которому должен следовать английский. Это также была эпоха беспрецедентной социальной мобильности, и каждый, кто хотел самосовершенствоваться и получать образование, и кто хотел прослыть культурным человеком, должен был освоить наилучшую версию английского языка. Эти тенденции создали спрос на руководства и пособия по стилистике, рыночное предложение которых не замедлило появиться. Подгонка английской грамматики под латинский образец сделала эти книги полезными в том смысле, что они помогали юным ученикам овладевать латынью. По мере того, как конкуренция становилась жесткой, пособия старались перещеголять друг друга, включая все большее количество все более замысловатых правил, которые не мог позволить себе проигнорировать ни один культурный человек. Большинство кошмаров современной прескриптивной грамматики (не расщепляй инфинитивы, не заканчивай предложение предлогом) восходят к этой грамматической одержимости XVIII столетия.
Конечно, заставлять современных англоговорящих не расщеплять инфинитив, потому что этого не делалось в латыни, настолько же разумно, насколько заставлять современных жителей Англии носить тоги и лавровые венки. Юлий Цезарь не мог бы расщепить инфинитив, даже если бы хотел это сделать. В латыни инфинитив — это одно цельное слово, например, facere или dicere, синтаксический атом. Английский — язык другой. Это «изолирующий» язык, строящий предложения из многих простых слов вместо нескольких сложных. Инфинитив состоит из двух слов — дополнительной частицы to и глагола go. Слова по определению способны выстраиваться в разных комбинациях, и нет никакой убедительной причины, по которой между ними не могло бы встать наречие:
Space, the final frontier… These are the voyages of the starship Enterprise. Its five-year mission: to explore strange new worlds, to seek out new life and civilizations, _to boldly go_ where no man has gone before.
‘Космос — последняя граница… В полете — космический корабль «Энтерпрайз». Его пятилетняя миссия — исследовать незнакомые новые миры, отыскать новую жизнь и новые цивилизации, _дерзко достигнуть_ тех пределов, где еще не был человек’ (расщепленный инфинитив подчеркнут).
Может быть лучше сказать to go boldly? Ну извините, ребята, там разумной жизни нет. Что же касается беззаконных предложений, которые заканчиваются предлогом (а они были невозможны в латыни благодаря системе падежных маркеров, что неприменимо в бедном на падежи английском), то как сказал Уинстон Черчилль: It is a rule up with which we should not put ‘Это правило, от которого мы не должны страдать’ [132].
Но если прескриптивное правило было учреждено, то от него очень трудно избавиться, каким бы смехотворным оно ни было. Внутри образовательных учреждений и учреждений, связанных с созданием текстов, эти правила выживают благодаря той же самой динамике, которая поддерживает ритуальные увечья половых органов и третирование новичков: если я через это прошел, а я ничем не хуже тебя, то почему тебе должно быть легче? Каждый, кому захочется опровергнуть это правило примером, должен больше беспокоиться о том, чтобы читатели не заподозрили его в невежестве, чем о том, чтобы правилу был брошен вызов. (Я признаю, что именно это удержало меня от того, чтобы расщепить несколько достойных расщепления инфинитивов.) Возможно, важнее всего следующий факт: поскольку прескриптивные правила так психологически неестественны, что их может твердо придерживаться только человек, допущенный к «правильному» образованию, то они служат шибболетами, отделяющими элиту от черни.
Концепция шибболета («поток» на иврите) происходит из Библии:
И перехватили Галаадитяне переправу через Иордан от Ефремлян, и когда кто из уцелевших Ефремлян говорил: «позвольте мне переправиться», то жители Галаадские говорили ему: не Ефремлянин ли ты? Он говорил: «нет». Они говорили ему: «скажи шибболет», а он говорил «сибболет», и не мог иначе выговорить. Тогда они, взяв его, закалали у переправы через Иордан. И пало в то время из Ефремлян сорок две тысячи. (Книга Судей 12: 5–6)
Вот каким страхом был движим рынок прескриптивной грамматики в Соединенных Штатах в прошлом веке. По всей стране люди говорят на диалекте английского языка, некоторые черты которого датируются раннеанглийским периодом; X. Л. Менкен назвал этот диалект американским языком. Этому языку не повезло, он не стал стандартным языком правительственных структур и образования, и в школьных программах по «грамматике» отведено много времени тому, чтобы заклеймить его как неаккуратную, грамматически неправильную речь. Вот всем знакомые примеры: ask a question, working’, ain’t, I don’t see no birds, he don’t, them boys, we was и формы прошедшего времени: drug, seen, clumb, drownded и growed. Для честолюбивых взрослых, которые не смогли закончить образование, в журналах есть объявления на целую страницу, приглашающие на корректировочные курсы, где под кричащим заголовком: «А ВЫ ДЕЛАЕТЕ ЭТИ ПОСТЫДНЫЕ ОШИБКИ?» идут списки примеров.
