Описание Отечественной войны в 1812 году - Михайловский-Данилевский Александр Иванович (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Первые действия князя Кутузова
Отъезд Князя Кутузова из Петербурга. – Прибытие в Гжатск. – Письмо к Графу Ростопчину. – Донесение Государю. – Числительная сила армии. – Рескрипт Государя. – Повеления Тормасову и Чичагову. – Составление нового штаба. – Воззвание к Смолянам.
Через два дня после отъезда Государя из Петербурга в Або Князь Кутузов отправился в армию, 11 Августа, в воскресенье. Около дома его, на Дворцовой набережной Невы, от Гагаринской пристани до Прачешного моста, толпился народ. Часов в 9 Князь Кутузов сел в карету, но от тесноты принужден был ехать шагом. Отовсюду раздавались пожелания счастливого пути и победы. Князь поехал в Казанский Собор, где слушал молебен, стоя на коленях. Протоиерей Иоанн окропил его святой водой, подал ему честный и животворящий Крест Господень и на блюде образ Казанской Божьей Матери. Кутузов возложил на себя образ. В несколько минут церковь наполнилась народом, желавшим проводить своего вождя, не предчувствуя, что Кутузову оставалось жить не более восьми месяцев и что по прошествии сего времени только хладные останки полководца будут покоиться в том самом храме, где он теперь, готовясь к великому подвигу, призывал на помощь Всевышнего. Выходя из церкви, Князь Кутузов сказал священникам: «Молитесь обо мне; меня посылают на великое дело».
На первой станции, в Ижоре, Князь Кутузов встретил курьера из армии. Имея разрешение распечатывать привозимые оттуда бумаги, он узнал здесь о падении Смоленска и сказал: «Ключ к Москве взят!» Подробности Смоленского сражения были в тот же вечер переданы ему ехавшим из армии в Петербург Цесаревичем Константином Павловичем [245] . По всей дороге жители городов и селений стекались около Князя Кутузова и напутствовали его благословениями. 12-го приехал он в Крестцы, 15-го в Вышний Волочок, рано поутру 16-го в Торжок, где встретил Генерала Беннигсена, который, по разномыслию с Барклаем-де-Толли, возвращался из главной квартиры в Петербург. Князь Кутузов объявил ему Высочайшее повеление ехать обратно в армию. Он встретил также Генерала Фуля, но не пригласил его с собой. Из Торжка Князь поворотил на Старицу и Зубцов, в намерении выехать на столбовую Смоленскую дорогу у Гжатска. По мере приближения его к сему городу более и более обнаруживались признаки губительной войны. Помещики и поселяне Смоленской губернии тысячами спасались от неприятельского нашествия. Одни с имуществом, другие без всего, в рубище, тянулись ко Ржеву, Волоколамску и далее, кочуя подле дороги, на полях. Отрадно было несчастным появление Князя Кутузова. Несколько раз останавливался он, стараясь утешать бесприютных. Старцы заставляли внуков лобызать стопы его; матери поднимали к небу грудных младенцев; только и слышно было: «Спаси нас! Побей супостата!» 17 Августа, в 11 часов утра, Князь Кутузов был в виду Гжатска. В 5 верстах от города множество жителей, вышедших ему навстречу, остановили его карету, выпрягли лошадей и везли ее на себе до приготовленного для него дома купца Церевитинова.
В Гжатске Князь Кутузов занялся отправлением ответов и разрешений на запросы и донесения, с которыми ожидали его курьеры, присланные из разных мест. Самое примечательное из его писем было следующее, к Графу Ростопчину: «Письмо ваше прибыло со мной в Гжатск сей час, в одно время. Не видавшись еще с командовавшим доселе армиями Военным Министром и не будучи еще достаточно известен о всех средствах, в них имеющихся, не могу ничего сказать положительного о будущих предположениях насчет действия армий. Не решен еще вопрос: потерять ли армию или потерять Москву? По моему мнению, с потерей Москвы соединена потеря России. Теперь я обращаю все мое внимание на приращение армии, и первым усилением для оной будут прибывающие войска Милорадовича, около 15 000 составляющие. Ираклий Иванович Марков извещает меня, что уже 11 полков военного Московского ополчения выступили к разным пунктам. Для сего надежного оплота желательно бы было иметь ружья с принадлежностями, и я, усмотрев из ведомостей, ваши при отношении ко мне приложенных, что в Московском арсенале есть годных 11 845 ружей и с лишком 2000 мушкетов и карабинов да требующих некоторой починки ружей, мушкетов и штуцеров с лишком 18 000, покорно просил бы вас, теми средствами, какие вы заблагорассудите, приказать починкой исправить, а я как о сих, так и о первых узнаю от Военного Министра, буде не назначено им другого какого-либо употребления, может быть, употреблю на ополчение, и вас не умедлю о том уведомить. Вызов 80 000, сверх ополчения, вооружающихся добровольно сынов Отечества, есть черта, доказывающая дух Россиянина и доверенность жителей Московских к Начальнику, их оживляющему. Вы, без сомнения, оный поддержите так, чтобы армия в доверенности успехов своих могла при случае ими воспользоваться, и тогда прошу вас направлять их к Можайску».
Из Гжатска Князь Кутузов отправился на купеческих лошадях в Царево Займище, где в тот день армия имела роздых. Поздоровавшись с почетным караулом, для него поставленным, он сказал, смотря на солдат: «Можно ли все отступать с такими молодцами?» Потом, при восклицаниях восторга, объехал он войска, не в виде вновь прибывшего начальника, но как будто бы он при них находился с начала войны, как полный распорядитель, давнишний хозяин, которому все известно, потому что он имел в предводительстве многолетний навык и давно искусился в опыте на высших степенях государственного действования. На ясном небе взвился огромный орел и парил над Кутузовым: куда он, туда и орел. Князь снял свою белую фуражку, приветствовал царя пернатых, как вестника успехов, и провозгласил: «Ура!» Полки повторили восклицание. По лагерю разнеслась весть о приезде Князя Кутузова, с чем все друг друга поздравляли, как с верным залогом победы. Кто мог, спешил ему навстречу. Даже солдаты, шедшие с котлами за водой, по обыкновению вяло и тихо, узнав о его прибытии, с криком: «Ура!» побежали к реке, воображая, что уже гонят неприятеля. Тотчас явилась поговорка: «Приехал Кутузов бить французов». Все взоры и сердца обратились к полководцу, русскому по имени и свойствам. Его приезд, во время самого неблагоприятного положения дел, воскресил упадший дух, оживил в воинах самосознание непобедимости.
Новый период войны начался – единоначалием. Главнокомандующие отдельными армиями подчинились одному лицу и заняли места второстепенные. Все действия совокупились во вновь прибывшем 67-летнем полководце. Последуем за каждым его шагом, за каждой его мыслью, ибо все распоряжения происходили от него одного. Он был враг советов и не требовал мнений посторонних. К тому же при отправлении его из Петербурга не было дано ему письменного операционного плана: Император разрешил ему действовать по собственному усмотрению. Одно строжайше воспретил Он: вступать в переговоры с Наполеоном, и приказал еще, при благополучном обороте войны, защищая нашими войсками западные губернии, поступать кротко с теми несчастными их жителями, которые в отношении к России забыли долг верноподданных. В сих чертах кто не узнает Императора Александра? Неумолим к Наполеону – милосерд к безоружным.
Осмотрев войско и местоположение, Князь Кутузов приказал отступить из Царева Займища к Гжатску. Причины отступления и другие обстоятельства изложены им в следующем, первом, донесении его от 19 Августа: «Я нашел, что многие полки от частых сражений весьма истощились, потому что только один вчерашний день прошел без военных действий. Я принял намерение недостающее число людей пополнить приведенными вчера Генералом Милорадовичем и впредь прибыть имеющими войсками, пехоты 14 587, конницы 1002 человека, так, чтобы они были распределены по полкам, потому что это войско ненадежно, состоя из рекрутов и имея большой недостаток в Штаб и Обер-Офицерах. Я предпочел отправить обратно назад Штаб-, Обер– и унтер-офицеров, а барабанщиков и всех рядовых обратить к укомплектованию старых полков, потерпевших в сражениях. Для удобнейшего укомплектования велел я из Гжатска отступить на один марш и, смотря по обстоятельствам, еще на другой, чтобы на вышеупомянутом основании присоединить к армии отправляемых из Москвы в довольном количестве ратников. К тому же местоположение при Гжатске я нашел невыгодным. Усилясь таким образом, как через укомплектование потерпевших войск, так и через приобщение к армии некоторых полков, формированных Князем Лобановым-Ростовским, и части Московской милиции, в состоянии буду для спасения Москвы отдаться на произвол сражения, которое, однако же, предпринято будет со всеми осторожностями, каких важность обстоятельств требовать может. Имеющуюся ныне с армией Смоленскую милицию и часть Московской, в готовность пришедшую, употребить я намерен таким образом, что приобщу их к регулярным войскам, не с тем, чтобы ими оные комплектовать, но чтобы их употреблять можно там было иногда к составлению с пиками 3-й шеренги, или ставить их за батальонами малыми резервами, для отвода раненых, или для сохранения ружей после убитых, для делания редутов и других полевых работ, наипаче замещать места при обозах, дабы уже там ни одного солдата держать нужды не было. При сем должно взять ту осторожность, чтобы внушить им, что их состояние оттого нимало не переменится, что они остаются временными воинами и что все, от Вашего императорского Величества им обещанное, сохранится свято; сие готов я утвердить им и присягой».
